Матьё Габори - Сумеречные королевства

Я положил ладони на стол и наклонился вперед.

— Я безмерно уважаю вас, рыцари Ургемана. Уважаю ваши славные фамилии, вашу отвагу и ваши сердца. Да, именно сердца… Нужно быть необыкновенно великодушными людьми, чтобы забыть, что некогда я отрекся от баронского титула, отказался унаследовать Рошронд. Вы забыли об этом и признали меня своим командиром.

Я замолчал, всматриваясь в серьезные лица людей, собравшихся в величественном зале собора, после чего продолжил:

— Конечно, вы можете упрекнуть меня за то, что я не мчался в битву верхом на коне, держа в руках знамя Рошрондов. Возможно, вы осудите меня за то, что я не ношу доспехов, что шрамы на моем теле — не следы от шпаг и копий. Но поймите одно, рыцари: существуют не только шрамы, полученные на войне, есть иные наследства, кроме наследства моего отца. Я не узурпировал титул, который принадлежит мне по праву крови. И если сегодня я стал бароном де Рошрондом, то значит, достоин им зваться. И пусть те, кто не согласен с этим фактом, встанут и выскажутся или замолчат раз и навсегда.

В соборе повисла тишина. Лишь один рыцарь поднялся со своего стула. Тобальд сказал мне, что его зовут Жанд д’Ольгар.

— Говорите, мессир, — бросил я ему.

— Барон, я пришел сюда не для того, чтобы вручить вам свою шпагу. — Рыцарь обнажил оружие. — Этот клинок семь раз перековывался заново и всегда служил одному-единственному человеку — Верховному барону. Когда я узнал, что жанренийцы водрузили его голову на пику, я рыдал, как ребенок.

— К чему вы клоните?

— А вот к чему, барон: его сын все еще проживает в Ургемане. Ему всего лишь шестнадцать, но он доказал свою доблесть на поле битвы, он шел в бой рядом с отцом. Сейчас он томится в темнице собственного замка. Я предлагаю освободить его, и чтобы вы, Агон де Рошронд, повели этого мальчика к победе.

По рядам собравшихся на совет прошел шепот. Улыбка осветила лицо Арбассена.

— Мессир, — сказал я, — вы отлично знаете наши законы, не так ли? Верховный барон может избираться лишь большинством голосов баронов. Но здесь я вижу только одного барона!

— А как же война? Враг топчет наши поля, а вы говорите о соблюдении закона!

— Да, я говорю о законе, согласно которому владения переходят от отца к сыну, о том праве преемственности, которому всегда подчинялось наше дворянство, разве мы можем забыть об этом законе?

Жанд д’Ольгар призвал рыцарей в свидетели:

— Друзья мои, подумайте, что означает ваше молчание… Сын Верховного барона сплотил бы наши ряды. Разве мы можем предпочесть ему какие-то колдовские книги, диковинные Серые тетради, принадлежащие прошлому? Неужели мы не склоним головы перед величием юного барона, чей отец был Первым из первых?

Я счел нужным вмешаться:

— Достаточно, мессир. Семья Рошрондов неоднократно доказывала свою преданность этому королевству, а главное, она никогда, слышите меня, никогда не знала поражения. Из всех баронств Ургемана только Рошронд никогда не преклонял коленей перед врагом. Что нельзя сказать о вашем протеже… Сегодня он томится в темнице собственного замка, потому что его отец проиграл.

— Но они сражались с превосходящими силами противника. Один против десяти! И вы упрекаете его за то, что он проиграл, пожертвовал своей жизнью? — воскликнул Жанд д’Ольгар.

— Да, мессир. Если бы Верховный барон привел свое войско в Рошронд, он был бы до сих пор жив, как и все те, кто примкнул к нему. А вы не задумывались о том, что он обрек на гибель целую армию, армию, в которой мы сейчас так нуждаемся? Полагаю, Верховный барон совершил страшную ошибку. И именно поэтому я отказываюсь, — и приглашаю вас, рыцари, присоединиться ко мне, — видеть его сына во главе наших войск.

