Николай Грошев - Последний клан [СИ]

— Что бы быть священником, нужно верить в Бога.

— А я верю. — Немедленно ответил Штык, гордо вскинув подбородок. — Отвечаю — вот с детства верил, в этих, Назарет который и Машка. Всегда в них верил, клянусь!

— Машка? — Слегка в недоумении, проговорил вампир. — Это кто ещё?

— Ну как? — Штык развёл руками, изобразил непонятный жест. — Та тёлка, которую Бог раком нахлобучил и там у них пиздюк потом родился, Назарет назвали. Вот в натуре я в них всегда верил.

Шкет только и смог, что закрыть лицо ладонями, да протяжно застонать.

— Чё опять не так? — Насупившись, поинтересовался Штык.

— Я Лену теперь понимаю.

— Ага? И чё там, ну это, чё там типа понимаешь?

— Ничего, проехали. — Некоторое время он молчал. Потом разлил водку по стаканам, выпили. — Назарет — это город. А Его звали Иисус. Иисус из Назарета. А мать его дева Мария…

— Ну, по-нашему Машка будет, всё правильно…

— Сам ты Машка блядь!!!

— Чё ты кипятишься? — Штык закурил, колечко дыма выпустил — поржал чутка, таки не всегда получается, колечко-то. Глянул на лицо друга, сейчас красное от гнева, дымом подавился. — Ты это, братан, я же что сказать хотел. Я в натуре верующий, отвечаю. В деталях просто не шарю. Ты скажи чего как, кто там кого драл, кого Бог на кукане вертел, кому очко порвал и всё, я в теме. Буду кадилом хуячить как реальный поп. А выть непонятную хрень я и так умею. Вот, слушай.

И начал «выть». Из непонятного скрежещего лепета, вычленить можно было только «иже си на небеси» — не просто так, конечно. Просто это всё что Штык запомнил из молитв, виденных по телевизору и на поминках. Ну, на поминках, там было больше понятно, но речь была странной, так что он не запомнил. Да и зачем? Всё равно кроме этих слов никто ничего не понимает,Шкет, почему-то, краснел всё больше, когти опять полезли наружу — нервничает он чего-то…

— Ладно-ладно, всё, молчу.

Некоторое время молчали. Если честно, довольно долго. Бутылку прикончить успели, прежде чем Шкета отпустило, цвет лица пришёл в норму, глаза больше не мерцают бешенством. Он снова заговорил, поняв, что успокоился и желания разбить стол об голову Штыка, его покинуло.

— Попы не только кадилом машут. Нужно быть аскетичным…

— Чё ваще погнал? — Обиделся Штык. — Я нормальный. Я баб люблю.

— Дебил бля! — Рявкнул Шкет. Прикрыл глаза, глубоко вдохнул. — Нужно обходиться малым. Не пить, не курить, жить бедно, вот что такое аскетизм, понимаешь?

— Чё ты пиздишь братан? — Не согласился Штык и показал рукой куда-то в стену. — Вон там поп живёт, у нас на районе. На мерсе рассекает. У него хата — я когда увидел, я охуел. Там дворец!

— С чего ты взял, что дворец? Сам видел или сказал кто? — Практически зарычал Шкет.

— С корешем мы его хату обнесли, на дозу надо было…

Снова помолчали. Шкет мрачнел всё больше, но уже не злился. Видел он ту хату и помнил репортаж из телевизора — золота на чёртову тучу бумажных денег вынесли и тому подобное,никого поймать не сумели. Вот значит, кто отца Власия на деньги так не хило опустил.

— Братан, там реальные бабосы. — Снова заговорил Штык. — Мы за год озолотимся. — Помолчал, блаженно улыбнулся и добавил. — И сразу на карибы, мулаток драть, да махиты жрать.

— Мы вампиры.

— И по хуй, шифроваться будем. — Шкет промолчал. Не нашёлся что ответить. Ведь действительно — если вести себя аккуратно, никто никогда не догадается, что они такое на самом деле. И мысль, в принципе, ему нравится. Быть ближе к Богу и при этом в шелках нарезать, если подумать хорошенько, то вроде бы ничего плохого в том и нет,однако, просто так высоко в церкви не подняться. Там тоже своя иерархия, своего рода авторитет, который нужно долго нарабатывать. И есть там, для высших чинов, некоторые требования.

