Александра Лисина - Проклятие королей

– Ваша супруга тоже так считает? – с некоторым сомнением переспросил я.

– Считала, – вздохнул лорд Искадо. – Но в последний месяц мне стало казаться, что успехи сына ее не радуют. Роберт – наблюдательный мальчик. Заметив, что мама начала слушать его с беспокойством, он стал меньше рассказывать. Сперва перестал говорить о гулях и прочей нечисти, которая в изобилии обитает на темной стороне. Затем начал уходить от ответов касательно того, чем вы занимаетесь на тренировках. Он и раньше мало распространялся на эту тему, но в последние дни замолчал совсем. И меня это встревожило, поэтому я не сразу обратил внимания, что моя супруга… как бы помягче сказать… стала вести себя по отношению к нему не так, как обычно.

– Леди часто была раздражена?

– Скорее, не на него, – замедленно отозвался отец Роберта. – Сейчас мне кажется, что она сердилась больше на себя, но поначалу я не понимал причины. Она стала рассеянной, беспокойной, часто говорила невпопад, как человек, который напряженно о чем-то размышляет и в каком-то смысле оторван от реальности.

– Вы говорили с целителями на эту тему?

– Конечно. Но и тогда, и сейчас мои специалисты Родом поклялись, что Элания ничем не болеет.

– А ее раздражение… оно проявлялось только в отношении Роберта?

– В том-то и дело, что нет. Поэтому я не связывал одно с другим. Да и сейчас сомневаюсь, что тут имеет место прямая зависимость. Сложность в другом – Элания сама не понимает, что именно не в порядке. В обычное время она мила, учтива и хорошо разбирается в людях. Но в какой-то момент она начала меняться. И, что самое тревожное, менять свое мнение. Знаете, как бывает? Всю жизнь человек ненавидел сиреневый цвет, а потом вдруг обвешал весь дом ярко-фиолетовыми рюшами? У Элании до такого, хвала Роду, не доходило, но ситуация с Робертом – как раз из разряда подобных вещей.

Я насторожился.

– И давно это началось?

– Примерно с месяц, – тяжело вздохнул милорд. – Может, чуть больше. Как какие-то приступы. То ничего-ничего, то вдруг оказывается, что Элания не в курсе, что с нашим сыном занимается темный маг.

– Даже так… и целители ничего не нашли?

– Ни следов воздействия заклинаний, ни болезни, ни душевного расстройства. Ничего вообще. А главное, спустя какое-то время она снова начинала вести себя как обычно и ничем не показывала, что в отношении сына ей что-то непонятно или кажется неправильным.

Я задумался.

– Простите, милорд, а сегодня, когда вы пришли домой этим утром, как ваша супруга объяснила свою утреннюю вспышку?

Лорд Искадо поднял на меня тяжелый взгляд.

– Никак. Она не смогла вспомнить, почему ей стало плохо.

– Кхм, – ошарашенно кашлянул я. – Она сказала вам, что я приходил?

Мой гость помрачнел.

– Да. Вас она как раз помнит отлично. Но не может сказать, для чего именно вы пришли. Все, что у нее осталось из воспоминаний об этом утре, это вы и ее страх перед вами. Поэтому она со слезами умоляла меня больше не пускать вас на порог нашего дома и ни в коем случае не позволять вам прикасаться к нашим детям.

– Эм. А ваша супруга в курсе, что официальное ученичество так просто прервать не удастся?

– Нет, мастер Рэйш. Боюсь, в данный момент она не в курсе даже причины, по которой мы решили обратиться к вам за помощью.

– Что-о?! Она не знает, что ваш сын вместо светлого дара заполучил темное благословение?!

– Боюсь, что так, – неестественно ровно сообщил лорд Искадо, ввергнув меня в непродолжительный ступор. – Но самое скверное в другом. Еще вчера утром мне показалось, что Элания очень странно реагирует на упоминание о даре Роберта. И особенно о вас. У меня даже мелькнула мысль, что некоторые события попросту выпали из ее памяти. Несмотря на то, что вот уже полгода вы ежедневно навещаете Роберта, вчера моя жена вдруг поинтересовалась, для чего я впустил вас в дом, если в нашей семье нет ни одного темного мага. Когда же я напомнил ей о похищении, она быстро замолчала. Вроде как согласилась, что вопрос глупый. Даже извинилась, сославшись на рассеянность. Но я, к сожалению, очень спешил. Не уделил этому факту должного внимания. И вот сегодня…

На лице мужчины промелькнула болезненная гримаса.

– Ей стало намного хуже. Потому что сегодня она стала помнить еще меньше. И теперь твердо уверена, что у нас никогда не было младшего сына.

Пока я переваривал скверные новости, по темной стороне прошло волнение, и в кабинете без предупреждения возник маленький Роберт. Откровенно заспанный, босой, одетый лишь в ночную рубашку (видимо, кто-то из горничных пожертвовал, чтобы мальчик не помял дорогой камзол)… он уставился на меня сонными глазами и пробормотал:

– Мастер Рэйш, вы меня звали?

Я мысленно ругнулся.

Тьфу. Не звал, конечно, но очень-очень напряженно о нем думал. А с юным жнецом это работало почти так же, как прямой зов, который он прекрасно слышал даже на темной стороне.

При виде сына лорд Аарон аж подскочил с кресла.

– Роберт!

Мальчик вздрогнул от неожиданности. Но даже я неприятно удивился, когда вместо того, чтобы броситься к отцу, пацан инстинктивно окутался Тьмой, создал тропу, проворно нырнул в нее и вынырнул уже рядом с моим креслом. Прикрылся им как щитом. Только после этого проснулся, а потом неуверенно переспросил:

– Папа?!

Роберт качнулся было навстречу, но почти сразу замер, как-то весь заледенел и неестественно ровно спросил:

– Ты пришел сказать, что тоже от меня отказываешься?

На герцога стало больно смотреть.

– Нет, конечно! Как я могу это сделать?!

– А вот мама смогла…

– Мама заболела, – сглотнул милорд, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься к сыну. – Ей нужна помощь. Прости. Она была не в себе и не хотела тебя обидеть. Болезнь сделала ее такой… нетерпимой. Но на самом деле мама все та же. И так же сильно продолжает тебя любить. Понимаешь?

У Роберта дрогнуло лицо, но все же он по-прежнему не верил. Я видел – он боялся поверить! Дети обычно доверчивы и наивны. Слово отца или матери значит для них много больше, чем слово короля или, скажем, учителя. Но Тьма уже успела коснуться этого мальчика. В его душе зародились сомнения. И теперь он отчаянно хотел, чтобы слова отца оказались правдой, но боялся узнать, что на самом деле это не так.

– Он не лжет, – спокойно сказал я, когда юный жнец повернулся, молча испрашивая совета. Так, как я его вчера научил. – Ты видел его душу – в ней не было ничего скверного. И сейчас ничего не изменилось.

У Роберта расширились глаза, а затем в них заблестели слезы.

Это он хорошо помнил. Как помнил и то, что смог вернуть отца с темной стороны. За тем, кто ей безразличен, отлетевшая душа не пойдет. Удержать ее способна только родная кровь. Тот, кто дорог. И кого ты, даже оказавшись на пороге смерти, не захочешь оставить.