Мика Ртуть - Ее высочество Аномалия [СИ]

— Месть за что?

— О, поверьте, вашему высочеству не нужно этого знать. В паучьей банке такие нравы… — Саламандра скривилась. — Об этом даже думать противно.

— Бедняжка Бастерхази, — вздохнула Шу, подло ломая игру Саламандре.

— Бедняжкой он был полвека тому назад, и то, дорогая моя, лишь с виду. Этой темной твари досталось по заслугам!

— Но ведь он был совсем юным! Скольких лет от роду его отдали Пауку, пятнадцати, младше меня сейчас?.. — Шу подпустила в голос слезу и часто заморгала, хотя на самом деле ей отчаянно хотелось выплеснуть на Саламандру кувшин лимонада и потребовать, чтобы она заткнулась. От рассказанных ею гадостей Шу тошнило.

— Даже не вздумайте сравнивать, ваше высочество. Вы не темная и никогда темной не были. А этот… он заслужил все, что с ним произошло. Двуединые справедливы.

Шу благочестиво осенила себя малым окружьем и вопросительно уставилась на Саламандру: рассказывай же, рассказывай! Свежие сплетни о темном шере, что может быть интереснее юной дурынде! И плевать, что тошнит все сильнее. Она справится и никак не выдаст, что видит манипуляцию Саламандры насквозь.

— Понимаете ли, Темнейший никогда не берет в обучение девушек, только юношей, и выпускает их из своего дома крайне редко. А у мужчин же потребности…

— Неужели его там соблазнили?.. — сделала Шу круглые глаза.

— Соблазнили? — презрительно усмехнулась Саламандра. — Это же темные, ваше высочество. Разумеется, изнасиловали. Темные любят боль, унижение и прочие мерзости. И поверьте, юному Бастерхази это нравилось, темные умеют сделать так, что жертва еще и получает удовольствие вопреки собственной воле.

Шу сглотнула горькую слюну, невольно вспомнив, как Бастерхази щедро отдавал ей свою боль пополам с наслаждением — и как ей самой нравилось… о боги…

А Саламандра, почуяв ее тошноту, словно нечаянно добавила к рассказу картинки. Как именно это делали с Бастерхази, вместе с эмоциями и ощущениями.

— Прекратите, — сдавленно потребовала Шу, отгораживаясь ментальным щитом. Слабым щитом, сломать собственную игру она не могла себе позволить, как бы противно и гадко ей не было.

— О, простите, ваше высочество, я не хотела…

Не хотела она, как же. Хотела и сделала, сука выбеленная. Так хотела, что теперь вся эта мерзость стоит перед глазами и не собирается никуда деваться.

— Отвратительно, — прошептала Шу, двумя руками держась за стакан с водой и изо всех сил отгоняя воспоминания: вкус крови Бастерхази, ощущение вливающейся в нее тьмы, их общее наслаждение — все приобрело оттенок болотной гнили и привкус насилия.

— Вы правы, это отвратительно. Такое заслуживает мести. И если бы Бастерхази отомстил и остановился на этом, я бы сказала: его не в чем винить, — с ненатуральным сочувствием продолжила Саламандра. — Но он сам такой же, как убитые им монстры, вот в чем ужас. То, что сделали с ним — он делал с другими, ни в чем не повинными людьми. Ненависть, боль, насилие, убийства. Он не щадил ни стариков, ни детей. Разве пятилетняя шера Эспада и ее родители могли быть виноваты в том, что произошло с Бастерхази полвека тому назад? Но это соображение не помешало ему зверски замучить всю семью. Вашему высочеству повезло не видеть того, что от них осталось. А я — видела.

— Я не хочу…

— Не бойтесь, я не стану вам показывать. Хватит того, что это до сих пор снится в кошмарах мне самой… Давайте поговорим о чем-нибудь другом, ваше высочество. Более приятном. Вы знаете, я была знакома с вашей матушкой. Вы так на нее похожи!

— Я похожа?.. — плохо понимая, что говорит, переспросила Шу.

Ее почти выворачивало наизнанку от отвращения. Картинки, показанные Саламандрой, смешались с ее детскими воспоминаниями: кто-то огромный, злой и страшный тянет лапы к ней и новорожденному Каетано, ломится сквозь щиты, сминая и сметая все на своем пути. Мама не зря боялась Бастерхази, теперь Шу понимала это совершенно ясно. Она знала, что он такое, она не поддалась темному очарованию. В отличие от Шу. Боги, какая же она дура! Не послушала ни маму, ни Энрике с Бален, никого не послушала! Своим глазам — и то не поверила, глупая девчонка! Ведь убийца проник в спальню Каетано с помощью амулета, сделанного теми же руками, что рабский ошейник, который она сняла с Бален восемь лет назад. Руками Бастерхази.

А Саламандра тем временем рассказывала о королеве — тогда еще всего лишь графской дочери и студентке Магадемии — Зефриде.

— Не сказать, что мы стали близкими подругами, все же разница в возрасте, — ностальгически улыбнулась Саламандра. — К тому же я уже была ассистенткой магистры Пламя, а Зефрида Тальге только поступила на воздушный факультет. Но мы обе родом с юга Брескони, это очень сближает…

В другое время Шу слушала бы, затаив дыхание, и задавала бы сотню вопросов. Впервые кто-то рассказывал ей о маме, кто-то, кто был долго знаком с ней. Сейчас же она никак не могла отделаться от тягостного и мерзкого ощущения — боль, бессилие, надругательство… Не столько над телом, сколько над душой. Она не хотела думать об этом. Помнить об этом. Она со страхом думала — как она теперь будет смотреть в глаза Бастерхази, зная о нем такое?! После того, как она видела его распятым, униженным — и тут же злобным убийцей, отвратительным монстром с руками по локоть в крови… Нет. Нет! Она просто не будет думать о нем. Какого ширхаба! Она не обязана! Она просто поставит блок. Небольшой. Ненадолго. Всего лишь до вечера. А пока — она хочет как можно больше узнать о маме! Снова увидеть ее живой и счастливой!

Она больше не пропустит ни слова из рассказа Саламандры. И плевать на то, что Саламандра — хитрая лживая тварь. Маму это никак не пачкает. Просто… просто… когда еще у Шу будет шанс узнать, какой была мама?!

Глядя на воспоминания Саламандры — живые картинки, почти как делал для нее Дайм — Шу забыла и о Бастерхази, и о Люкресе, и об отце. Обо всем на свете. Она впитывала каждое слово, каждый жест. Замирая от восторга, слушала о коротком романе мамы с одним из старшекурсников, о веселых проделках компании ветрогонов, о том, как на четвертом курсе Зефриду Тальге взял под свое покровительство сам Светлейший и давал ей уроки менталистики.

— А вместо седьмого курса шеру Тальге отправили в Валанту. Лично Светлейший отправил. Ходили слухи, что это была ее практика перед службой в Магбезопасности. Обычно о таком не распространяются, но чтобы валантская королева вдруг запросила на службу ни разу не виденную бресконскую шеру? Полную достоинств, кто бы спорил, шера Тальге наверняка лет через пятьдесят получила бы вторую шерскую категорию. Но тут слишком явно видна рука Светлейшего.

— Но зачем? — Мысль о том, что маму с папой фактически свел глава Конвента, показалась Шу странной и тревожной.