Эль Косимано - Буря времен года [litres]

Эмбер прочищает горло.

– А что насчет тебя? – спрашивает она меня, ловко уводя разговор от Хантера. – Что случилось после того, как Стражи загнали вас в лес?

У Мари на лице появляется гримаса отвращения, как будто она уже догадалась об ответе. Чилл содрогается. И только Вуди единственный, кто наклоняется вперед. Им с Эмбер никогда прежде не приходилось сражаться с Весной. Неудивительно, что их снедает любопытство – такой же болезненный интерес, какой испытывала я, зачарованно наблюдая за битвой Эмбер и Хантера у кабинок для переодевания.

Я гоню от себя воспоминание о хлюпающем вскрике Стража, когда я отправила его домой.

– Ничего особенного, – как ни в чем не бывало отвечаю я.

Хулио поднимает бровь и нарочно дергает гитарную струну.

Драматически шмыгнув носом, Мари переносит свою кружку и спальный мешок в дальний угол комнаты и сморкается в клочок бумажного полотенца.

– В чем дело? – поддразнивает Хулио. – Аллергия на собственную кошку?

– Это сезонная аллергия. Я весь день просидела в машине с принцессой пыльцы и царствующей королевой полыни. – Кивком указав на меня и Эмбер, она принимается тыкать ложкой в свою кружку. – У меня на вас обеих аллергия.

– Незачем просить меня держаться на расстоянии, поскольку это и мое желание тоже, – бормочет Эмбер, уткнувшись в свое рагу.

Хулио фыркает, заставляя Поппи и Вуди прыснуть от смеха, и вскоре все в комнате хохочут.

Воздух в хижине густой и плотный, но отличается от того, что был на катере. Здесь он теплее. Более расслабляющий. Мне захотелось, чтобы Джек был здесь и увидел это. Я вслушиваюсь в треск его топора, но он наконец-то умолк.

– Скажу Джеку, что рагу готово.

Я вылезаю из своего теплого спального мешка и отряхиваю пыль с джинсов. Захлопнув за собой сетчатую дверь, я все еще слышу дружный смех.

Я втыкаю топор в пень рядом с горой нарубленных дров. Расстилающаяся внизу долина залита лунным светом, небо усыпано звездами. Этот вид всколыхнул во мне множество воспоминаний: о школе, катании на лыжах, о кострах летом и послеполуденной рыбалке с дедушкой, о первой встрече с Чиллом. Но вчерашняя битва на пляже Кроатан все их накрыла своей черной тенью.

Я потираю свежие волдыри на руках, смакуя жжение, которое при этом ощущаю. Мои натруженные мышцы болят, перенапряженные после нескольких месяцев бездействия. Я с радостью приветствую и мучительную боль, и слабость, будто действительно заслужил их. А это уже больше, чем я мог бы сказать о себе вчера вечером, когда мне нужно было быть сильным – или, по крайней мере, знающим.

Я хватаю футболку, которую заткнул перед началом работы за пояс джинсов, и стряхиваю с нее щепки. Она царапается, когда я стираю ею иней с лица и корку льда с рук. Натягивая ее через голову, я улавливаю запах Флёр и напрягаюсь.

– Иди в дом, там есть тушеное мясо, – обращается она ко мне с дрожью в голосе.

Я смотрю, как над долиной проплывают тени облаков, то закрывая, то снова открывая луну. Из хижины просачивается запах бульона и доносятся негромкие гитарные переливы.

Я еще не готов вернуться внутрь. Не готов встретиться лицом к лицу с ребятами.

Флёр шаркает ботинками по листве, унося с собой свой запах, но мне не хочется ее отпускать.

– Прости меня.

Эти слова даются мне с большим трудом. Я должен извиниться перед ней и за прошлую ночь, и за состояние нашего убежища, но не знаю, с чего начать. Я выбирал это безопасное место с мыслью о ней. В лесу каждый корешок, ветка и лоза могут превратиться в ее руках в оружие, но все это бесполезно, если я не могу защитить себя. Теперь наше выживание зависит от нас обоих, а прошлой ночью я был бесполезен.

Листья шелестят у меня под ногами, запах Флёр сводит с ума. Она – само воплощение цветения и новых начинаний, сладости и надежды.

– Простить за что? – спрашивает она.

– За то, что не сумел защитить себя от Стражей. Как в таком случае, черт возьми, мне обеспечить твою безопасность?

– Я никогда не просила тебя об этом, – резко отвечает она.

– А как насчет Хулио и Эмбер? – не сдаюсь я. – И остальных? Они оказались здесь из-за меня. Потому что все, о чем я тогда мог думать, это ты и красная черта. Я вел себя как эгоист.

– Ты вел себя очень самоотверженно!

Я чувствую исходящую от нее статику, ощущаю ее запах – она стоит прямо за моей спиной – и оборачиваюсь к ней.

– Нет, я вел себя глупо! Я был чертовски уверен, что смогу это сделать. Что смогу вытащить нас оттуда!

– Ты и вытащил!

– Еле-еле! И что теперь? – Все мои страхи и сомнения разом выползают на поверхность. Я не хочу быть причиной затаившейся в глубине ее глаз печали. Но и придержать язык не могу. – Мы застряли в дерьмовой дыре, еды у нас едва хватит на неделю. Поппи и Мари больны. Вуди повезет, если у него не разовьется инфекция. Мы не можем сидеть здесь вечно. Должно быть, Кронос расставил Стражей по всему берегу в ожидании нашего прибытия. Прошлой ночью мы убили Время года, Флёр! Они не позволят нам уйти безнаказанными. Это всего лишь вопрос времени. А потом…

Я содрогаюсь.

– Так что же будет потом?

Я поднимаю с земли свою куртку, понимая, что у меня не хватает смелости высказать свои опасения вслух.

– Ты видела, что случилось с Хантером. На его месте мог оказаться любой из нас.

Я даже смотреть на нее не в состоянии. Я обещал ей, что мы сможем отправиться куда угодно, написать свой собственный финал. Мы пересекли гребаный океан, а Кронос все равно сумел нас найти.

«Жаль, что тебе придется умереть».

Я натягиваю куртку и, пиная ногами пригоршни листьев, шагаю в гору, углубляясь в лес.

– Джек! – кричит мне вслед Флёр. – Джек, остановись!

Я цепляюсь ногой за корень и стремительно падаю, но успеваю в последний момент выставить руки, чтобы не плюхнуться лицом в грязь. Пытаюсь высвободиться, но корень туго обхватывает мою лодыжку и, дернув, опрокидывает меня.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю.

Розовые пряди волос Флёр топорщатся во все стороны, ее руки трясутся. Она приближается, и я вижу расцветающий в ее глазах гнев, ощущаю озоновый запах ее потрескивающего темперамента, прекрасного и пугающего. Я опираюсь на локти, лежа на земле, а она нависает надо мной.

– Каждый из нас находится здесь потому, что сам этого хотел. За исключением, пожалуй, Мари. Как бы то ни было, она вольна забрать своего треклятого кота и убраться на все четыре стороны. Остальные подписались на это, Джек! Мы сделали свой выбор, к добру или к худу. И на случай, если ты не заметил, мы своего добились. Мы живы. Мы вместе. Благодаря тебе, а не вопреки . – В лесу стало очень тихо, будто он повиновался приказу Флёр. Лишь из расположенной внизу мягко освещенной хижины доносится гул голосов – смех и игривые гитарные аккорды Хулио. – Когда покончишь с нытьем, зайди в дом и поешь. Сегодня вечером ты единственный, кого терзают сожаления.