Мика Ртуть - Ее высочество Аномалия [СИ]

— Опять Мертвым драный Люкрес, — зло сверкнул глазами Бастерхази. — Не беспокойся, он уберется из Суарда не позже твоего дня рождения. Один.

— Нет уж, пусть забирает Саламандру с собой.

— Посмотрим.

По губам Бастерхази скользнула такая улыбка, что если бы Шуалейда была Саламандрой, она бы бежала из Суарда прямо сейчас. Не оглядываясь.

Возможно, и не будучи Саламандрой, ей следует сделать то же самое. Сейчас же. И не оглядываться до самой Сойки. Но вот незадача, у нее здесь брат. И Дайм. И неинициированная Линза, которую нельзя оставить.

1 день каштанового цвета, Риль Суардис, Шуалейда шера Суардис.

Появления Саламандры, едва отзвучал последний такт вельсы, Шу не заметила. Та просто возникла за спиной Бастерхази, мило улыбнулась и непререкаемым тоном заявила:

— Ступайте, Бастерхази, вас желает видеть его величество. — А потом, едва он отошел на шаг, укоризненно покачала головой: — Нельзя быть такой доверчивой, ваше высочество. Неужели вы сами не видите?

Саламандра быстрым движением пальцев что-то сдернула с Шуалейды и тут же показала в открытой ладони неприятного оттенка фиолетовый сгусток.

Шу едва не позабыла, что сегодня она — глупая очарованная овца. Не то чтобы она была твердо уверена, что Саламандра сняла с нее обманку, а не реальное заклинание Бастерхази. Все может быть. Но как же сложно хлопать глазами, когда все кругом считают тебя безнадежной дурой!

— Ах… как он посмел! — Шу обиженно топнула ножкой. — Негодяй, мерзавец…

— Полнейший мерзавец, — сочувственно кивнула Саламандра.

— Он… он… — Шу кинула в спину Бастерхази исполненный пламенной ненависти взгляд. — Таких, как он, нужно…

— Запирать в монастырях? — закончила за нее Саламандра.

— Ну… — смутилась Шу собственной кровожадности. — Раз Конвент его назначил, должно быть, шер Бастерхази не так уж ужасен.

— Поверьте, ваше высочество, он еще ужаснее. Но вам не стоит беспокоиться, шеру Бастерхази недолго осталось отравлять воздух империи. Магбезопасность займется им.

— А еще он — любовник моей сестры, — наябедничала Шу с таким видом, словно за одно это Бастерхази должны были немедленно казнить, желательно вместе с Ристаной.

— Весьма, весьма неосмотрительно с ее стороны, — покачала головой Саламандра. — Я так понимаю беспокойство вашего высочества! Влияние темного шера из самого лучшего человека способно сделать чудовище. Но я уверена, когда ваша сестра выйдет замуж за полковника Дюбрайна, все изменится.

— За полковника? — переспросила Шу с такой высокомерной миной, словно полковник Магбезопасности — это что-то вроде конюха.

Изображать ширхаб знает что, когда при одном только звуке его имени внутри все тает и колени подкашиваются, было очень непросто, но Шу справилась. Потому что понимала, что Саламандра проверяет ее реакцию, и реакция должна быть однозначной: ни с какими полковниками не знакома, не интересуюсь никем, кроме наследника империи.

— Конечно, светлый шер Дюбрайн не принц, а всего лишь бастард, — снисходительно улыбнулась Саламандра, прочитавшая ровно то, что Шу и хотела показать, — но уже почти герцог. И очень, просто очень полезный человек! Ваше высочество не находит, что женитьба на ненаследной принцессе и герцогский титул — достойная награда для верного слуги империи?

— Наверное, — неуверенно согласилась Шу, всем своим видом показывая: что герцог, что свинопас — все едино. Ее сумрачного высочества достоин исключительно принц, и точка, а если старшая сестра желает размениваться на слуг, это ее проблемы.

— Верных слуг следует время от времени поощрять. Тем более вашему высочеству будет приятно видеть рядом родную сестру.

«Которая замужем не за принцем, а всего лишь за герцогом-бастардом и всю жизнь будет отчаянно завидовать», — не добавила Саламандра вслух, но это подразумевалось.

— Мой светлый принц добр и милостив, — с некоторой задержкой одобрила план Шуалейда, но тут же нахмурилась. — О чем его высочество так долго беседует с моей сестрой?

— Разумеется, о вашей свадьбе, — сладко-сладко улыбнулась Саламандра. — Ваше высочество будет самой прекрасной невестой империи!

На эту беспардонную лесть Шу очаровательно порозовела, похлопала ресницами и «в смущении» вынула из прически одну из солнечных ромашек и вдохнула ее горьковато-сладкий аромат. Он несколько помогал справиться с тошнотой от собственного притворства и лицемерия Саламандры. Шу не была уверена, что Саламандра до конца поверила в «овечку», но не отступать же от выбранной тактики. Хоть и противно.

Дальше оказалось еще противнее. Отведя Шуалейду в сторонку, к стоящим у стен диванчикам, Саламандра всучила ей бокал лимонада (который Шу так и держала в руках, не решаясь пить — мало ли какую дрянь ей туда подмешали). И принялась, мило улыбаясь очарованной дурочке, выяснять, что Шу знает о Линзе и что вообще она поняла в случившемся. Шу с глубокомысленным видом поделилась дикими предположениями о природе аномалии, сославшись на капитана Герашана и дру Бродерика. В целом так, чтобы стало понятно: наставники не зря считают ее весьма недалекой особой. Саламандра кивала с таким же глубокомысленным видом, задавала наводящие вопросы и наконец добилась откровенного признания.

— Я не представляю, что мне делать. Мне страшно! Но ведь его высочество мне поможет, правда же? Он такой умный! Вот шер Бастерхази тоже умный, он обещал научить меня и даже принес книгу! — Слово «книга» Шу произнесла с благоговейным ужасом и тут же пожаловалась: — Но там столько непонятных слов, что у меня кружится голова. К тому же, я не уверена… он же темный!

На информацию о конкуренте Саламандра тут же сделала охотничью стойку, прикрытую милой улыбкой и заботой о благополучии Шуалейды. Исключительно из этой заботы она выложила Шуалейде несколько фактов из биографии Бастерхази, один другого отвратительнее. И самым отвратительным было то, что она ни разу не солгала.

Шу хотела бы пропустить все это мимо ушей, и ей даже поначалу удавалось. По крайней мере, пока Саламандра рассказывала, как Бастерхази приторговывал запрещенными зельями и амулетами, как обманывал бездарных шеров и манипулировал светлыми адептами Магадемии. Шу продержалась, пока речь не зашла о пятерых старших учениках Паука — их Бастерхази своими руками убил, одного за другим, но сумел вывернуться и остаться безнаказанным.

— Зачем — я не понимаю, — поморщилась Шуалейда и, «случайно» уронив бокал с лимонадом, призвала стакан с простой водой. Из собственной комнаты.

— Темные любят боль, убийства и прочие мерзости, — ответила Саламандра, но тут же поправилась, вспомнив, что Шу хоть и дура дурой, но все же менталистка и чувствует любую ложь. — Это была месть.