Мика Ртуть - Ее высочество Аномалия [СИ]

— Светлейший не докладывает. Возможно, он просчитал вероятность второго брака его величества Тодора и рождение одаренных детей. А может быть, его интересовали гномы или зеленые ире. Будете в Метрополии, спросите сами, ваше высочество.

Шу только собиралась задать Саламандре еще десяток-другой вопросов, как их прервали.

— Две прекраснейшие шеры не заскучали в одиночестве? — раздался медовый голос его императорского высочества.

Шу стоило большого труда не ответить: нет, и не собираемся. Вместо этого она обернулась — порывисто, словно услышавшая запах колбасок рысь, и просияла.

— Ах, мой светлый принц!

Ей подали руку, чтобы помочь подняться с кресла, и притянули к себе — достаточно близко, чтобы у юной дурынды затрепетало сердечко. Оно бы непременно затрепетало, будь на месте Люкреса Дайм, но уж изобразить восторг и прерывистый вздох Шу смогла. Даром что ей хотелось послать Люкреса куда подальше. Да хоть в парк, любоваться на звездные фиалки, и пусть его там русалки защекочут насмерть!

— Ваша улыбка освещает мой вечер, — еще медовее проворковал кронпринц.

И пока Шу смущалась, потупив глазки и розовея скулами и ушами, сделал какой-то знак Саламандре. То ли куда-то пойти, то ли кого-то поймать. Впрочем…

За окнами снова подвывало, до крайности тоскливо и голодно. Может быть, Саламандре велено поймать упыря? Судя по кратчайшей вспышке ее злости — похоже на то. Что ж. Охрана кронпринца — ее прямая обязанность, вот пусть и охраняет. А утром можно будет позвать ее к завтраку и послушать еще истории о маме. Каю тоже будет интересно.

— Вы так добры, мой светлый принц, — в тон Люкресу проворковала Шу и позволила увести себя в центр зала, танцевать обязательную хоэтту, третью по счету, и проклинать этикет и протокол.

1 день каштанового цвета, Риль Суардис, Шуалейда шера Суардис.

Отчаянный женский крик и торжествующий вой упыря раздались, когда Люкрес милостиво обещал Каетано время от времени отпускать свою драгоценную супругу в родную провинцию погостить. К раскрытым дверям в парк обернулись разом и Шу, и Люкрес, и Каетано — да все, кто был в зале. Даже музыка смолкла.

— Капитан, что это? — на удивление быстро собрался Люкрес и кинул взгляд на Бастерхази, который последнюю четверть часа ни на шаг не отходил от Ристаны.

Как будто ему жизненно важно все время быть на виду и как можно дальше от дверей в парк. И не ему одному. Герашаны тоже держались около Каетано, словно приклеенные. Не было видно лишь лейтенанта Диена, императорского голема, но его присутствие тут же, в тени колонны, Шу ощущала кожей. Словно он на протяжении всего бала следил за ней.

— Похоже на упыря, ваше высочество, — озабоченно нахмурился Энрике. — Прошу вас не покидать этого зала ни в коем случае! Мы не можем рисковать вашей…

— Что вы стоите? Бегом, поймайте его! Диен, твою… Диен!

— Прошу прощения, ваше императорское высочество, у меня приказ не отходить от вас, — равнодушно заявил голем и кивком обозначил поклон.

— Вы… а вы что стоите, капитан?! Там опасная тварь, там… там шера Лью!

— Безопасность августейших особ важнее всего, — тоном упертого служаки парировал Энрике.

— Мы должны помочь шере Лью! Она же там совсем одна, бедняжка! — вспомнила о своей овечьей роли Шу. — Мой светлый принц, вы же разделаетесь с этим ужасным упырем, правда?

— Разумеется, разделаюсь… Диен, успокойте людей. Паника нам совершенно ни к чему. И пусть уже кто-нибудь найдет шеру Лью! Наверняка она поймала упыря, просто… мы все пойдем, немедленно! — решился Люкрес и с горящими глазами шагнул в сторону дверей.

Похоже, шера Лью и в самом деле ему дорога, подумала Шу, но вот беда — голем все равно его не выпустит на свежий воздух. Там же упырь.

Шу ошиблась. Вместо того чтобы остановить кронпринца, голем отступил на шаг, освобождая дорогу.

Но добраться до дверей в парк они все равно не успели. Там снова что-то завыло, на сей раз обиженно и до крайности матерно, потом затрещало, темнеющее небо на миг окрасилось всполохом воздушного заклинания — и повисла мертвая тишина. Все замерли, даже любопытные кумушки замолчали и утонченно-обморочные дамы передумали лишаться чувств. Нельзя же пропустить столь интересный момент! Упырь, битва магов, и все это в присутствии кронпринца. Событие века!

— Что вы застыли? — гневно вопросил Люкрес и рванул к выходу.

И опять не успел. То есть почти успел пробиться сквозь медленно и недоуменно расходящуюся толпу к самым дверям, когда на пороге возник… еще один Брайнон, только не в белом мундире, а в черном. И с окровавленным женским телом на руках.

По залу разнесся дружный «ах!», кто-то все же упал в обморок, кто-то громко потребовал целителя. А Шу с сожалением подумала, что теперь ей не удастся послушать истории о маме. И наверное, ей должно быть жаль шеру Лью, но почему-то не жаль ни капельки. Может быть потому, что даже мертвая, она была сказочно красива. Алая кровь на алом платье, и алые пряди в снежных волосах, алые капли на снежной коже плеч и кружевных перчатках… только рана на горле портила весь вид. Алая, почти черная, раскрытая, словно второй рот. И ни капли жизни, ее душа уже отлетела в Светлые Сады.

За спиной второго Брайнона — то есть полковника Дюбрайна, конечно же, — беззвучно дергалось и разевало пасть нечто темное, зубастое, злобное и уже не опасное. Пойманный упырь. Или лич. Без разницы.

— Мередит… — прошептал Люкрес, делая последний шаг к дверям, и коснулся снежных, с кровавыми прядями, волос.

— Мой светлый принц, я не успел ее спасти, — полным горя тоном сказал Дайм и склонил голову перед Люкресом, так и продолжая держать тело огненной шеры на руках. — Шера Лью почти победила лича… почти… мне так жаль. Она сражалась, как истинный потомок Драконов.

— Ты сделал все что мог, брат мой, — преисполненным скорби, дрожащим голосом прожженного политика ответил Люкрес.

— Если бы я мог приехать раньше… Гибель шеры Лью — ужасная трагедия и невосполнимая потеря. Одна из сильнейших шер империи…

— И какой-то лич! Дюбрайн, откуда он взялся? Что за…

— …лич? Откуда лич? Что еще там прячется? Нам грозит опасность? Боги, надо бежать! Куда смотрит Магбезопасность?! — тут же послышалось из зала.

— Замолчите! — обернулся к гостям Люкрес.

Он был бледен, по виску стекала капля пота, глаза лихорадочно блестели, а на шее бешено билась жилка. Была бы Шу нормальной светлой, обязательно бы ему сочувствовала. И шере Лью тоже. Ведь, кажется, они любили друг друга? Или только играли в любовь? А, какая разница! Один из врагов повержен, а все прочее не так уж важно. Наверное.

— Мой светлый принц, я с вами! — она все же бросилась к Люкресу, молча проклиная роль влюбленной овцы. Не в того брата влюбленной.