Матьё Габори - Сумеречные королевства

Амрод наблюдал за предводителями кехитов. Некогда он сражался против жителей пустынь, знал, сколь они бесстрашны в бою, и потому уважал бывших врагов. Однако Амрод не разделял их идеалов. Кехиты сражались за своих торговцев, жанренийцы — за выживание. Он также знал, что его король не хотел войны. Любимый народом правитель процветающей страны, он согласился на выступление армии, послушавшись совета своих генералов, опасавшихся вторжения ургеманских баронов. Превратившиеся в заурядных разбойников, эти чертовы бароны позволили власти ускользнуть из рук. Их земли были разорены. Простые жители Ургемана были готовы взбунтоваться со дня на день, и, чтобы погасить мятеж, бароны призвали бы подданных начать войну. Соседняя Жанрения — извечный враг Ургемана — стала бы козлом отпущения для этих сеньоров-разбойников и была бы вынуждена отбиваться от орд грабителей и убийц.

Амрод восхищался своим сюзереном, человеком недюжинного ума, но отчасти мечтателем. Позволив генералам вторгнуться в Ургеман, он опередил нападение баронов на Жанрению, спасая свой народ от страданий. И тогда Амрод решил, что пробил его час. Он послал гонца к предводителям кехитов, которые не замедлили явиться на его зов, и вот теперь они вместе преодолеют границу Ургемана.

Когда военачальники появились на вершине холма, их встретили восторженные крики. Войска жанренийцев и кехитов, собравшиеся в долине, приветствовали тех, кто поведет их к победе. Лишь пол у ночники не принимали участия в этом варварском ликовании. Они проверили путы, удерживающие Танцоров, и улыбнулись. Во все времена вояки были неспособны понять истинную суть государственных интересов. Очень скоро пол у ночники сбросят королей с их тронов, чтобы создать империю магов…

Когда плотные облака затянули горизонт, обе армии выдвинулись в поход.

Амрод пришпорил коня и помчался галопом по склону холма, чтобы присоединиться к своим солдатам.

Вместе с Амертиной черные феи прокрались на крыши домов на улице Забытых мастеров и теперь ждали появления горбуна. Лерсшвен дал им четкие указания: ожившие горгульи должны проникнуть в зачарованную картину, уничтожая любого, кто попытается им помешать…

Но лишь одна Амертина связала оживление, царившее в городе, с приказами хитрого фэйри. Ходили слухи, что в Лорголе соберется вся Магическая криптограмма.

Амертину совершенно не волновала судьба Криптограммы. Все, чего хотела старая фея, — это найти спокойное и теплое убежище, где она могла бы закончить свои дни, любуясь дорогим Агоном. Скорее всего, горгулье удалось разыскать мальчика, ведь скульптура вновь заняла свое место на крыше. Но Агона нигде не было видно.

У Амертины не осталось выбора. Лерсшвен тайком сообщил фее, что наложил на ее сестер смертельное заклятье, которое снимет лишь тогда, когда они выполнял свою работу. Она не имела права предать подруг. Но Амертина сохранила в секрете, сколь велик ее талант повитухи. И сейчас в голове у старухи появилась одна идея, идея безумная и крайне опасная, однако теперь Амертина знала, как помочь Агону, как, не вызывая подозрений, наделить его небывалым могуществом.

Сейчас она находилась в круге, который образовывала пятерка гигантских горгулий, и по очереди подъезжала к каждому изваянию, чтобы убедиться, что рождение души пройдет без осложнений. С наступлением вечера улица ожила. Через несколько минут появится горбун, чтобы зачаровать выбранное им произведение к вящей радости автора. По крайней мере именно так думала толпа, состоявшая в основном из любопытных горожан, явившихся сюда, невзирая на холод. Амертина даже заметила нескольких учеников академии, без сомнения, пришедших сюда посмотреть, как работает магия горбуна. Они и представить себе не могли, что в ближайшие часы улица станет театром совершенно иных ужасающих магических действий. Амертина окинула взором соседние крыши. Каждая черная фея стояла рядом с горгульей и ждала сигнала приступить к таинству рождения.

Наконец в конце улицы появилась гротескная фигура горбуна. Ликующая толпа проводила мужчину до настенной росписи, освобожденной от строительных лесов. Живописец ждал мага у подножия собственного детища. Мастер выглядел встревоженным, время от времени он косился в сторону крыш. Горбун расположился напротив стены с картиной и в последний раз придирчиво оглядел фреску. Удовлетворенный этим осмотром, он протянул руки к небу. Из его пальцев брызнули сияющие хрустальные лучи. Сначала они устремились к облакам, затем изогнулись и погрузились в стену. Толпа закричала, и картина исчезла в ослепительном взрыве света. А несколькими секундами позднее настенная роспись вновь стала видимой, хотя она изменилась самым радикальным образом. Амертина больше не обращала внимания на происходящее на улице; умелой рукой она коснулась горгульи, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Остальные черные феи последовали примеру старшей сестры, и вот несколько горгулий открыли глаза…

Толпа инстинктивно отпрянула: картина обрела глубину, превратилась в окно в иную реальность. Меж тем пустынный зал, изображенный художником, изменился до неузнаваемости: вокруг огромного стола галереи в роскошных креслах сидели какие-то люди. И в это же время со всех соседних крыш начали пикировать жуткие твари. Толпа в панике качнулась назад, раздались надсадные крики, а первые горгульи уже ставили лапы на камень мостовой.

Лерсшвен сидел перед двумя сотнями магов, чьи глаза смотрели на него строго и недобро.

Почти все пол у денники и пол у ночники королевства собрались в большом зале. Ассамблею провозгласили официально открытой. Фэйри безуспешно пытался унять дрожь в руках. Тысячи свечей озаряли зал приятным золотистым светом, который подчеркивал торжественность атмосферы и выгодно оттенял роскошные наряды присутствующих. По случаю Ассамблеи каждый маг надел свои самые красивые одежды, чтобы произвести впечатление на горожан, и в частности на аристократию, которая с уважением и робостью следила за мастерами высокого искусства, когда те проследовали в Квартал Тысячи Башен.

Лерсшвен не мог отвести взгляда от того места позади огромного стола, где должны были появиться горгульи. Маги ничего не заподозрили. Многочисленные Танцоры дремали на плечах своих хозяев. Затменник изо всех сил старался не выдать снедающего его волнения, он чувствовал себя неуютно рядом с этими талантливыми магами, которые железной рукой управляли академиями. Хотя сама мысль, что он вскоре перепишет историю Магической криптограммы, нисколько не смущала Лерсшвена. И пусть все эти маги сумели наладить удивительную эмпатическую связь с Танцорами, они все равно оставались гнусными консерваторами. Необходимо положить конец элитарности Магической криптограммы.