Кирико Кири - Мир, где меня ждут

— Я ничего не забыла. Но сидеть за спинами…

— И командовать ими самое правильное, — перебил я её. — Воевать есть кому — командовать некому. Ты вообще соображаешь, что будет, если ты умрёшь? Кто возьмёт командование? Блять, даже плевать на командование, Констанция, ты реально умереть хочешь?!

— Я не хочу умереть, но…

— Никаких «но». Я жопу рву, чтоб сохранить жизнь тебе и Эви, чтоб ты смогла жить с дочерью дальше, а ты буквально выбрасываешь все мои усилия на помойку своими поступками. И ради чего? Ради того, чтоб насолить мне? Или хочешь, чтоб я сорвался тебе помогать и попал сам под удар? Хочешь моей смерти, так?

— Я не хочу твоей смерти, Патрик.

— Тогда прекращай это, Констанция. Чо за дебилизм? Чо за упрямство? Ради чего эта показуха?

— Это не показуха!

— А что это за хуйня?! Нахер скакать впереди всех и рисковать своей жизнью?! Рисковать тысячами жизней, потому что они зависят от тебя! Зачем?! Просто ради того, чтоб противоречить мне? Ты серьёзно? Ради этой детской глупости? Констанция, ты уверена, что не дура?

— Да пошёл ты, — бросила она мне, едва не плюнув в мою сторону. — Ты всё сказал, что хотел?

— Приказываю больше никогда не атаковать в передних рядах, Констанция, — ответил я твёрдо. — Если ты не можешь думать головой и побороть своё тупорылое упрямство, тогда я сам сделаю это. А теперь скачи отсюда.

Констанция много чего хотела сказать. И много чего сказала бы: видел, как у неё язык чесался. Однако в ответ я ничего не услышал. Может она и пыхтела что-то, как любила это делать, но шум дождя и битвы перекрывал всё это.

— Она понимает, что ты заботишься о ней, но просто немного на тебя злится, — попыталась оправдать подругу Эви, когда та ускакала к своим. — Просто с тобой она становится упрямой.

Изначально я хотел высказаться более грубо, едва ли не на матах объяснить, куда она должна засунуть своё самомнение, но вряд ли бы это помогло, только бы ухудшило наши и без того сложные отношения. Но даже говоря с ней едва ли не ласково, Констанция всё равно умудрилась насрать мне на голову, несмотря ни на что.

— Нет, Эви, — вздохнул я, — она просто дура. Если человек просто из-за упрямства выбирает вред самому себе, то это тупой человек. Коня хороший, но тупой человек.

— И всё же она тебе дорога.

— Естественно дорога, — не стал юлить я. — Иначе бы я не беспокоился о её жизни.

Ну хоть кто-то понимает, что я своими приказами и подавлениями стараюсь спасти как можно больше жизней, а не просто выёбываюсь. Подчинение — вот залог успеха и возможность спасти как можно больше людей в это трудное время. Коня наверняка понимает это, но она тупая. И блять, клянусь, буду пороть её как кобылу, пока дурь не выйдет из её головы.

И Констанция могла бы засунуть своё самомнение и прислушаться ко мне, а не продолжать просто из-за упрямства заниматься хернёй. Вот же головная боль ходячая… Как будто мне помимо их безопасности не о чём больше волноваться, что за люди такие.

Ещё полчаса боя потребовалось, чтоб полностью закатать ублюдков в асфальт. Хотя в нашем случае корректнее говорить, что в грязь. Практически в говно мордой макнули.

Вражеская армия была разбита в пух и прах, повсюду были наши воины, а мёртвые послушники Эви выстроились в стороне ото всех ровными строями, готовые к переброске уже в другое место на следующие подвиги, которые помогут нам одержать верх в это непростое время.

Эви, немного придя в себя, теперь сама могла передвигаться и сейчас прогуливалась по полю брани около кучи военнопленных, которых быстро запаковывали наши солдаты.

Она ходила с мягкой улыбкой вдоль несчастных, которых вязали за руки верёвками в длинные ряды, одаряя их своим «любящим» взглядом. Она смотрела на них высокомерно, победно, всем видом показывая, что они ебаные насекомые, которым не стоит ждать от будущего ничего хорошего.

Это выглядело так, словно Эви оценивает и любуется трофеями или лутом, который смогла получить после сражения. Примерно так коллекционер смотрит на какую-нибудь вещь. От такой ассоциации мне даже стало немного неуютно, если честно.

Короче, она отыгрывала эту роль на отлично, и мне так кажется, что это Эви нравилась. Или же ей даже отыгрывать ничего не надо было, и это была вторая сторона маленькой милой ведьмочки.

Бедные виновные люди же под её угнетающим и давящим взглядом жались, щемились, пугались и старались не обосраться. И, естественно, не смотреть ей в глаза, словно боясь, что Эви высосет из них душу.

Хотя находились и те, кто осмеливался бросить ей вызов. Дебил всегда найдётся.

Так какой-то смерд, когда она проходила рядом, плюнул ей под ноги и пробормотал:

— Сраная нечисть, будь ты проклята.

Я даже представить не могу, зачем он это сделал и каким надо быть долбоящером, чтоб решиться на такой поступок. Смысл? Показать, что он не такой, как все? Блять, вот же долбоёб; ничего не изменив, он просто подписал себе приговор, так как это Эви просто не могла оставить без внимания. Прямой вызов ей перед всеми. И принять его она должна была творчески и элегантно, чтоб другим засранцам неповадно было.

— Проклята? — улыбнулась она, остановившись и одарив его своей любовью. Да так, что холод даже я почувствовал, чего говорить об обычных людях, некоторые из которых даже обмочились.

Эви даже говорить ничего не надо было, аура делала своё дело куда лучше всяких слов.

— Слава королю! — гаркнул он как-то неуверенно, явно уже жалея, что вообще решил выебнуться. И перед кем? Перед врагом? Перед товарищами? Какой смысл? Ведь мог бы и выжить. Иногда я не понимаю людей, хотя и сам являюсь человеком.

Эви сделала несколько шажков в его сторону, протянула руку и схватила мужика за шею. Вряд ли бы она смогла причинить этому воину какой-либо вред. По крайней мере я так подумал.

И ошибся, недооценив возможности и способности Эви.

На моих глазах мужик начал бледнеть, и словно становиться более худым, как будто Эви высасывала из него все соки. Возможно, так оно и было, так как она сама становилась более яркой и живой, даже не смотря на недостаток маны.

Ещё несколько секунд, и мужик уже начал кряхтеть, став заметно худее. При этом его глаза начали выпирать, раздуваться, кожа рваться, пальцы буквально взрываться, словно переваренные колбаски. Из всех отверстий естественных и не очень текла кровь, и в конечном итоге его глазные яблоки лопнули и из глазниц и ушей начал вываливаться его собственный мозг, словно зубная паста из тюбика.

Это было мерзкое зрелище. Изуродованный труп мужчины упал к её ногам.

Эви стряхнула от крови и мозгов руку и огляделась.

— Мои будущие дети и подчинённые, кто ещё хочет сказать мне что-то? Может ты?

Она шагнула к какому-то худощавому пареньку, который испуганно дёрнулся от неё.