Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

«Пусть!»

Я упрямо шёл следом за Катей – она вела меня всё глубже в метельные узоры, далеко-далеко за которыми сияли огни центральных кварталов и тянулись ленты надземных рельсов и автострад. Но всё это было в дальней дали, а близко были только снежная пустота, чернильный лиловый мрак, рыжие дорожки света и маленькая церквушка на холме, а ещё – Катя, Катарина-Женевьева, такая близкая и совершенно недоступная…

Мы остановились под низким фонарём, раскачивавшимся на ветру. Снег почти стих, и на её ресницах дрожали прозрачные, хрустальные капли.

– Катя…

Я разглядел в её зрачках своё отражение. Она тяжело дышала – я видел, как поднимаются и опускаются складки пушистого объёмного шарфа.

Я не знал, что делать дальше. Вернее, конечно, знал, но всё ещё не мог решиться и уже почти собрал в кулак остатки благоразумия, чтобы попрощаться, когда Катя подняла руку и коснулась моего плеча. Легонько сжала, погладила самыми кончиками пальцев.

– Смотрю на тебя – и держусь из последних сил, – выдохнул я.

Она подалась вперёд, и я, уже не думая больше ни о чём, положил руку на её сверкающие влажные тёмные кудри, притянул к себе и поцеловал.

Наша вторая встреча вышла лишь через месяц. Сначала она пропала на неделю, а потом, сквозь жуткие помехи, доложила, что на несколько месяцев уезжает из Полиса по заданию института. Я на всякий случай не поверил – слишком велик был опыт общения с разными барышнями. Но ждал неделю за неделей. Чего – не знаю…

– Ну, вы с Ракушкой два сапога пара, – со вздохом сказал Веник, сворачивая ночную газету. Он всегда просматривал их с утра пораньше, пока закипал чайник и грелись в микроволновке пончики. В этот раз, видимо, перегрелись – я почувствовал запах подгоревшего повидла. Значит, уже утро?.. Снова? Какое по счёту?..

Не помню.

– И тот повесил нос, и та… Ну, Ракушка ладно, она у нас существо загадочное. А ты чего? Никак с твоей мадемуазель не связаться, Тох?

И тут чвиркнул чип.

Катя.

Вагон дёрнуло, меня бросило вперёд, и прямо перед носом оказалось её лицо. Широкий нос, светло-голубые глаза, длиннющие ресницы, тёмно-рыжие волосы из-под шапки.

– Девушка с рыжими волосами, дайте ваш номер?

Она загадочно улыбнулась – словно мы были знакомые-заговорщики – и приложила палец к губам. Потом выудила из нагрудного кармашка шёлковую ленту с номером и подала мне.

Я взял ленту, церемонно кивнул и попытался встать. Поезд услужливо тряхнуло снова, и я отлетел обратно. Девушка с болгарским или хорватским именем Иляна хихикнула, раскрыла блокнот и больше на меня не смотрела.

Я вышел на следующей станции. Все мысли по пути к тоннелям D6 были только о ней.

С одной стороны, я был совершенно уверен: это не случайно. Совершенно ясно – я стал жертвой направленной атаки. Она тонко подстроилась под мой эмоциональный фон и запустила пару-тройку импульсов симпатии.

С другой стороны… Ну что я мог поделать? Чтобы это состояние – колотьё в груди, розовый туман в голове, ватное тепло по всему телу – развеялось, нужны были как минимум сутки. Прийти в себя было бы лучше в тихом, спокойном месте, но мне предстояла погоня за дракончиком в лабиринтах подземного монорельса, и откладывать это было никак нельзя – кто знает, куда ещё вздумается отправиться детищу нашей беспутной драконихи. Надо ловить, пока след свежий…

Я шагал к замаскированному люку в подземку, но перед глазами прыгали рыжие волосы, зелёные пуговки, голубые глаза с искрами. Избавляясь от наваждения, я как следует проморгался и, видимо, ровно в тот момент проморгал Антона. Как выяснилось, он проник в подземные коммуникации тем же ходом, что и я, но почему-то добрался до места нашей встречи гораздо позже.

О том, что произошло после того, как он шлёпнулся мне на голову, вы знаете. А о том, что случилось, когда день спустя он усвистал на свидание, нет.

Да ничего там особого не было. Разве что мне понадобились почти сутки, чтобы разыскать Илянин адрес.

За это время я удостоверился в двух вещах. Первое: раз её адреса нет в стандартных общих базах, значит, она действительно не так уж проста – не каждому позволяется шифровать местонахождение квартиры и делать её ненаносимой на карты. Второе: если за эти сутки моё внезапное помешательство не прошло – а оно не прошло! – значит, дело действительно серьёзно. Не каждому удастся по щелчку влюбить в себя Вениамина Егоровича! А тут – сразу две барышни, да почти подряд…

Надо что-то делать. Надо с этой мадемуазель Иляной разобраться, пока я не наворотил дел. И так уже с Тони чуть не подрался… Надо что-то делать.

Самым простым было – найти её и всё выяснить.

Компьютер пискнул, призывая вытянуть из принтера листок с адресом. Я вынул. Посидел немного, всматриваясь в строки и наматывая на палец шёлковую ленту цвета хаки. Прижал её к горящей щеке, сунул бумажку в карман и решительно встал.

Иляна тоже жила в башне, и, судя по планировке дома, в её квартире тоже был балкон. Но я решил, что являться оттуда в первый же раз невежливо, и дисциплинированно вошёл через общий холл, раскланявшись с консьержем и учтиво пробормотав:

– Я к семье Камински.

Кажется, он меня даже не заметил толком.

За полторы минуты лифт взлетел почти под самую крышу. На площадке было прохладно: поддувало по ногам, а сквозняк из форточки шевелил волосы. Я задумался о то, что слово «шевелюра», должно быть, произошло от слова «шевелить». Стоял перед узкой двустворчатой дверью из коричневых квадратов, тупил и ощущал, как тает смелость.

Что я ей скажу? Вы меня одурманили? Я в вас влюбился? Вы кто такая?

Пока я размышлял, дверь сама открылась мне навстречу. На пороге стояла Иляна – со взъерошенными волосами, в красном свитере, закатанных джинсах и широких калошах на босу ногу.

– Вы кто такая? – пробормотал я.

– Я думала, вы навели справки, – рассмеялась она и посторонилась. – Проходите. Вы голодный?

Она сбивала меня с толку, эта рыжая девушка в галошах!

– Слушайте, я пришёл выяснить кое-что. Я у вас не займу много времени…

– Вы у меня уже почти сутки отняли, так что ещё чуть-чуть погоды не сделает. Проходите. У меня компот на плите, не хочу, чтоб убежал.

– Сутки? Это как?

– Атаковали сервер, пытаясь обнаружить квартиру. Не думала, что вы сразу вот так напролом пойдёте… Думала, позвоните сначала. Но вы решительный, по-видимому. Это здорово.

– Так это из-за вас я так долго провозился?!

Она пожала плечами и виновато улыбнулась:

– Не люблю, когда кто-то из чужих знает, где я живу.

Мы шли по длинному коридору, по обе стороны которого белели и темнели разномастные двери. Откуда-то спереди слышался шум льющейся воды и дребезжание крышки на кипящей кастрюле.