Николай Грошев - Новый король [СИ]

— Линда? — Гвен увидев лицо подруги сейчас, была поражена сильнее, чем удивилась появлением нового гостя в этой комнате. — Линда, что с тобой?

— Это, это, один из…

— Тьфу, шлюха! — Сказал парень, вставая на ноги. Плевок попал девочке на ночнушку, но она не шелохнулась, только плотнее прижалась к стене. — Ну, пиздец вам всем. Мой папа шериф. Попали вы все. Ты, — он ткнул пальцем в Штыка, — сядешь за нападение на человека, ты, — в Линду ткнул, — за пособничество, а ты, — показал пальцем на Гвен, — а вот тебя мы выебем следующей. Поняла сука? Всё, я домой, а ты шалава пизду помой, чтоб не воняла. И отсюда мразь не уходить никуда.

Парень в самом деле двинулся к дверям.

— Чёт ты чухан попутал. — Заявил Штык и, ухватив его за глотку, одной рукой поднял над полом, а затем шагнул к Линде. Та со стеной вообще срослась. Белая как мел, в глазах ужас. Штык замер напротив, сжав пальцы посильнее, что б брыкающийся парень, не мог орать. — Киса, вот этот хуй, который тебя обидел. Вот ты. Раз ты тогда нихера не сделала, то теперь…

— Её подруги пригласили на вечеринку. — Прервала его Гвен. — Она им доверяла. А они её закрыли в комнате, брызнув антигеном в лицо. А потом… — Гвен замолчала, личико полно трагизма, скорби и печали, вот-вот слёзы брызнут из глаз…

— Гвен, харэ кукситься. Ща реально всё будет. — Заявил Штык, а на лице Гвен, появились признаки страха — она начинала понимать, что задумал её новый друг.

— Они вчетвером, они… — Линда хрипела и дальше просто не смогла говорить. Она смотрела на парнишку и что-то в её лице изменялось.

— Вспоминай киса, вспоминай, чё эти пидоры делали.

— Как ты можешь? Это же… — Пискнула Гвен, но Штык не обратил внимания.

— Помнишь? Вот это чмо тебя насиловало. Вот он, перед тобой. Делай с ним что хочешь. Я даже подержу, чтоб не сильно брыкался. Хочешь отомстить?

— Я… — Она хотела. Мысли её пошли в нужное русло. Гнев всё отчётливее проступал на её лице.

— Так делай, не тупи. А то я жрать хочу в натуре по жесткачу. Давай быром кончай этого пидора.

— Кончать?

— Ну или чё ты хочешь? Можешь помять чутка. Но смысл? Этот пидор тебя не чутка помял, ага?

Она не ответила, вспыхнула краской, глаза потемнели, видно было, что гнев захватил её практически полностью. Она протянула руку, парень забился ещё сильнее, но она не прикоснулась к нему. Не было контакта, просто его голова начала хрустеть. Громко так, парень протяжно захрипел, а потом его череп смяло словно прессом. Мозги и кровь брызнули с двух сторон.

— Линда! — Воскликнула Гвен, в ужасе. — Что ты наделала???

— Я, я не хотела, я… — Девушка смотрела на труп, лежавший на полу. Но к стене уже не жалась. И особого страха, как впрочем, и раскаяния, на лице нет. Лишь осознание, что она совершила нечто очень плохое, только вот она не совсем понимала, почему же это плохо, если это было так приятно?

— Не гони киса, месть лучшее лекарство от хандры. Отвечаю, сам так лечусь. — Признался Штык.

Тут дверь в комнату открылась. Мари зашла внутрь и застыла на месте.

— О Господи…

— Эт я его хуйнул. В натуре, отвечаю. Пидор борзый был, я его и наебашал за гнилой базар.

Мари ответила тем, что закатила глаза и плюхнулась в обморок.

