Саша Зайцева - Госпожа Марика в бегах [СИ]

— И откуда ты приехала? — голосом полным снисхождения к дремучей деревенщине спросила девица. — Тут кто как может! Кто помоложе — светит ножками, чтоб товар не залёживался, а мамаши вроде тебя — ну да, шипят на всех и прикрывают свои ходули до пят. Ну, ещё южанки разве только отличаются — они подол сзади подкалывают — смотрится здорово… Ну это ты и сама знаешь, ты ж оттуда.

— Какая я мамаша?!

— Ну, не знаю, не мамаша. Кто ж тебя поймёт, похожа на деревенскую, которая детей оставила с бабкой, а сама в город поддалась. Не так?

— Нет, не так! А сколько мне дашь лет?

— А мне? — снова закокетничала Амандин, игриво поводя плечиком. Захотелось её уколоть, съехидничать, но я вовремя себя остановила. Что-то я нынче агрессивная, а соседка ничего нового не сказала. И так понятно, у новой знакомой язык, что помело — если и ляпнет, то не со зла, а от отсутствия воспитания и чувства такта, но шебутная девица мне нравилась. Своей легкостью, открытостью и отсутствием запретных тем, тут даже приходилось немного сдерживать ее.

— Тебе… Ну, двадцать?

— Ха! — развеселилась девица. — Мне двадцать пять! Хороша, да? Мужики тоже пока ведутся, могу и на семнадцать нарядиться. Ну там, гимназисточкой: фартучки-чепчики… Ой, был у меня один старичок, нравилось ему чтоб невинно-непорочно…

— Не-не-не, давай без профессиональных секретов. Так на сколько я, по-твоему, тяну?

— Сорок… три? У тебя выражение лица как у моей Мадам, а ей столько, и она вечно об этом всем говорит — «Мне сорок три, и я похоронила трех мужей, видела в этой жизни всякое, но…»

— Ужас! — тут мне стало совсем не до смеха.

— Что, не так? Ну, извини, я не знаток женщин, вот мужиков классифицирую на раз!

— Мне двадцать семь! Я не сильно-то старше тебя…

— Ну, не унывай, относись к этому легче. Хочешь, мы тебе сейчас юбку по колено сделаем, и все издалека будут думать, что тебе четырнадцать?

Я в очередной раз оглядела свое платье и решила, что столь радикально менять его не готова, но кое-какие изменения в план все же надо внести. И если сложить мои наблюдения и слова Амандин, то, кажется, удастся сэкономить ткань и даже немного увеличить гардероб.

— И чего у тебя такой дубак в комнате? Не топишь? — Амандин зябко повела плечами оглядываясь.

— Топлю, просто засиделась…

— А пошли ко мне? Есть горячее вино и булка, но с тебя сыр и яйца!

Приглашение звучало заманчиво, тем более я хотела задать еще пару вопросов более сведущей в местных нравах горожанке. За кружкой пряного напитка мы просидели часа полтора. За это время я выяснила, что объявления в газете можно квалифицировать на завуалированные предложения о сожительстве (с или без возможной перспективой брака) и честные вакансии. Например, такое: «Нужна средних лет особа к одинокому по хозяйству» было забраковано Амандин, как явный поиск рабочей лошади и непритязательной постельной грелки по совместительству. Еще несколько вариантов, отобранных мной как перспективные, она посоветовала вычеркнуть, как не подходящие по возрасту.

— Нет, на барышню ты уже не тянешь, — после вина я перестала напрягаться на эту тему и даже рассмеялась безапелляционности заявления. Ну, не тяну, так не тяну. — О! Вот так лицо и держи, когда смеешься и не опускаешь подбородок — минус лет пятнадцать. Следующее по списку — «особа», как раз твой вариант. Если правильно себя подашь, то сойдешь за «молодую особу». На тебе что, последние четверть века, ездили? Ты компрессы делаешь? Или притирания?

