Мика Ртуть - Ее высочество Аномалия [СИ]

— Так его высочество живы и здоровы? — с надеждой на отрицательный ответ спросила Шу.

— Увы… то есть милостью Двуединых их императорское высочество почти не пострадали.

— Какая до… какое счастье, — пробормотал Кай.

— В самом деле, счастье, — посерьезнел Энрике. — Пока Люкрес жив и относительно здоров, все происходящее в Валанте не слишком волнует императора. Но если кронпринц погибнет, виноваты окажемся мы. А императорский гнев — не то, что нам нужно.

Шу поморщилась, а Кай фыркнул:

— Кто бы сомневался, что пока Люкрес мошенничает, император ничего не замечает. И плевать на законы империи.

— Их высочество уважают закон. Прошу ваши высочества об этом помнить.

— Мы помним, — за себя и брата ответила Шу. — И уважаем — в смысле закон. И надо понимать, полпред Конвента его уважает?

— Несомненно, — с непроницаемым лицом сказал Энрике и едва заметно покосился на так и не прочитанную папку. — Ни одного доказанного нарушения.

Папка — и Бастерхази? Но… зачем Альгредо принес ей дело Бастерхази? Он догадался? Или перестраховывается?..

— И что теперь, Энрике? — спросил Кай, пока Шу убеждала себя, что не стоит прямо сейчас смотреть, что там такое в папке.

— Теперь, ваши высочества, глубоко дышим, не высовываемся из своих покоев и готовимся к балу. Думаю, до бала их императорское высочество будут сильно заняты разбирательством с шерой Лью.

— Ее же арестовали, — нахмурился Кай. — За нападение на члена императорской семьи полагается казнь.

— Поверьте, шера Лью вывернется и обратит все себе на пользу. Уверен, это нападение либо замнут, либо обвинят в нем шера Бастерхази.

Судя по тону Энрике, он очень хотел свидетельствовать против Бастерхази и присутствовать при его казни, но не был уверен, что начальство одобрит инициативу.

— Обвинят и правильно сделают, — вмешалась молчавшая до того Бален. — Бастерхази давно пора укоротить на голову. Устрице понятно, что нападение Саламандры на кронпринца спровоцировал он.

— Это недоказуемо, — с сожалением покачал головой Энрике. — Иначе бы шер Бастерхази уже был закован в кандалы и отправлен в темницу. А то и сразу на плаху, чтобы Темнейший не успел вмешаться.

— Плаха — самое для него место! — отрезала Бален и взяла Шу за руку. — И если кому-то кажется, что темный шер провокацией защищал его интересы — этот кто-то ошибается. Для темного шера важен только он сам, все прочие — материалы, инструменты и корм. Овцы.

— Но я не думала о… — отвела глаза Шу, которую очень согрела мысль о том, что Бастерхази сделал это ради нее.

— Вот и правильно, — хмыкнула Бален. — Ты не думай, ты почитай, что тебе Альгредо принес.

— Белочка! — укоризненно покачал головой Энрике.

— Что Белочка? — Бален уперла руку в бок. — Шу должна знать, что такое шер Бастерхази. Не думаешь же ты, что он не попытается очаровать сумрачную принцессу? Даже странно, что вчера не было букетов, записочек и серенад от него.

Шу залилась жаром, припомнив звездные фиалки и все, что последовало за ними.

А за окном особенно громко и горестно завыло, словно протестуя: а как же я? Чем вам не серенада? И Шу в очередной раз подумала: если она не поднимала никакой нежити — а она не поднимала! — то это мог сделать лишь шер Бастерхази. Больше некромантов в Риль Суардисе нет. Если только не спрятался где-то неучтенный маньяк. Но неучтенный маньяк рядом с шером Бастерхази — это нонсенс. Темный шер не потерпит конкуренции.

Ширхаб подери все эти сложности! Вот почему она не может нравиться кому-то сама по себе, а не как приложение к Валанте, к Линзе или к собственному дару? Не будь она сумрачной колдуньей, ни шер Бастерхази, ни его высочество Люкрес, ни полковник Дюбрайн и не посмотрели бы на нее второй раз…

Впрочем…

Не будь полковник Дюбрайн светлым шером — она сама бы на него не посмотрела ни одного раза вообще. М-да. Как все сложно-то!

— Все, хватит рефлексировать. — Бален потянула Шу за рукав. — Сегодня твой первый бал, а ты хмуришься, как старая карга. Давай лучше посмотрим протокол сегодняшнего мероприятия, барон Уго принес, пока ты еще спала. И велел выучить наизусть!

— Протокол?.. — недоуменно переспросила Шу.

— Про-то-кол, — злорадно повторила Бален. — Как циркуляр МБ, на трех листах с приложениями!

— С приложениями? О злые боги!

— Учи-учи, твое сумрачное высочество, — едва не показал ей язык Кай. — Двести тридцать две фамилии с титулами, имениями, должностями и связями. А нечего было прогуливать геральдику!

— Геральдика… — Шу от ужаса зажмурилась.

— Да ладно, для менталистки запомнить двести тридцать две фамилии — сущий пустяк! — заявила Бален и сунула Шу в руки тонкую папочку, переплетенную в синий сафьян.

Корзинку с солнечными ромашками ей принесли на сто второй фамилии.

— От кого? — настороженно спросила она у капитана Энрике.

С некоторых пор она не слишком-то доверяла даже жемчужному сиянию дара, напитавшего ромашки. Шера Лью — тоже светлая, а с Люкреса станется поручить доставку цветов ей.

— От светлого шера инкогнито.

Разумеется, папка с геральдическими писульками тут же полетела на пол, а Шу подхватила корзинку и сунула нос в ромашки — о боги, как прекрасно они пахли! Солнцем, горьковатой травой и чарующе-сладким нектаром! А еще морем, соснами и самую капельку оружейным маслом…

— Кхм… Кхм!

— А?.. — неохотно вынырнула из грез Шу.

— Там записка, — с едва заметной улыбкой сообщил Энрике.

Записка! От Дайма! Записка!..

«Жду тебя на балконе. Твой с. ш.»

На балконе! Ждет! Ох… Дайм…

Она вылетела из кабинета и промчалась через гостиную, едва заметив, что кто-то чудом успел убраться с ее пути. Кажется, Зако. Неважно. Ничего неважно, кроме того, что Дайм — тут!

Выбежав на балкон, она не успела удивиться — где же он? — как из солнечного света соткался знакомый силуэт, и Шу облегченно уткнулась в обтянутое черным мундиром Магбезопасности плечо. Знакомые сильные руки обняли ее, виска коснулись горячие губы, и тело прошил знакомый разряд чужой боли. Шу тут же его впитала, и следующий — тоже.

Ширхаб, она совсем забыла о проклятии! Когда-нибудь она доберется до того, кто сделал это с Даймом, и этот кто-то пожалеет, что на свет родился, не будь она Суардис!

— Здравствуй, моя Гроза, — нежно шепнули ей на ушко. — Я соскучился по тебе.

От удовольствия Шу прикрыла глаза и так же шепотом ответила:

— Я тоже соскучилась, мой светлый шер. Да-айм… — и, оторвавшись от его плеча, вопросительно заглянула в морские, маняще глубокие глаза. — Дайм?

— Мне нравится, как ты это произносишь, — сказал он, глядя на ее губы, и тут же коснулся верхней пальцем, обвел ее контур.

— А мне нравится звать тебя по имени, Дайм шер Дюбрайн.