— Нужно в семинарии учиться, что бы там бабки реальные иметь. — Наконец, сказал Шкет.

— Учиться? — Изумился вампир. — Как так учиться? За каким вообще?

— Иначе сан не дадут. Или можно послушничество пройти.

— Чего?

— У попа шестерить пару тройку лет.

— Ну нахер. — Штык задумчиво поскрёб стол пальцем. Его лицо вдруг озарилось светлой такой доброй улыбкой. — Знаю как сделаем! Нахер семинарии и шестерить тоже не будем. Мы попу хавальник об алтарь расхерачим — что бы чухан позорный в тему говорил своим старшим, дескать, отвечаю, эти два реальных пацана, шестерят по чёрному, каются, водку не пьют и вообще святые в хлам. — Кивнул товарищу и добавил. — А если чего не то ляпнет, мы ему сердце ложкой вырежем.

Шкет долго смотрел на друга. Пристально так и очень долго.

— Я думал Бог меня проклял, сделав кровососом.

— Да ну ты брось. — Отмахнул Штык, наливая водки по стаканам.

— Я ошибался. Он меня проклял, когда тебя вампиром сделал.

Штык кивнул, выпил и тут дошло — подавился, кашлять начал, себя по груди рукой бить.

— Давай я ебану? — Шкет поднялся, ухватил табуретку. — По жабрам сзади, а?

— Хррр,братан! Ты чё в натуре! Успокойся! Я же так сказал, в шутку.

Шкет с сомнением поставил табуретку на пол. Сел. Некоторое время смотрел на Штыка и наконец, нашёлся что сказать, что бы он эту свою идею навсегда забыл.

— Само по себе, вампиры-священники, это уже жесть какой грех. Но кроме того, Штык, ты думаешь чисто кадилом махать и молиться, это всё? Если кто помер, тебе придётся ехать, отпевать, обряды делать. Нужно службу в храме вести и не дай бог водки нажрёшься — тебя сана лишат и прочее и прочее. Просто на публике светиться и кадилом махать, надо Митрополитом быть, как минимум. Тот же отец Власий, по всему городу мотается, работает.

— Ну пиздец… — Штык потух совершенно. — И они что ли работают?

— Да, все работают. Прикинь откровение какое, а? — Ехидно ухмыляясь, проговорил Шкет.

— Может всё-таки банк и на карибы? — С надеждой в глазах, почти простонал Штык.

— Мы бабло за месяц спустим, что потом делать?

— Ну как что? Там банк обнесём и на это, на Гавайи, амерам мозги полоскать.

— А потом?

— Ну я не знаю…

— Короче, лучше тут, стабильный прибыток и минимум работы, чем по всему миру мотаться с пачкой мусоров на хвосте. Согласен братан?

Ну а что тут скажешь? Штык уныло кивнул. Ничего не поделаешь, прав Шкет.

— Водку допиваем и в завязку уходим. — Сказал Шкет, разливая спиртное по стаканам. — Утром Гека придёт. Объяснит что там за рамс, будем разбираться.

Штык снова уныло кивнул — опять работать. Да когда ж кончится это рабское состояние вечного трудяги стахановца??? Там ноги ломать, здесь морды бить, эх,тяжко нынче жить…

Утро встретили, мирно посапывая на полу. Лучики светила, золотистые красивые, в окошко нежно постучали, на лица бледные они упали, по векам проскользнули, всем даря тепло и свет…

— Вот сука, ёбаный фонарь. — Проворчал Штык, отворачиваясь от окна. Закрыл глаза. В горле саднит, всё тело ноет, ухи пухнут — похмелье. Сосредоточился, зажмурился крепко и мгновенно протрезвел. Тут же стошнило, чёрной, мерзко пахнущей жижей. — Чё та меня не вставляет этот тюнинг с трезвяком… — Пробормотал он, брезгливо косясь на чёрную лужицу под столом. Поднялся, отряхнулся, взглядом поискал Шкета. Вон он, у дверей, раскинув руки, тревожным сном вампирским спит. Подошёл, ногой так подпнул тихонечко и…