Стивен Эриксон - Дань псам. Том 2 [litres]

– Но… зачем? Зачем вы это со мной сделали?

– Я чувствовала, как тяжко бьется твое сердце, Ведьма. Путешествие в мой храм могло оказаться для тебя последним…

– Что я и сама прекрасно знала! – перебила ее ведьма.

Ее внезапно раздраженный тон на мгновение озадачил Верховную жрицу. Она иными глазами взглянула на едва держащуюся на ногах женщину.

– Понимаю. Так значит…

– Так значит, да , я молилась, чтобы моя жертва оказалась не напрасной. Салинд такая замечательная – а поступили с ней столь отвратительно. Это… злодейство .

– Выходит, ты пришла сюда не во имя Искупителя?

– Нет. Чтобы найти ее друга.

Друга.

– Ведьма, Спиннока Дюрава сейчас нет в Черном Коралле. Я опечалена вестью о смерти Провидомина. И еще более – о постигшей Салинд судьбе. Скажи мне, что еще ты сейчас чувствуешь?

Ведьма сгорбилась, словно ее внутренности грызла боль.

– Ладно, – прошипела она, – теперь я вижу, что опасности распространения заразы не существует. Я и не думала, что она есть.

– Знаю, – негромко сказала Верховная жрица.

– Но мне нужно было как-то выторговать вашу помощь!

– Вы, люди, всегда из этого исходите. Знаешь ли ты, что когда к нам на переговоры прибыла делегация Свободных городов, когда явились рхиви и человек, претендовавший, что он – князь К'азз Д'Авор из Багровой гвардии, все они думали поторговаться. Рассчитывали заручиться нашими мечами, нашей поддержкой. Купить наш союз. Владыка Аномандр Рейк просто поднял руку – прежде, чем кто-то из них успел озвучить хоть одну просьбу. И сказал следующее: «Мы – тисте анди. Не пытайтесь с нами торговаться. Если вам требуется помощь – попросите о ней. Мы либо согласимся помочь, либо откажем вам. Но торговли не будет».

Ведьма молча уставилась на нее. Верховная жрица вздохнула.

– Для гордого мужчины – или женщины – просто попросить может оказаться нелегко.

– Да, – прошептала ведьма, – нелегко.

Дюжину ударов сердца обе молчали, потом ведьма медленно выпрямилась.

– Что вы такое со мной сделали?

– Видимо, Куральд Галейн завершил обследование. Боль ушла, верно? Тебе стало легче дышать. Через несколько дней пройдут болезни. Может статься, ты обнаружишь, что и аппетит… ослаб. Куральд Галейн предпочитает равновесие.

Ведьма вытаращила глаза.

Верховная жрица ждала.

– Я об этом не просила.

– Нет. Но мне не доставила удовольствия мысль, что визит в мой храм может тебя убить.

– В таком случае – благодарю.

Верховная жрица нахмурилась.

– Разве ты меня не поняла?

– Поняла, – ответила ведьма, в голосе которой вновь прорезалось раздражение, – только у меня тоже есть правила, и я намерена высказать свою благодарность, нравится вам это или нет.

Реакцией на заявление была мимолетная улыбка, и Верховная жрица склонила голову, подтверждая, что и она поняла.

– В таком случае, – сказала ведьма, когда молчание в очередной раз затянулось, – я прошу вас помочь Салинд.

– Нет.

Лицо ведьмы потемнело.

– Ты пришла сюда, – сказала Верховная жрица, – потому что утратила собственную веру. Да, ты хотела бы, чтобы Храм выступил на защиту Салинд. Согласно же нашей оценке, Салинд пока что в нашей помощи не нуждается. Как, собственно, и Искупитель.

– Вашей… оценке?

– Мы знаем о происходящем, – сказала Верховная жрица, – значительно больше, чем тебе могло показаться. И если в наших действиях возникнет необходимость, мы начнем действовать, хотя бы для того, чтобы опередить Силану – хотя, должна признаться, правильно оценить степень терпения элейнта не так-то просто. Она может прийти в движение в любой момент, вот только тогда будет уже слишком поздно.

– Слишком поздно?

– Да – для Салинд, для захватчиков и для лагеря паломников вместе со всеми обитателями.

– Но, Верховная жрица, кто такая Силана? И что значит «элейнт»?

– О, прошу прощения. Я не подумала. Силана находится на вершине шпиля крепости – не заметить ее довольно трудно даже в вечном полумраке. По дороге домой просто обернись и взгляни назад – и вверх, само собой. Ты ее увидишь. – Помолчав, она добавила: – «Элейнт» значит «дракон».

– Ох.

– Идем же, вернемся к остальным. Не сомневаюсь, что там успели заварить еще чаю, так что мы сможем отдохнуть.

Ведьма, похоже, лишилась слов и покорно последовала за уже вышедшей из палаты Верховной жрицей.

Обратный путь оказался заметно более быстрым.

Самар Дэв не следовало слишком уж удивляться, когда Карса Орлонг вернулся в лагерь на закате третьего дня с тех пор, как их покинул. Верхом, молча, непривычно задумчивый.

И целехонький. Словно бросить вызов Гончим Тени ничуть не опасней, чем, скажем, пасти овец или играть в гляделки с козлом (чего, само собой, делать не следует – но когда это подобные мелочи останавливали тоблакая? мало того, он ведь его и переглядит). Но нет, очевидно, встреча носила мирный характер – причиной чему, вероятно, послужило поспешное бегство поджавших хвосты Гончих.

Соскользнув со спины Погрома, Карса подошел туда, где рядом с костром из навозных лепешек сидела Самар Дэв. Путник удалился шагов на тридцать в сторону, поскольку предпочитал встречать сумерки в относительном одиночестве.

Тоблакай присел на корточки.

– А где чай? – поинтересовался он.

– Чая нет, – ответила она. – Кончился.

Карса кивнул в сторону Путника.

– Город, что он ищет, – до него далеко?

Самар Дэв пожала плечами.

– Должно быть, с неделю, поскольку двигались мы довольно медленно.

– Да. Мне даже пришлось повернуть обратно, прежде чем я вас отыскал. – Он немного помолчал, глядя в пламя, потом заметил: – Хотя он вроде бы не из таких, кто стремится потянуть время.

– Ты прав. Не из таких.

– Я проголодался.

– Приготовь что-нибудь.

– Я так и сделаю.

Она потерла лицо, чувствуя, как мозоли на ладонях царапают кожу, потом потянула за спутанные волосы.

– С тех пор как я тебя встретила, я уже начала забывать о том, что такое быть чистой, – сказала она. – Нет, в Летерасе с этим было неплохо, но там мы фактически находились в тюрьме, так что оно не считается. А так-то рядом с тобой выходят сплошные бесплодные пустоши или окровавленные пески, ну еще и сцены побоищ время от времени.

– Это ты меня нашла, ведьма, – напомнил он ей.

– Я коня тебе привела. – Она фыркнула. – Раз уж вы оба столь очевидно идеальным образом друг другу подходите, вселенское равновесие следовало восстановить. У меня не было выбора.

– Ты просто меня хочешь, – сказал он, – однако всякий раз, когда мы рядом, только и ищешь, к чему прицепиться. Смирись, женщина, прекрати спорить сама с собой. Я уже очень давно не изливал своего семени ни в одну женщину, почти столь же давно, сколь давно ты сама не знаешь мужского тепла.