Николай Грошев - Новый король [СИ]

Спустя несколько часов, на пологом склоне лежит девушка, без единой раны на теле. Её лицо прекрасно, её тело, словно Богиня она, и её белые волосы волнами рассыпались по камню…

Её остановившийся взгляд замер, она смотрит в небо — она пытается вспомнить.

— Грядёт Исход. — Вдруг говорит она, и Тень возникает вновь. Девушка поворачивает голову. Ярко-зелёные глаза обращаются к Тени. — Исход не оставит ничего. Дракон — таким будет Исход.

Она вновь смотрит в небо. Ничего. Больше в памяти ничего. Она даже не понимает, что такое Исход, в душе крепнет боль. Она чувствует, что потеряла нечто очень важное, нечто безумно дорогое для неё. Но что? Она не помнит даже своего имени…

— Имя, я помню. — Вдруг говорит она, едва заметно улыбаясь.

Тень нависает над ней, но она не обращает внимания.

— Анталия, моё имя Анталия…

Она закрывает глаза, улыбка уходит — её лицо расслаблено, она словно бы спит.

Её сон будет вечен, ибо в этом месте не она решает, когда сюда прийти и когда отсюда можно будет уйти. В этом месте, такие вопросы решать, способен лишь один вампир из сотен прочих.

— Да ебать их в рот! — Взвыл Штык. — Опять! Да вы там ваще охуели???

Никто не отозвался. Он грустно вздохнул.

— Пидоры сука. — Это он второй раз вздохнул, но теперь немного сердито.

Потом обратно помолчал. Поднял руку. Поскрёб пальцем полиэтиленовый мешок. Твёрдый. Ещё и пахнет другим человеком. Вот всегда так. Мой не мой, а вонища остаётся. Впрочем, это для него теперь так, он вампир просто с некоторых пор. А так, наверное, только собака и учует.

— Нет, ну это пиздец какой-то. — Штык приподнял голову, не видно не фига. В мешке-то как увидишь? Свет он не пропускает. Пощупал, чего у него висится там снизу. Нормально, ещё висится, правда, меньше стало, ну это понятно — холодно тут ужас просто.

Пошевелил ногами. Поворочался. Снова поскрёб пальцем в районе замка. Потом напрягся, ухнул и двумя руками как рванёт!

— Аааа! Сука! — Грозно заявил он, разорвав мешок и буквально восстав. Судя по окружению, восстав из мёртвых. Отодвинул края мешка от себя подальше и зябко поёжился.

— Нет, ну в натуре опять такая же хуйня! Пиздец. А такой пиздатый плащик у меня был! А пушки — ебануться можно! А теперь чё? Хуй да душа и больше нет ни хуя, бля…

Снова осмотрелся. Вокруг ничего не изменилось — столы, инструменты, стена со шкафчиками квадратными большими, каталки ещё тут. А на каталках трупы лежат. На столе тоже есть, но там совсем кошмар — выпотрошили бедолагу так, что рёбра наружу торчат.

— Бррр. — Сказал Штык и насторожился — идёт кто-то. Чего делать? Пожал плечами, обратно лёг.

В тишине морозной, какая редко случается, ибо нет тут ни ветра, ни снега, ни даже дождя, шаги те слышно. И приглушённый разговор. Штык уши напряг, все какие были и постарался услышать, чего там говорят. Фиаско, почти полное. Удалось расслышать несколько слов, да и те, от одного из собеседников, того, который женским голосом говорит. Мужчина отвечал невнятным сердитым басом и, судя по тому, как дрожал голосок девушки, отвечал ещё и презрительно. Штык приоткрыл один глаз — бородатый мужик толкнул дверь, вошёл в помещение. За ним девушка в белом халате, с белокурыми волосами, симпатичным личиком и фигуркой точёной, к нему головы повернули. Поспешно откинулся обратно и замер, как будто мёртвый весь.

— Странно. — Сказал бородатый. — Кажется, этот покойник был в закрытом мешке. Хм.