Я перевел дыхание. Рыцари даже не шелохнулись, когда Жанд д’Ольгар, осознав, что остался в одиночестве, поднял шпагу по направлению к своду, перевел ее на меня, а затем внезапно швырнул в воды канала.

— В восьмой раз ее не перекуют, — зазвучал его голос, преисполненный достоинства.

Он сел в лодку проводника и покинул совет, ни разу не обернувшись.

— Итак, рыцари. Мы урегулировали наши отношения, и теперь я намерен описать вам наше положение.

Горло пересохло, я сделал глоток вина и продолжил:

— Как вы знаете, нас немного. Около семи тысяч мужчин и женщин, которые укрылись на болотах. Пять тысяч человек имеют боевой опыт, и менее тысячи из них — рыцари, в большинстве случаев, это ваши вассалы. Амрод собрал у границ Рошронда около двенадцать тысячи солдат, добрая половина из них даже не принимала участия в сражениях за королевство, и потому свежа и бодра. Получается один наш солдат против двух вражеских, и это в лучшем случае. Если мы покинем болота и выйдем против Амрода, как это сделал Верховный барон, мы обречены. В этом нет никаких сомнений. Возможно, нам также придется сражаться против собственных братьев, против ургеманцев, которые считают нас разбойниками, и потому присоединятся к жанренийцам, чтобы мы не уничтожили их дома и их посевы.

Рыцари внимательно слушали меня. Бутылки понемногу пустели, в полутьме храма Пирм и его эшевены не прекращали покрывать письменами пергамент, чтобы потомки смогли узнать все, что было сказано на совете в Адельгене.

— Также мы все отлично знаем, что не сможем слишком долго сопротивляться тлетворному климату болот. Так на что же мы надеемся? Рыцари, скажу вам одно: обычное оружие нам больше не поможет.

Я заранее предвидел то, что увижу: все собравшиеся содрогнулись, как один, и загомонили. Резким жестом я призвал рыцарей к спокойствию.

— Вернувшись в родовой замок, я прочел в глазах некоторых из вас не только уважение, но и покорность судьбе, замешанную на настороженности. Вы поздравляли другу друга с тем, что к нам примкнули могущественные маги, но в глубине души вы бы обрадовались, если бы мы сумели обойтись без колдовства. Вы мечтаете ввязаться в кровавую битву, чтобы определить победителя с помощью шпаги. Не отрицайте это, рыцари. Я вас ни в чем не упрекаю, я просто пытаюсь убедить вас смотреть на вещи чуть шире. Более того, вы должны осознать, что в нашем случае даже магии недостаточно.

Я бросил взгляд на Оршаля, который оставался бесстрастным. Один из рыцарей перебил меня:

— Барон, я ответил на призыв Рошронда. Мой приезд сюда нанес непоправимый вред моим близким. Эти проклятые болота убили мою внучку. Но теперь я ничего не понимаю. Ради всего святого, объясните мне, что мы будем делать завтра и послезавтра? Не скрывайте от нас ничего, будьте откровенны до конца.

— Он прав, — прошептала Амертина. — Переходи к главному, они уже устали от загадок.

— Прекрасно, сейчас я расскажу, что мы станем делать. С помощью Серых тетрадей я встряхну это королевство, я постучу в ворота каждой крепости и переговорю с каждым бароном. Уже завтра я покину болота и с помощью магии помчусь по стране. Через семнадцать дней вы, в свою очередь, покинете это гиблое место, и наша армия двинется навстречу жанренийцам. К этому времени я уговорю баронов выступить на нашей стороне, и Амрод окажется в окружении, зажатый между Рошрондом и объединенными силами баронов. Чтобы добиться всего этого, я обратился к моим друзьям. Аракнир. — Жестом я предложил гному продолжать.