Стивен Эриксон - Дань псам. Том 1 [litres]

Она приблизилась и присела перед ними на корточки. Лица женщин хранили и человеческие, и звериные черты, словно это были не обычные люди. Темнокожие, с покатыми бровями, широкими ртами – наверняка довольно выразительными, когда полные губы не сжаты так плотно. Обе женщины выглядели сытыми и вполне здоровыми. От обеих исходило ощущение целостности, какое бывает только у беременных женщин. Когда все внешнее обращено внутрь. В другое время Самар Дэв назвала бы это самодовольством , но сейчас момент был неподходящий. К тому же в этой ауре было нечто животное, отчего все казалось правильным; словно только для этого и предназначены женщины.

А теперь это раздражало.

Самар Дэв выпрямилась и пошла туда, где Путник беседовал с мужчинами.

– Нормально с ними все, – сказала она.

От ее тона Путник удивленно задрал брови, но промолчал.

– Ну так, – спросила она, – какие тайны они поведали?

– Его меч сделан из кремня или обсидиана. Каменный.

– Значит, он отверг Увечного бога. И я не удивляюсь. Он не делает того, что от него ждут. Никогда. Похоже, это принцип его проклятой религии. Путник, и что теперь?

Он вздохнул.

– Мы так и так его догоним. – Он коротко улыбнулся. – И уже не с таким трепетом.

– И все-таки риск остается, – сказала она. – Риск… спора.

Они вернулись к коням.

– Король скатанди умирал, – объяснял Путник, пока они ехали прочь от лагеря. – И завещал свое царство твоему другу. Который уничтожил его, освободил рабов и распустил солдат. А себе не взял ничего. Совсем ничего.

Она хмыкнула.

Путник помолчал, а потом сказал:

– Такой воин… просто любопытно. Я бы хотел с ним встретиться.

– Объятий и поцелуев не жди.

– Он не будет рад увидеть тебя?

– Понятия не имею, впрочем, я веду ему его коня – это должно значить хоть что-то.

– А он знает, как ты к нему относишься?

Она бросила на Путника быстрый взгляд и фыркнула.

– Он может думать, что знает, но правда в том, что я сама не понимаю, как к нему отношусь, и чтобы он ни думал, это неверно. И вот мы все ближе, и я нервничаю все больше. Понимаю, это смешно.

– Похоже, из-за этих женщин у тебя испортилось настроение. Почему?

– Не знаю, что, по-твоему, я должна была сделать. Они беременны, но еще не рожают. Выглядят вполне здоровыми – на самом деле даже лучше, чем можно было ожидать. Никакой особый уход им не требуется. Дети родятся и будут жить – или умрут. То же самое и матери. Вот и все.

– Мои извинения, Самар Дэв. Я не должен был так командовать. И на твоем месте тоже оскорбился бы.

А это ли ее расстроило? Возможно. А может, ее собственная бессловесная покорность, наивная легкость, с которой она приняла подчиненную роль. Точно как с Карсой Орлонгом. О, я, похоже, иду по тонкой корке спекшегося песка над бездонной ямой. Самар Дэв открывает собственную тайную слабость. Это прежде она была не в духе? Взгляни на нее сейчас.

Чутье или какой-то талант подсказали Путнику замолчать.

Они ехали дальше, копыта коней выбивали дробь по земле. Теплый ветер обдувал кожу словно сухим песком. Слева от них, в широкой впадине стояли шесть вилорогих антилоп, провожая всадников глазами. По хребтам холмов из чахлой почвы торчали ржаво-красные плоские камни. На них сидели длинноклювые птицы неизвестной породы – с оперением того же красноватого оттенка.

– Одно и то же, – пробормотала она.

– Самар Дэв, ты что-то сказала?

Она пожала плечами.

– Большинство животных приспосабливаются к окружению. Интересно, если вся эта трава вдруг станет кроваво-красной, как скоро пятна у этих антилоп покраснеют? Можно подумать, что по-другому не бывает, но это не так. Посмотри на растения: яркие цвета привлекают нужных насекомых. Если нужные насекомые не прилетят, чтобы собрать пыльцу, цветы умрут. Так что чем ярче, тем лучше. Растения и животные – в непрерывном круговороте, они зависимы и неразделимы. И тем не менее ничто не остается неизменным.

– Верно, ничто не остается неизменным.

– А эти женщины…

– Гандару. Родственные киндару и синбарлам – так объяснили мужчины.

– И не совсем люди.

– Точно.

– Но себя тем не менее считают людьми.

– Думаю, что так, Самар Дэв.

– От них у меня просто сердце разрывается. Путник, против нас у них ни малейшего шанса.

Он искоса взглянул на нее.

– Довольно смелое заявление.

– Разве?

– Мы едем за тартено-тоблакаем, одним из немногих оставшихся от племени, изолированного где-то на севере Генабакиса. Ты говоришь, что Карса Орлонг намерен нести смерть всем «детям» мира – то есть нам. И когда ты рассказываешь, я вижу ужас в твоих глазах. Вижу веру в то, что у него получится. Так скажи мне, против такого, как Карса Орлонг, и ему подобных, у нас есть хоть малейший шанс?

– Есть, конечно, ведь мы можем сражаться. А что могут эти нежные гандару? Ничего. Только прятаться – а когда их найдут, то уничтожат или возьмут в рабство. Тех двух женщин, возможно, изнасиловали. Использовали, как сосуд для человеческого семени.

– Если не считать изнасилования, у любого зверя, на которого мы охотимся ради еды, выбор тоже небольшой: прятаться или бежать.

– Пока не окажется, что прятаться негде.

– А когда кончатся звери, кончимся и мы.

Она хрипло рассмеялась.

– Считай как хочешь, Путник. Но мы так просто не уйдем. Мы наполним пустые земли скотом – овцами и козами. Или распашем целину и посадим хлеб. Нас никто не остановит.

– Кроме, пожалуй, Карсы Орлонга.

Вот и вся правда. Карса Орлонг объявил будущее уничтожение, вымирание. А она желала ему успеха .

– Вот он, – вдруг сказал Путник иным тоном и приподнялся на стременах. – Не так уж далеко он ушел…

Самар Дэв, сидя в седле Погрома, уже могла видеть его. Он стоял лицом к ним в тысяче шагов. Рядом стояли два коня, а из травы выступали не то муравейники, не то валуны; и Самар Дэв поняла, что это совсем другое.

– На него напали, – сказала она. – Идиотам стоило оставить его в покое.

– Думаю, их призраки с тобой согласны, – сказал Путник.

Они подъехали ближе.

Тоблакай выглядел точно так же, как и когда она видела его в последний раз – на песке арены в Летерасе. По-прежнему уверенный, неудержимый. «Я убью его один раз ». Так он и сделал. Вопреки… всему. И сейчас он смотрел на нее и на Погрома глазами хозяина, подзывающего любимого охотничьего пса.

И внезапно она ощутила ярость.

– Мы так не договаривались! – рявкнула она, резко натянув поводья перед самым Карсой. – Ты бросил нас в этом проклятом чужом городе! «Сделай, когда время придет» – и я сделала! А ты куда к Худу подевался? И …

И тут она взвизгнула: великан одной мощной рукой сгреб ее с седла и крепко обнял, чуть не задушив, – и при этом, скотина, смеялся, и даже Путник – вот же проклятый придурок – улыбнулся, хотя улыбка вышла кривая, ведь он не мог не замечать полдюжины трупов, лежащих среди травы в крови и внутренностях.