Рику Мисора - Сага о бездарном рыцаре 2

Интэцу вонзился в тело промахнувшейся Аясэ.

— Вот та-а-а-а-а-ак! Куроганэ — чистое попадание! — закричала Исогаи.

Трибуны ответили дружным рёвом.

— Аяцудзи упала на колени! Однако крови нет!.. Это…

— Кха, кха… Да. Скорее всего, Куроганэ-кун перевёл девайс в иллюзорную форму.

— Вы хотите сказать, что он не устал, а специально так поступил?

— Да.

— Но зачем? Не хочет ранить девушку?

— Нет конечно. Против меня-то он не сдерживался, — ответила Юри и вполголоса добавила. — Вероятно, он преследует какую-то цель помимо победы.

Тем временем Аясэ, упавшая на четвереньки, изо всех сил пыталась встать. Её била крупная дрожь. Во взгляде, обращённом на Икки, сквозила ярость.

— Что ты задумал?

— А?

— Не притворяйся… Почему ты не ранил меня?!

— Ты в любом случае не сможешь продолжить бой.

«Он смеётся надо мной… Презирает».

Оскорблённая Аясэ напрягла все мышцы.

Девайс в иллюзорной форме не нанёс видимых повреждений, он просто лишил её сил.

Но Аяцудзи верила в себя.

Она была в отличной физической форме и без труда поспевала за Икки и Стеллой во время их утренних пробежек.

«Я могу не обращать внимания на эту тяжесть».

— Э-э…

Однако… тело не слушалось.

— Почему?..

«Если я не встану, если я не одолею его, всё будет кончено. Я не спасу отца. Почему? Почему?! Неужели… моя душа иссохла?»

Да, внутри царила пустота.

Аясэ старалась изо всех сил, но не могла разжечь пламя боевого духа.

«А, всё ясно… Моя душа отказывается от нечестного боя… Это её крик».

Когда человек оказывается в, казалось бы, безвыходном положении, ему нередко помогает всплеск эмоций.

«Ещё не всё потеряно. У меня остались попытки. Нельзя сдаваться», — постоянно подбадривала себя Аясэ.

Какими бы суровыми ни были тренировки, как бы ни болели сорванные мозоли, она гордилась тем, что практикует стиль Аяцудзи, и никогда не опускала рук.

Но потом предала саму себя.

— Ты прав, Куроганэ-кун.

Сил продолжать бой не осталось.

— Я проиграла.

— Во-оу, Аяцудзи признаёт поражение! Бой окончен! Бездарный рыцарь Куроганэ Икки добавляет в свою копилку одиннадцатую победу! Напомню, он одержал верх над такими известными блейзерами, как Охотник и Эйфория бегуна! Мне кажется, его уже можно поздравлять с выходом на Фестиваль!

Аясэ мельком взглянула на вопящих зрителей и сухо усмехнулась.

— Какая я жалкая… Не смогла поступиться одними принципами, спасовала перед другими… — презирая саму себя, горько проговорила она.

Однако…

— Ты не жалкая, — решительно возразил Икки.

— А?..

— Ты заметалась, ошиблась, потерялась, но именно что не поступилась. В этом твоя сила. — Он протянул девушке руку. — Аяцудзи-сан, скажи… что Пожиратель мечей забрал у тебя? Чем он до сих пор угнетал тебя?

— Ну узнаешь ты, а что дальше?

— Я всё верну, — не раздумывая ни секунды, ответил Икки.

«Если я возложу на Куроганэ-куна надежды, он без капли сомнений поднимет меч», — поняла Аясэ. И всё же…

— Ничего я не расскажу. Это тебя не касается.

«Куроганэ-кун слишком добрый. А я дура набитая… Я не позволю ему драться с тем бешеным отморозком. Хватит и того, что папа из-за него пострадал».

Аясэ отвернулась.

— Тогда я сам разузнаю.

— Э?

— Я буду следить за тобой, вынюхивать и всё узнаю.

— О-о чём ты…

— Узнаю и всё верну. Сначала ты сталкерила за мной, теперь моя очередь. Это справедливо, а?

Немыслимо.

Какая очередь?.. Нет никакой очереди.

«Так я только буду должна ему ещё больше».

— Почему? — дрожащим голосом проговорила Аясэ. Она наконец дала волю слезам. — Почему ты помогаешь мне? Я же предала тебя… обманула…

Икки чётко ответил:

— Мне не нужен повод, чтобы вытереть слёзы друга.

— !..

В то же мгновение образ Икки… поразительным образом наложился на образ Кайто, который ради учеников поставил на кон свою жизнь.

«Куроганэ-кун точно такой же».

Его будут оплёвывать, обливать грязью, но он не обнажит меч. Однако обидчикам друзей он спуску не даст.

«Да… точно… Как же я упустила это из виду? Я же должна была стремиться к их уровню».

Аясэ вытерла глаза ладонями.

Кожа затвердела и огрубела от мозолей. Никто бы не назвал её руки красивыми.

Такие же руки были у Кайто и Икки — настоящих мечников.

«Да. Я просто хочу вырасти истинным рыцарем и держать меч, как папа».

Аясэ вспомнила, как отбросила свою гордость. Она загнала её в самый дальний угол души, когда Кураудо грубой силой отобрал додзё.

Сжав кулаки, девушка решилась.

— Куроганэ-кун… помоги мне!..

«Я не должна идти против учений отца, растаптывать честь и достоинство и превращаться в страдалицу. Мне нужна помощь доброго и сильного парня. А взамен я буду безгранично верить в него».

Аясэ взяла его за руку.

— Вот это я и хотел услышать, — тепло улыбнулся Икки и сжал её ладонь.

Поздно вечером того же дня.

В небесах сияла бледная луна, не было ни малейшего ветерка.

На поляне, где обычно практиковались Икки с товарищами, кружился человек. Меч в его руках сверкал, попадая в пятна света. Свистел рассекаемый воздух.

Казалось, тёмная фигура исполняла танец с клинком.

Внезапно она остановилась.

— Стелла?

Человек… Икки Куроганэ обернулся и вытер пот.

Из-за дерева вышла девушка с огненно-красными волосами, чей блеск не могла скрыть даже самая тёмная ночь.

— Ты всё тренируешься? — нахмурилась Стелла. — Хватит, идём спать, у тебя завтра важный бой.

Она имела в виду дуэль с Кураудо.

После матча Аясэ рассказала им, что произошло два года назад: как Последний самурай Кайто Аяцудзи принял вызов, и к чему это привело.

Узнав обо всём, Икки пообещал, что завтра вынудит Кураудо сразиться за додзё.

Схватка будет… уж точно не легче сегодняшней.

«Конечно, Стелла права, надо отдохнуть. Но я никак не могу успокоиться».

— Ты был потрясён?

— Ну, наверное… Я же, можно сказать, восхищался Кайто-саном.

Родственники презирали бездарного мальчика, поэтому ему пришлось обратиться к записям поединков известных мастеров меча, проанализировать их, перенять увиденные приёмы и подстроить их под себя.

Именно это легло в основу нынешнего Икки Куроганэ.

Известие о сокрушительном поражении пусть ослабевшего от болезни, но всё ещё сильного Кайто — тем более дуэль происходила на его территории и по его правилам — стало для него тяжёлым ударом.

— Да уж, Курасики-кун любит широкие жесты.