Николай Грошев - Новый король [СИ]

— Ха-ха. — Сказал второй милиционер, демонстрируя странноватого вида пистолет. Сейчас он его наставил на Штыка и демонстративно прицелился в область груди. — Ну что мути? Не привычно быть нормальным, да? Хуй тебе теперь, а не сверхспособности. До утра будешь как амёба, баран блять. Не хрен было выпендриваться. Щас вот всажу ещё дозу и сдохнешь ты падаль.

— Эй! — Поспешно воскликнул Фрэнк. — Ты что делаешь? А если кто из окон снимает? Это говно сдохнет, а нас потом в кабинет на пару месяцев закроют. Помнишь, что с Лесли было?

— Ну да. — Он с сожалением опустил пистолет. — Помню, на улице Вашингтона он мути завалил. На камеру попал, записали всё. Помню, он полгода потом бумажки перебирал. Говорят, его даже премии лишить хотели, хм. Нахер мне такое счастье не нужно. А знаешь, Фрэнк, моя бы воля — я бы эту падаль в резервациях держал, а лучше в лагерь их всех.

— Фашики ебаные. — Пробормотал Штык, прислонившись спиной к ближайшему дереву. Со лба скатились крупные капли пота, коленки дрожат. Хмель вышел как будто и не пил вообще.

— Что? — Спросили оба.

— Фашисты. Гитлер, вся хуйня… — Язык бессильно грохнулся об зубы, и повиноваться дальше, отказался напрочь. Более того — нижняя губа онемела и отвисла. А бок теперь горит, словно в огне.

Милиционеры переглянулись.

— Гитлер? Кто это? — Спросил Фрэнк.

— Не знаю. — Ответил напарник. — Что-то знакомое, но хрен его знает, а! — Он улыбнулся и хлопнул себя ладонью по коленке. — Вспомнил — это в Восточно-Германской Республике был такой ультра-левый коммунист. Лет сто назад. Стал первым Президентом, когда от России отделились.

— Аааа… — Протянул Фрэнк. Снова плечами пожал. — Ну, я историю не очень-то. Кому оно надо?

— Ну как, не знаю. — Растерянно заметил его напарник, а Штык хотел было согласно кивнуть, но шея скрипела от натуги и повиноваться не желала.

— Что-то сильно его корёжит. — Сказал Фрэнк, глянув на Штыка. — Вроде не должно так.

— Не должно… — Милиционер повернул пистолет боком и, приподняв брови, виновато доложил. — Блять, Фрэнк, я ему двойную дозу вкатил.

— Что? — Фрэнк побледнел, но не сильно. Рукой вот махнул. — Ладно, хуй с ним. Одним мути меньше, ничего страшного. Этой мрази и так развелось выше крыши.

— Что да, то да. Скорей бы уже приняли закон. Конгресс тянет уже два года. Сколько можно?

— Не знаю, не знаю, давай-ка мы его под руки и поведём. А то скажут потом, мол, они специально двойную дозу вкатили и ждали, пока помрёт. А так, пока ведём, он у участка сдохнет, а мы как будто не при делах. Скажем, пистолет сломался. Случайность. Трагическая.

— Да, круто слушай — хорошо ты придумал Фрэнк.

Они подхватили Штыка под локти и двинулись шагом по тротуару. Штык медленно переставлял ноги и мычал. Язык не слушался, ноги гнулись плохо, но высказать все, что он думает об этих господах, хотя бы мычанием, он был просто обязан.

— Чё он там мычит? — Проворчал милиционер.

— Да хуй с ними. Пусть мычит. Всё равно сдохнет. Намычится хоть перед смертью, гы-гы.

Напарник ответил весёлым добрым смехом, Штык шагнул и в этот раз, коленка не тряслась, а мышцы, вроде бы ощутили прежнюю силу. Язык тоже двигался, губа не отвисает.

