Майкл Муркок - Хроники замка Брасс [3 книги: Граф Брасс; Защитник Гараторма; В поисках Танелорна]

Хоукмун хотел было кивнуть, но затем передумал, рывком выбрался из постели и встал.

– Нет. Я приму его. В большом зале. Я спущусь сам.

– Не хочешь ли… привести себя в порядок, мой господин? Подать тебе горячей воды… туалетные принадлежности?

– Нет. Я спущусь всего на несколько минут.

– Я объявлю о твоем решении.

Вуазан торопливо вышел из покоев Хоукмуна, явно встревоженный его решением.

Хоукмун сознательно и злонамеренно не попытался хоть как-то привести себя в порядок. Пусть визитер увидит его во всей красе.

Кроме того, он ведь действительно безумен. Вдруг всё это очередная его фантазия. Он может находиться сейчас где угодно: в постели, перед своими макетами, даже, может, скачет через болота, – а сам считает, что происходит именно то, что происходит в данный момент. Покинув спальню, Хоукмун прошел через комнату, где на столах были расставлены фигурки, он смёл ряды солдат грязными рукавами, расшвырял постройки, пнул ножку стола так, что в городе Кёльне разразилось настоящее землетрясение.

Выйдя на лестничную площадку, он заморгал, ослепленный светом, лившимся из двух высоких цветных окон. От света защипало глаза.

Хоукмун подошел к лестнице, которая спиралью спускалась в большой зал. Схватился за перила, ощутив головокружение. Собственная слабость привела его в изумление. Он предвкушал, как будет потрясен его появлением гость.

Молодой слуга поспешил ему помочь, и Хоукмун тяжело оперся на руку юноши, после чего они медленно сошли вниз.

И наконец-то оказались в большом зале.

Некто в полном доспехе стоял, рассматривая военные трофеи графа Брасса: копье и порубленный щит, отнятый у Орсона Каха много лет назад во время войны Рейнских Городов.

Хоукмун совершенно не узнавал прибывшего гостя. Тот был невысокий, плотный и весь какой-то воинственный. Скорее всего, какой-нибудь боевой товарищ графа, из тех времен, когда граф еще командовал наемниками.

– Приветствую тебя, – проскрежетал Хоукмун. – Пока что я за коменданта крепости.

Гость обернулся. Холодные серые глаза прошлись по Хоукмуну с головы до пят. Потрясения в них не отразилось, не отразилось вообще ничего, когда визитер шагнул вперед, протягивая руку.

Зато в тот же миг изумление отразилось на лице Хоукмуна.

Потому что его гость, облаченный в видавший виды полный доспех, оказался женщиной средних лет.

– Герцог Дориан? – спросила она. – Я Катинка ван Бек. Много ночей я провела в пути.

– Я родилась в поглощенной морем Голландии, – сказала Катинка ван Бек, – хотя родители моей матери были купцами из Московии. Когда наша страна сражалась с Бельгийскими Штатами, вся моя родня погибла, а сама я попала в плен. Некоторое время я провела – можешь сам догадаться, в каком качестве, – в свите князя Лобковица Берлинского. Он заключил союз с бельгийцами в той войне, и я оказалась частью его добычи.

Она умолкла, чтобы взять с тарелки еще один ломтик холодной говядины. Доспех она сняла, оставшись в простой шелковой рубахе и синих хлопковых брюках. Хотя она сидела, опираясь локтями о стол, в разговоре высказывалась резко и вовсе не по-женски, при этом она была не лишена некоторой женственности, и Хоукмун поймал себя на том, что она очень ему нравится.

– Так вот, я много времени проводила среди воинов, и мне очень захотелось в какой-то момент овладеть их умениями. Они откровенно забавлялись, обучая меня сражаться мечом и стрелять из лука, а я же прикидывалась, будто владею оружием кое-как, еще долго после того, как овладела им в совершенстве. Таким способом мне удалось не вызвать никаких подозрений, пока у меня зрел план.

– Ты собиралась бежать?

– И еще кое-что. – Катинка ван Бек улыбнулась и утерла губы. – Настал день, когда до самого князя Лобковица дошли слухи о моих странностях. Помню, как он смеялся, когда его привели на площадь перед зданием, где жили девушки. Солдат, взявший меня под опеку, дал мне меч, и мы устроили поединок, где я продемонстрировала князю, с какой очаровательной неуклюжестью наношу и парирую удары. Развлечение действительно было презабавное, и князь Лобковиц сказал, что желает развлечь этим зрелищем гостей, ведь всем уже порядком надоели неизменные менестрели и прочие артисты. Это как нельзя лучше мне подходило. Я захлопала глазами, застенчиво улыбнулась и сделала вид, будто страшно польщена оказанной мне честью и даже не подозреваю, что надо мной потешаются.

Хоукмун попытался представить себе, как Катинка ван Бек хлопает ресницами и разыгрывает из себя простушку, однако ему не хватило воображения.

– И что было дальше? – Он по-настоящему заинтересовался. Первый раз за много месяцев случилось что-то, отвлекшее его внимание от собственных проблем. Он подпер небритый подбородок шершавой рукой, а Катинка ван Бек продолжала:

– Итак, в тот вечер меня представили веселым гостям, которые смотрели, как я по-девчоночьи сражаюсь с солдатами князя Лобковица. Глядя на представление, они много ели и еще больше пили. Некоторые гости принца – и мужчины, и женщины – предлагали купить меня за весьма недурные деньги, и князь Лобковиц, разумеется, раздулся от гордости, что я его собственность. Естественно, продать меня он отказался. Я помню, как он подозвал меня: «Скажи нам, юная Катинка, сколькими боевыми искусствами ты владеешь? Что продемонстрируешь теперь?»

Решив, что момент самый подходящий, я опустилась в изящном реверансе и с наивным нахальством произнесла: «Я слышала, что ваше высочество непревзойденный фехтовальщик. Самый лучший во всей провинции Берлин». «Так и есть», – отвечал Лобковиц. «Не окажете ли мне честь скрестить наши мечи, мой господин? Чтобы я могла испытать силы против лучшего бойца в этом зале?»

Сначала князь Лобковиц опешил, но затем рассмеялся. Ему было трудно отказаться на глазах у гостей, и я это понимала. Он решил снизойти до меня, но серьезно предупредил: «У нас в Берлине существуют разные варианты поединков с разными ставками. Мы деремся до первой раны на теле, до первого пореза на левой щеке, до первого пореза на правой щеке и так далее – вплоть до смерти. Мне не хотелось бы попортить тебе лицо, юная Катинка». «Значит, будем драться до смерти, ваше высочество!» – воскликнула я, словно потеряв голову от восторга.

По залу разнесся хохот. Но я видела, как горят предвкушением глаза гостей, устремленные на меня и на князя. Никто не сомневался, что князь, конечно же, победит в любом поединке, и они жаждали увидеть, как прольется моя кровь.

Лобковиц был ошеломлен и слишком пьян, чтобы ясно мыслить и понять, к чему я веду. Однако он не хотел потерять лицо перед гостями.