— А кто это? — Пискнула девушка.

— Мутант.

— О! Тот самый мути, который напал на полицию?

— Вот же пидорасы. — Прошептал Штык и тут же прикусил язык — в переносном смысле, конечно же, прикусил. Язык ведь не казенный, кусать его не нужно, ибо свой он, родной, вот.

Однако глаза он всё же чуть-чуть приоткрыл. Оба в халатах подошли к нему и стоят, смотрят, насупив брови. Девушка вот прям перед ним стоит, сантиметров десять всего, животик у неё плоский, топик высокий, кожу шелковистую видно — а как пахнет! Ах и ах! Ну, просто чудо. А ниже взгляд скосил — аж зубы свело. В юбочке коротенькой, а ножки — ну просто слов нет…

— Ой! — Пищит девица и назад отходит. — Что это??? — Последнее прям с визгом произнесла.

— Где? — Не понял бородатый.

— Там! — В ужасе тычет девушка пальчиком куда-то в середину покойника.

Бородатый туда глянул и замер оторопевший весь. Лежит труп на каталке. Ну, так-то понятно всё, тут их много, все лежат, мёртвые они, вот и лежат. Мешок не по уставу порван в лоскуты, хрен его знает почему. Нижняя часть мешка уцелела, не разорвана, и теперь сильно вспучилась, а! Ну так понятно всё — полиэтилен толстый, как сложился, так и лежит весь вспученный, а обратно сам собой не укладывается. Ничего не обычного. То он девушке и сказал.

— Не надо только истерик Лиззи. Я лично провёл первичный осмотр тела, это мутантское отродье мертвее мёртвого. — Добавил патологоанатом. — Ты тут ещё много чего увидишь и скажу я тебе, то же самое, что и всем практикантам — если ты любишь ужастики про восставших мертвецов, тебе тут делать нечего. Потому как будет тебе, что попало мерещиться каждый день.

— Я поняла. — Девушка покраснела до корней волос, взор потупила, ножкой шаркнула, грудь у неё колыхнулась, вздутие на мешке для трупа, подозрительно шелохнулось… — А!

— Что опять? — Рычит бородатый труженик описи и первичной утилизации почивших граждан.

— Шевельнулось! — И пальцем тычет.

— Да ёп твою мать! Смотри сюда курица!

Руку положил на вздутие и говорит.

— Видишь? Никакого, ничего, блять! — И руку отдёрнул, словно ошпарился.

Как-то тихо стало, только слышно, как тихонько подошвы шаркают. Штык вздохнул грустно и сел. Голову повернул. Стоят они тут, к стене прижались и сами белые как их халаты.

— Чувак, чё так грубо? Не умеешь блять не берись. — Проворчал он, выпутываясь из пакета. Свесил ноги, поболтал ими. Глянул вниз. Там всё чуть не в ключицу уже бьётся. Снова на местных работяг глянул. — Не, народ, ну раз такое дело, оно ж как-то решать надо. Ну, чё?

— Г-г-г… — Лепечет мужик, девушка вот-вот в обморок грохнется.

— Чё мычишь-то? Вопрос как решать будем? — Пальцем показал, куда показывать неприлично.

— К-какой в-вопрос?

— Вот этот. — Снова туда показывает. — Что встало, должно упасть. Кто помогать будет?

— А?

— Хуй на! Пиздуй отсюда, мохнорылый. Педик блять. — Мужик ринулся прочь — в ногах силу Великую почуял он. Девушка ему вслед смотрит и пищит, ноги у неё подкашиваются, вот-вот инфаркт схватит. — Кис, в натуре, нашла с кем тусить. Нет, ты видела? Он же меня за хер ухватил, как блять девственник бабу за титьку! Ваще пиздец. — Помолчал, голову на бок наклонил. — Кстати, кис, а ты как? Ну, помочь дяде не хочешь? Я не привередливый, можешь ручками, там ротиком, да как хочешь, просто понимаешь, у меня, ну, болезнь такая редкая, я короче, сам не умею. А?