Матьё Габори - Сумеречные королевства

Сидевший, или скорее распростершийся, рядом с несколькими опустошенными графинами вина Анделмио демонстрировал мне свою спину. Я не сомневался, что речь идет именно о перевозчике: брыжи с двадцатью двумя складками уныло висели на спинке его стула.

По всей видимости, он почувствовал взгляд, прикованный к его спине, и обернулся. Я получил возможность полюбоваться худой фигурой перевозчика, завернувшегося в черную тогу с серебряными пуговицами. Овальное лицо обрамлено жидкими светлыми волосами. Вылинявшие голубые глаза направлены прямо на меня.

Он мне не понравился. Я подошел к нему, вооружившись еще одним графином с вином, и сел прямо напротив.

— Я не звал тебя, фэйри, — протянул Анделмио. — Пошел вон…

— Нет.

Я наполнил бокал собеседника. Он заворчал, но опустошил его одним махом.

— Плохо выглядишь, — сказал я, снова наливая вино.

— Какая разница! Все равно я скоро сдохну. Хотя это не твое дело.

— Возможно, ты ошибаешься.

В его глазах промелькнул ужас. Анделмио огляделся по сторонам, снова выругался и с той же небывалой скоростью опрокинул очередной бокал.

— Чего тебе надо, фэйри?

— Прояснить две или три крошечные детали одного дельца, и я хотел бы сделать это до того, как тебя разыщет Фейерверщик.

Лицо перевозчика приобрело отвратительный восковой оттенок. С отвисшей челюстью он наклонился ко мне:

— Это он тебе послал, верно?

— Нет. Владич.

— Ты его представитель?

— В некотором роде.

— Мне нечего тебе сказать.

— Есть, мой друг, есть. Ты расскажешь мне все, причем с самого начала.

— Демон сбежал. Точка. Я созрел для фейерверка…

Я налил вина в свой бокал и сделал крошечный глоток. Мое терпение грозило лопнуть, и я понизил голос на целую октаву:

— Расскажи мне свою историю.

Гримаса исказила лицо заклинателя.

— Зачем ты пришел, чего ищешь? Хотите провести небольшое расследование, пока моя душа не расколется на тысячу кусочков и не разлетится по городу? И не мечтай об этом, фэйри. Я жажду унести тайну с собой. Если Владичу повезет, он сумеет расплатиться за разбитые горшки.

— Я тоже. Я пытаюсь помочь тебе.

— Ты? Ты явился сюда, чтобы помочь мне? Лучше забудь об этом…

— Не намерен. Если я найду беглеца, ты спасен.

— У меня и то больше шансов добраться до сбежавшего демона.

— Но ты больше не имеешь права на него, и сам это отлично знаешь. Ни один заклинатель не может менять пункты собственного сговора.

— И что же ты предлагаешь?

— Ты честно и откровенно рассказываешь мне, что произошло. Не скрываешь от меня ни единой детали.

Анделмио, замкнувшийся в своем отчаянии, по-прежнему колебался.

— Просто отвечай на вопросы, вот и все, — сказал я.

— Чтоб меня огры сожрали, я уже ничего не знаю и не понимаю. Здравый смысл покинул меня, я уже даже рассуждать нормально не могу.

— Итак, Опаловый демон, что ты знаешь о нем? Ты когда-нибудь уже вызывал его?

— Нет. Не этого. Я часто пользуюсь Опаловыми, но ведь мы не выбираем какого-то определенного демона, не правда ли?

— В котором часу он появился и где?

— В самый что ни на есть лучший час дня.

Иначе говоря, когда солнце стояло в зените. В тот час, когда тени, падающие на землю Абима, особенно плотны. Я кивнул.

— Я выбрал тень, которую отлично знаю, с которой привык работать. У стены крошечного садика.

— Крестообразная тень?

— Нет, обычная тень от невысокой стены.

— Не заметил никаких странностей?

— Нет, не думаю.

— Этого недостаточно. Возможно, была еще одна тень, которая наложилась на ту, что ты выбрал? Или рисунок, начертанный другим заклинателем?

— Да нет же, говорю я тебе!

Маги, сидящие на стульях, обернулись и смерили нас гневными взглядами. Я послал им улыбку, соответствующую случаю, и попросил перевозчика говорить немного потише.

— Успокойся. Продолжим. Хорошо, давай допустим, что тень была совершенно обычной.

— Я неплохо разбираюсь в своем деле, — процедил Анделмио.

— Верю-верю. Итак, появился Опаловый. И снова ничего особенного, никаких происшествий?

— Ничего. Побеседовали о контракте, обычная рутина… Я потребовал, чтобы он оставался у меня дома вплоть до наступления сумерек.

— Где это?

— Улица Тысячи потрясений.

— И всю вторую половину дня демон сидел у тебя дома в полном одиночестве?

— Да.

— А ты сам не заметил ничего подозрительного? Быть может, за тобой кто-то следил?

— Нет… ну, не знаю. Я ничего не заметил.

Я сделал глоток вина и прочистил горло.

— Продолжим. Расскажи мне о своем клиенте.

— Клиентке. Герцогиня де Болдиа.

Я нахмурил брови, это имя представлялось мне пустым звуком.

— Она лишь недавно вернулась в город, — уточнил мой собеседник. — Вечером она появилась на пристани, где я ждал ее вместе с Опаловым. Дама села в лодку, поездка прошла без происшествий. Я оставил ее вместе с демоном на другом берегу канала. Я должен был явиться следующим утром, на рассвете, и забрать их обоих. Но она была одна.

— В котором часу истекал срок сговора?

— В семь часов утра.

— И ты ничего не почувствовал?

— Ничего! Опаловый все еще разгуливает по Абиму.

— Хм…

— Я надеялся его разыскать, ведь тварь должна была избегать любых теней. Во всяком случае тех, что ведут прямиком в Бездну.

— Сговор уже потерял свою силу. Следовательно, демон мог вылезти лишь ночью.

— Я переоценил свои силы.

— Эта твоя герцогиня, она живет в посольстве?

Перевозчик завладел графином, отхлебнул прямо из горлышка, вытер ладонью рот и уставился на меня стеклянным взглядом.

— А вот этого я не скажу.

— Прости?

— Выпутывайся сам. Я не скажу ни слова о том, куда я ее отвез.

Я тяжело вздохнул и устало спросил:

— Смерти ищешь?

— Не стоит давить на меня, фэйри. Что бы ни произошло, я остаюсь перевозчиком.

— Но я потеряю драгоценное время.

— А я — мою душу. Причем раньше времени. Законы перевозчиков суровы, их лучше не нарушать. Если я проболтаюсь, то подвергнусь страшному риску.

— На кону стоит твоя жизнь.

— Знаю, — выдохнул он.

Рука Анделмио теребила брыжи, висящие на стуле. Он гладил пальцами многочисленные складки, его взгляд стал отрешенным.

— Вся моя жизнь заключена в этих двадцати двух складках. Тридцать лет безупречной службы…

— Я должен встретиться с герцогиней.

— А я должен спасти то, что у меня еще осталось.

— То есть?

— Честь и некоторые воспоминания. Ты хоть способен себе представить, что случится, если мы начнем рассказывать каждому встречному о перемещении того или иного посла? Если все эти люди, которых мы перевозим с берега на берег, перестанут нам доверять? А ведь они оказывают нам великое доверие. Только задумайся об этом, фэйри. Речь уже идет не о моей душе, но о душе Абима. А она не заслуживает того, чтобы ее предали.