— Что же нам теперь делать? — Простонала Гвен. Её подружка смотрела на труп насильника и в ужасе прислушивалась к своим чувствам — вместо вины, сожаления, чего-то, что испытывать она была бы должна, вместо этого, Линда ощущала, как слабеет боль от случившегося. Девушка чувствовала торжество, её душа пылала, радостью?

— Я не хотела… — Пискнула она вновь, но и сама смогла ощутить фальшь в собственном голосе. Девушка не смогла сказать фразу до конца — она хотела. Более того, она хотела убить ещё троих.

— Да не пизди киса, — ухмыльнулся Штык, — дядя взрослый, дядю хуй наебёшь. Нормально всё.

— Зачем ты его притащил сюда? — Гневно воскликнула Гвен, сжав кулачки и с гневом праведным в глазах, глядя на Штыка. Она нашла выход своему смятению и ужасу от случившегося, в том, что б потребовать объяснений от виновника происшествия. И немного ненависти на него вылить.

— Как зачем? — Штык наклонился к Мари, пощупал пульс. — Живая, так, Гвен, вот это говно нам подтереть надо. — Указал пальцем на кровь. Потом взвалил труп на плечо. — Ленка…

— Линда…

— Похуй. Ты короче не стремайся, пидор своё получил. Ща короче одевайся, линять будем.

— Линять?

— Ну. — Кивнул поспешно, с головы покойного кусочек черепа отвалился и на пол упал. — Да ты глянь какой пиздец нарисовался. Этого хуерыгу искать будут, я щас нарисую, что б сюда особо нос не совали и мать твою мусора не цепанули. Но ты ж из нашей банды, к тому же, у тебя мотив есть, как пить дать, краснопёрки доебутся пожесткачу. Так что, тебе один хуй с нами валить надо.

— Но, как же…

— Да не парься. Чутка перекантуешься, через месяц обратно домой вернёшься.

Линда заплакала, стирая слёзы кулачками. Однако кулачки и слёзы, видимо, понадобились, что б перестать смотреть на труп парня с таким злорадным торжеством, хотя кто их там разберёт.

Женщины, они и в Африке женщины…

— Что мы теперь будем делать? — Тихо проговорила Гвен.

— Как что? — Искренне не понял её замешательства Штык. Потом похлопал ладонью по трупу парня, сейчас покоившегося на его плече. — У нас ещё три чухана живые. Найдём, накажем, а там как масть пойдёт.

Гвен округлила глаза, Линда на мгновение забыла плакать, на губах кровожадная, полная злой радости улыбка. Тут Гвен на неё взгляд бросила, и девушка поспешно обратно заплакала.

— Норм, сработаемся. Да мы ещё весь этот мир на хуй наденем! — Заявил Штык и пропал.

Девушки, стараясь друг на друга не смотреть, приступили к выполнению заданий от своего взрослого и очень странного друга.

Кальяри остановилась в проулке. Не просто так, не потому, что пряталась, не потому, что устала, просто хотелось есть. А тут как раз попалась еда.

— Гы-гы, Малик, смотри, белая сука что-то хочет. — Прохрипел один из двух крупных чернокожих парней, передавая своему товарищу, зажженную сигарету. С каждым словом, из его рта вырывался белесый дым, он говорил на выдохе. Закончив фразу, парень закашлялся, видимо, дым сигареты был не простым, а может, ему внове было курить. Когда кашель стих, он рассмеялся и, зачем-то, плотоядно облизнулся. Второй затянулся, выдохнул дым и глупо улыбнулся, но промолчал. Девушка, сейчас убежит, они пугливые, эти белые дамочки. Да и день на улице, конечно, его друг просто шутит. Никто из них не тронет эту тонкую и худую как щепка девушку.

Вот если бы была ночь, совсем другое дело, ночью тут полиции нету, зато товарищи рыскают повсюду и если что, даже постоят на углу, что б никто не мешал им насладиться очередной белой дурочкой, возомнивший, что она может, как и прежде, ходить ночью по этому району. Теперь эта часть города, принадлежит им. Теперь, белым тут нет места…