Максим Виноградов - Реинкарнация Тьмы

— Анжела, прости за то, что я тебя не послушал.

— Да ладно, бывает.

— Я не подумал...

— Оно и видно!

Сделав глубокий вздох, я с сокрушенным видом продолжил.

— Признаю, я был не прав, — тихо повинился я, — Мне нужно было выслушать тебя и принять твое мнение во внимание. Я слишком торопился и поэтому забыл про учтивость. Ты простишь меня?

Девушка повернула голову и, наконец, взглянула мне в глаза. Я понял, что извинения приняты.

— Анжела, скажи пожалуйста, что за заклинание ты наложила на Гюйгенса? Это ведь был не обычный щит?

Она едва заметно кивнула головой.

— Я соорудила не просто магический щит. Это был, своего рода, магнит. Если бы снайпер выстрелил в тебя или в Яна, пуля все равно попала бы в шефа — и не причинила бы ему вреда.

— В каком радиусе это бы сработало?

Девушка покрутила запястьем.

— Думаю, метров пять точно.

Я прикинул в голове — учитывая, что никто не видел момент выстрела и не знал, куда целится стрелок — вполне возможно, Анжела спасла меня или Яна от смерти.

— Спасибо! — с чувством поблагодарил я.

— Всегда пожалуйста! — девушка глядела на меня, не отводя взгляд.

Я вдруг понял, что стою слишком близко к ней. Наши лица оказались на расстоянии ладони, не больше. Щеки девушки раскраснелись, глаза вызывающе блестели. Черт! Всегда забываю, что я чертов недоделанный инкуб, даже с амулетом из уваровита.

— Извини, — я резко шагнул назад.

Заклинательница вздохнула, в ее глазах мелькнуло что-то странное. Разочарование?

Дверь жандармерии распахнулась и в нее ввалились несколько полицейских, которые волокли под руки скрюченного человека. Его голова была низко опущена, руки стянуты за спиной наручниками, бердо на левой ноге — пробито пулей и покрыто кровью.

— Ага! Вот и наш снайпер! — встрепенулся Джефф, — Давайте-ка его сюда!

Когда задержанного подвели ближе и поставили перед Гюйгенсом, он поднял голову и смело взглянул на жандарма слегка безумными глазами. Я не смог сдержать удивленный возглас — напротив меня стоял Билл Возник по прозвищу Кривоногий.

— Билл? — шеф удивился не меньше меня, — Так это ты?

— Да! Да, Джефф! — он дернулся всем телом, но жандармы держали крепко, — Жаль, что я не смог убить и тебя тоже!

— Значит, ты признаешь, что убийства мэра и мистера Штайера — твоих рук дело?

— Еще бы! Конечно, это я! — взгляд задержанного стал совсем бешеным, — Я бы и вас всех убил! Всех, у кого есть власть! Потому что только хаос приведет к порядку! Только анархия сделает людей воистину свободными! И счастливыми!

Он разразился совсем уж невнятной руганью. Джефф брезгливо сморщился.

— В допросную его! Поработайте с ним, как следует! Чтобы к вечеру у меня на столе лежали признательные показания!

Я быстро подскочил к Кривоногому, схватил его за руки.

— Что ж ты, сволочь, людям жить спокойно не даешь! — заорал ему прямо в лицо.

От неожиданности Билл отпрянул, потом закричал что-то в ответ. Я вмазал ему по лицу, меня оттащили в сторону. Но все это уже было не важно — то, что нужно, я успел рассмотреть.

Руки. Абсолютно гладкие, без следа характерных мозолей, руки. Если этот дуралей и стрелял из пулевика, то это было очень-очень давно. Его ладони явно не привыкли держать что-то более тяжелое, чем чашка утреннего кофе.

— Вы за это ответите! — орал совершенно поехавший Кривоногий, — Меня не остановить! Я буду жить вечно!

Задержанного увели прочь, суета потихоньку затихла. Наша команда как бы сама собой собралась вокруг Яна, тихо переговариваясь и обсуждая происходящее.

— Ян! Я очень благодарен тебе! И, конечно, твоим друзьям! — к нам подошел шеф Гюйгенс.

Он поочередно пожал мужчинам руку, а девушкам — галантно поцеловал.

— Я еще раз извиняюсь за причиненные неудобства! Не смею вас больше задерживать. Спасибо, что спасли жизнь мне, а, возможно, и многим другим людям! Я у вас в неоплатном долгу!

Один за другим мы попрощались с шефом и вышли из жандармерии. Толпа на площади за прошедшее время ничуть не уменьшилась, хотя немного и затихла. Увидев Яна люди оживились, послышались громкие оклики.

Пока все другие остановились в нерешительности, Ян смело прошел вперед и остановился у края высокого крыльца. Раздался гул, сначала тихий, но постепенно перешедший во всеобщий гвалт. Ему аплодировали, ему кричали приветствия, его восхваляли.

Все таки большая энергия присутствовала в этом человеке. Ян поднял вверх руки, и толпа стала затихать. Через пару секунд на площади воцарилась тишина.

Марио поднял валяющийся мегафон и передал его Яну.

— Друзья! — голос пожилого стрелка разнесся над людьми, — Преступник пойман! Зло наказано! Справедливость восторжествовала!

Эта простецкая речь вызвала просто бурю оваций. Переждав ее пик, Ян взмахнул рукой, опять добиваясь тишины.

— Я уверен, Фрайберг ждет великое будущее! Через несколько дней вы! Да-да, именно вы! Выберете себе нового мэра! Который приведет город к процветанию!

Новый шквал аплодисментов обрушился на мои уши.

— Мудрец! — кто-то из толпы умудрился перекричать всех остальных, — Слепой Мудрец! Мудреца в мэры!

Крик подхватили. То здесь, то там, новые и новые голоса не переставая вопили:

— Слепой Мудрец! Мудреца в мэры!

Ян бросил мегафон, низко поклонился народу и отступил назад. В тесном кольце жандармов наша команда прорывалась к своему мехмобилю, а со всех сторон слышалось слитное многоголосое скандирование:

— Мудрец — мэр! Мудрец — мэр!

И я почему-то не сомневался, что так и будет.

Кое-как все втиснулись в салон мехмобиля. Я сел за руль, Ян рядом, а как остальные четверо влезли сзади — признаюсь, в тот момент меня это не сильно заботило. Я находился под впечатлением от того, как все закончилось.

Не понимаю, как в таком состоянии мне удалось довести мехмобиль до цели, даже ни разу не сбившись с пути. Видимо, вывело подсознание, потому что разум в управлении совсем не участвовал.

Выбравшись из-за руля, я не останавливаясь, прошел к своему дивану и, прямо как был — в одежде, забрался под одеяло с головой. Я не спал, скорее мое состояние походило на тоскливую полудрему. Мозг на какое-то время отказался воспринимать реальность, ему нужно было время, чтобы все переварить и принять.

По видимому, прошло не мало времени, прежде чем я очнулся. Меня никто не беспокоил, не тормошил, я сам вылез из своего кокона. Уселся, свесив ноги на пол.

Стоял теплый летний вечер, на улице темнело. Компания, как и вчера, собралась на террасе за домом. Все сгрудились вокруг мангала, на котором крутился вертел с каким-то диковинным животным. Тихонько переговаривались, приглушенно смеялись.

Я давно не ощущал себя таким... беспомощным? Словно я часть, маленький винтик чьего-то большого плана. Убогая шестеренка, которая не может даже представить всю сложность целого механизма, частью которого она является. Помнится, только Ханс постоянно дарил мне подобные впечатления. С тех пор, как его не стало, я думал — все! А вот, гляди ж ты.