— Угу, вроде того. Притирания…

— Что у нас там… — я зачитала ей несколько строк, — «дама», но это тебе рано. «Приличную даму к детям» — это седая нянюшка в чепце и зубами на каминной полке. Хотя если прижмет, можно и так скукожиться, но по мне уж лучше «к одинокому по хозяйству». Глядишь, наследство оставит…

— Я подумаю. Только не знаю, как и соваться в приличный дом без рекомендаций?

— Ну, тут умельцев хватает, — легко махнула рукой девушка. — Во-первых, можешь написать о прошлых хозяевах, что они де былинки сдували с тебя, такая работница. Проверять будут не каждые, — я покачала головой. — Все понятно. Ну, ты можешь сказать, что недавно овдовела и попросить любого айна написать тебе характеристику. Тут есть один ценитель «молодых особ», который не за плату, так за ласку всегда готов черкануть пару строк. Хочешь познакомлю?

— Амандин, я так не умею…

— Ты что и правда из благородных? — фыркнула она. — Сбежавшая от революции аристократка в нужде… Подумать только, как прынцесса из книжки!

— Может и не принцесса, но из семьи со строгими правилами, — назовем это так.

— Не знаю… Много вас таких принципиальных, которым хочется и чистенькими остаться и в тепле жить. Не бывает так!

— Поверь, «чистенькой» мне уже не остаться. И к айну, — я подчеркнула это слово, — я не просто так идти не хочу.

— Достал? В вашей глуши там что, на храмушу управы не было? — я молчала. — Так бы сразу. Чтоб ты знала, подделывать рекомендательные письма подсудное дело…

— Да я не об этом. Мне бы хоть какую аттестацию, что, мол, честная, к суду не привлекалась. Я же приезжая, сразу видно, вопросов будет…

— Так иди в ратушу. Там быстро проверят, что не привлекалась и вперед! Бумажка такая медяк стоит, дайм не жалко? Они штампуют их каждый день тыщу! Ведь всякому лавочнику нужно.

Это было то, что нужно. Воодушевленная и, что немаловажно, сытая, я убежала к своим ниткам, иголкам да булавкам. Итак, завтра утром идем в ратушу, а потом сразу по тем адресам, что мы совместными усилиями выудили. Еще на две вакансии нужно было ответить письменно в редакцию газеты, так как адрес нанимателя сохранялся в тайне. Пометка: купить бумаги и чернил. Ох, траты-траты.

Ближе к закату, исколов все пальцы и заработав онемение плеч, шеи и того что пониже от непрерывного сидения над шитьем, я стала хозяйкой шикарного по моим меркам платья. Темно-зеленый плотный материал лифа украсила купленная в галантерейной лавке тесьма, которую я пустила по краю в меру глубокого квадратного декольте. Раньше, как можно догадаться, и такого не было… Из куска полосатой сорочечной ткани я сделала косынку на плечи, которая благоразумно прикрывала все это бесстыдство, а так, когда мне будет и правда сорок три, и я стану зажиточной буржуа, смогу носить рубашечку богатыми кружевами навыпуск. Рукава, истрепанные до невозможности, обрезала в три четверти и украсила той же тесьмой. С подолом обошлась и того круче — укоротив спереди на две с половиной ладони, сзади оттяпала полукругом локоть ткани и подколола на манер южанок. Теперь из-под верхнего платья выглядывала полосатая юбка с крупными пышными складками. Нижняя юбка вообще стала моей гордостью — вместо положенных любой приличной даме Чимена двух белых ситцевых поддев я скроила две двуслойные. Со стороны не отличить, выглядывает кокетливо присборенная полосатая, под ней угадывается вторая, но это лишь два ряда оборок, пришитых к одной основе. Порывшись в обрезках пальто, я выудила из них наименее пострадавшие от непогоды и скроила маленькую шапочку-таблетку. Но венцом всего стала брошка: спелые красно-оранжевые ягоды с черными кисточками сели гроздью на темно-зеленые листки с вышитыми жилками и издалека выглядели живой кистью рябины. Отлично будет смотреться на шляпке или лацкане пальто. И пусть всякие наглые хамы думают себе, что хотят, мне совершенно нет до них дела!