Рику Мисора - Сага о бездарном рыцаре 2

— С твоейточки зрения, да? — уточнила Стелла.

— Что?

— Подумай сама. Кайто-сан, Последний самурай, один из лучших мечников на планете, постоянно стремился к новым высотам, покорил невиданные вершины мира мечей… и был вынужден вложить клинок в ножны и буквально гнить от безделья. Ты уверена, что он был счастлив? Ты уверена, что он хотел такой жизни? Я вот не выдержала бы.

— !..

— Конечно, «череп» подло заставил его сразиться на роковой дуэли, но… Представь, ты чахнешь от бездействия, и тут тебя вызывают на бой… Возможно, Кайто-сан, истинный мечник, был безгранично счастлив.

«Нет. Не может быть. Папа всегда улыбался нам. Он с такой теплотой смотрел на учеников. Он всегда говорил, что его цель — передать стиль Аяцудзи растущему поколению…»

«Это моя дуэль! Не лезь!»

— !!!

В этот момент невидимые шестерни в голове Аясэ наконец-то сцепились.

Она всё поняла.

Поняла, почему отец столь свирепо зыркнул на неё и зло рявкнул, не давая вмешаться в поединок.

Поняла, почему он продолжал сражаться, несмотря на очевидный исход.

Поняла, почему он упорно не опускал меч.

Дело было в истинных чувствах Кайто Аяцудзи.

Аясэ всегда считала, что Кураудо навязал ему бой, из-за чего отец после поражения настолько отчаялся, что до сих пор не пришёл в себя.

Но она ошибалась.

Ошибалась!

Безусловно, Кайто бился за раненых учеников, за додзё, которое собирался оставить дочери. Но не только.

Кроме норм приличия и морали, его поддерживало, стимулировало более незамутнённое чувство.

Желание сражаться.

Желание противостоять врагу.

Желание одолеть мерзавца!

Чистая агрессия голодного волка, погребённая глубоко в недрах сознания.

Болезнь отняла у Кайто фехтование — смысл его жизни, — а тот бой стал для него отдушиной, мгновением безудержного веселья, о котором он не стал бы сожалеть, даже если бы душа сгорела дотла.

«А-а, ясно… Папа извиняется не перед нами».

Он обращается к Кураудо.

Причины, методы — всё отошло на второй план. Главным для Кайто было то, что Кураудо плевал на его болезнь и хотел одного — настоящей схватки.

Последний самурай сожалел, что не смог показать одноклинковый стиль Аяцудзи во всей красе.

«Господи, папа, ну ты даёшь. Дарить врагу, возможно, последнее слово в своей жизни. Я-то думала, что ты умнее, внимательнее… взрослее в конце концов. А ты оказался ужасным эгоистом. Мальчишкой, который не любит проигрывать. Но… ты был счастлив…»

И тут в додзё оглушительно зазвенел металл.

Наступила тишина, прерываемая только хриплым дыханием Икки.

— Ха! Ха! Ха!

Он ослаб из-за полученных ран, но сдаваться не собирался.

И кстати… устал не он один.

— Зе… Ха… Ха…

Кураудо побагровел от прилагаемых усилий и тоже хватал ртом воздух.

«А он-то почему устал? Куроганэ-кун ещё ни разу не ранил его», — задалась вопросом Аясэ.

А вот Стелла сразу всё поняла.

— А, вот в чём дело! Вот и слабое место Мгновенного расчёта!

— О чём ты говоришь, Вермилион-сан?

— Присмотрись к лицу «черепа».

Аясэ послушалась.

По лицу Кураудо градом катился пот и крупными каплями стекал на пол.

— Ясно! Выносливость!

— Да. Это же элементарно. Мгновенный расчёт позволяет ему двигаться невероятно быстро, но взамен отнимает уйму сил. Икки сразу раскусил его и намеренно подставлялся под удары, изводя и изматывая!

Кураудо скривился.

«Какой башковитый выискался… Казалось бы, ритм задаю я, но на самом деле мы всё это время играли по его правилам!»

Несмотря на безнадежность ситуации, Куроганэ в первые же секунды проанализировал Мгновенный расчёт и заставил бой пойти так, чтобы утомить противника.

Стелла была права. Икки никогда не закрывался в обороне без видимых на то причин.

В чертогах его разума хранилось множество методов перехода от обороны к наступлению.

«Он словно колдун… Бр-р, аж мороз по коже», — передёрнулся Кураудо, только сейчас осознавший, насколько опытен его оппонент.

Аясэ же светилась от восхищения.

— Куроганэ-кун отказался от атак и отступил и всё равно подкосил врага! Иного я от него и не ждала! Значит, ещё не всё потеряно!..

Но Стелла не разделяла её взглядов.

— Думаешь? — хмуро спросила она.

— М? Что с тобой?

— Икки затягивает бои, только когда ничего другого не остаётся. Как сейчас, например. На самом деле он мало продвинулся вперёд, но уже устал и потерял много крови. Я вижу, скорее, ничью.

Нет, конечно, никто не умалял заслуг Икки: вытянуть безнадежный поединок до ничьей — немалое достижение. Но оба дуэлянта находились примерно в одинаковом положении.

Наверняка можно было сказать одно.

— Кто бы ни побеждал… следующий удар станет последним.

— Ну знаешь… Должен же быть предел твоему упрямству.

— Ха-ха… Уж прости, но я терпеть не могу проигрывать… Кроме того… давно меня не загоняли в угол вот так, в битве на мечах… Мне ужасно весело. Даже не хочу заканчивать.

— Ха-ха… Ха, весело? Ха-ха-ха-ха-ха! Да ты на себя посмотри! Еле стоишь!

— Ой, а сам-то…

— Ага-а. Но пора заканчивать!

Кураудо медленно выдохнул, выпрямился и выставил Оротимару перед собой.

— Я зарублю тебя, — заявил он, обращаясь к залитому кровью самураю.

«То есть… убьёшь», — мысленно уточнил Икки и весело улыбнулся.

— Знаешь, ты прочёл мои мысли.

Он поднял чёрную катану на уровень глаз. Остриё клинка смотрело точно в лоб Кураудо.

Два рыцаря стояли лицом к лицу, готовясь прикончить друг друга.

И…

— Можно один вопрос напоследок? — желая прояснить кое-что любой ценой, проговорил Икки.

— Ну?

— Тот великий мечник, которым мывосхищались… Он смеялся так же, как и мы сейчас?

Кураудо на мгновение округлил глаза, а потом ощерился.

— Ха, ты что, дурак?..

— …Тюфяк, который не способен наслаждаться жарким поединком насмерть, никогда не стал бы зваться Последним самураем.

— Ясно.

«Какое счастье, что мои надежды оправдались», — улыбнулся Икки.

— Спасибо.

Он коротко бросил слово благодарности и кинулся прямо на обнажившего клыки зверя.

Пригнувшись, Икки нёсся на противника.

На нём живого места не осталось, кровь хлестала из бесчисленных порезов, пропитывая форменную одежду и стекая на пол, однако парень, казалось, совершенно не обращал внимания на это.

Он мчался, словно порыв ветра.

«Пацан что надо!» — в искреннем восхищении ощерился Кураудо.

Решившись, он укоротил Оротимару до размеров одноручного меча — минимум дистанции и максимум скорости.

Пожиратель мечей собирался отбросить все ограничения, до предела ускорить Мгновенный расчёт и использовать свою уникальную технику!

— Ямата-но Ороти * 27 Восьмиголовая и восьмихвостая змея из японской мифологии. !