— Ну, пидоры, попали вы в натуре. — Медленно проговорил он, и резко выпрямившись, рванул обеими руками. Весело крича, милиционеры разлетелись в разные стороны, Штык выпустил клыки и, спину пронзило болью — один раз, потом ещё и ещё.

И стало очень-очень темно.

— Блять… — Пробормотал Фрэнк, стирая кровь со лба — при падении врезался прямо в стену.

— Сдох похоже. — Ответил его напарник, никак не пострадавший от падения. Он успел выстрелить. Причём ни один раз. — Я в него всю обойму всадил. Такое ни один мути не переживёт.

— Н-да. Теперь до вечера рапорта писать.

— Похуй дружище. Это не слишком высокая цена за то, что в мире стало меньше на одного ебучего мутанта. Их вообще, тварей поганых, уничтожать надо сразу, как только выявили.

— Ну, так уж и сразу… — Неуверенно пожал плечами Фрэнк. Потом подошёл и пнул бесчувственное тело, распростёршееся на асфальте. Не шевелится. Сел на корточки, проверил пульс, снова на ноги встал. — Всё, пиздец ему. Вызывай труповозку.

Некоторое время назад.

— Мой король, вы задумались? — Вежливо поинтересовался Влад, бывший король вампиров.

— А? — Повернувшись к нему, ответил Штык. Потом головой мотнул. — Да не, всё путём Вован, я так, ну, блять. Братан, да ты глянь на это еблище! Ты уверен, что этого хуеглота выпустить норм будет, и братва типа благодарная вся будет?

— Абсолютно уверен. — После некоторой заминки, ответил Влад — некоторые высказывания короля, было сложно воспринимать на слух. Ладно бы только это — некоторые высказывания, решительно непонятно что означают и зачем в принципе были озвучены.

— Ну не знаю… — Штык снова глянул на камеру с невидимыми стенами и творившийся там, пока ещё, маленький Рай, для заключённого. Судя по его окровавленному лицу, тому, с какой радостью он крошил черепа каких-то мужиков, громадным и страшным топором, парень искренне наслаждался своим наказанием. Видимо, он тут пробыл относительно недолго. — Вов, он ебанутый какой-то. А если его клинанёт и он мне башку отчекрыжит? Нет, так-то похуй, обратно прирастёт, поднимусь, ебало вырву — ну ты в курсе, сам пизды получил, как раз по такой теме.

Влад промолчал, лишь сузил глаза и зло сверкнул ими — король не заметил, он с некоторым беспокойством разглядывал заключённого колдовской тюрьмы.

— Короче, братан. — Штык отвернулся от камеры и задумчиво покачал головой. — Чёт мне этот хуила не нравится, нет, ты вот в натуре, прям реально в ответе за базар? Этот хуй героическое говно для наших уебанов клыкастых?

Влад глубоко вдохнул, медленно выдохнул и согласно кивнул.

— Хули гривой машешь? Реальный пацан этот хмырь или отморозок капитальный?

— Он, эээ, реальный, эээ, пацан. — Произнёс Влад, ощутив отвратный привкус — не на языке, где-то глубоко в душе. Эта варварская речь, была противна ему, он не желал произносить подобных слов. Но, увы, королей не выбирают, короли берут своё, берут силой…

— О! Зырь! — Воскликнул Король, ткнув пальцем куда-то вправо, на соседнюю линию камер.

Дожидаться ответа король не стал, а двинулся в указанном направлении широким шагом. Влад поморщился, зло сжал губы, но двинулся в том же направлении. Вскоре оба вампира замерли напротив очередной камеры. Внутри, на пологом каменистом холме, лежала девушка в костюме из хорошо выделанной оленьей кожи, с бахромой по швам. Куртка распахнута и видны очертания красивой груди правильных пропорций. Она не двигалась, даже не дышала, а окружавшая её иллюзия — сплошные каменистые горы и равнины. Белые волосы раскинули по камням и красивое, немного холодное в своих чертах, лицо, застыло, словно высечено оно в камне.