Тайга Ри - Последняя из рода Блау [= Перерождение] [litres]

Великая утопия – всеобщее благо, равные права для всех. Великая цель для легковерных наивных идиотов.

Претор повелительно взмахнул рукой, и прыщ с готовностью подскочил ближе.

– Дамы наево, каваеы напгаво, – командовал он.

Марий снял стазис, и в тот же момент одного дернувшегося в сторону сира нанизали на пики – «пустые» промаршировали ближе, почти сомкнув кольцо. Девчонки завизжали, но звук резко оборвался. Он бросил сразу на всю толпу молчаливые путы, стянув их руки за спиной? Силен! Это уже не седьмой, это полноценное начало восьмого круга.

– С нами – или против нас, кивка будет достаточно. – Марий довольно усмехнулся.

Начала затекать шея и неметь руки, стазис очень неприятная штука. Еще десяток мгновений, и я свалюсь кулем на траву при отмене чар – просто онемеет все тело. Лучше бы наложил путы!

Кивнули трое.

Трое! Нет, я ожидала, что найдется хоть один идиот, который примет его слова за чистую монету, но сразу трое идиотов среди Высших? Мы вырождаемся.

Один третий сын, четвертый сын, сводный племянник главы муниципалитета – все мелкие сошки, недовольные своим статусом и уровнем силы. С громадными притязаниями.

Их освободили от пут, они неловко ступили в сторону и, получив от прыщавого сира пинок под колени, бухнулись на землю перед Марием.

– Кьятва, кьятва еспублике! – Прыщ бесновался в экстазе и брызгал слюной.

Клялись по очереди. Они даже не озаботились придумать собственный текст, взяв за основу стандартный имперский вариант. На третьем кандидате Марий шагнул вперед и одним движением снес юнцу голову.

За доли мгновения.

Голова с широко распахнутыми от удивления глазами, подскакивая, летела прямо в толпу детей. Визжать они не могли, поэтому просто отшатнулись все разом и попадали, создав жуткое месиво из юбок, ног, рук…

Обезглавленное тело неудавшегося республиканца замерло в том же положении, на коленях, накренилось и повалилось вперед. Кровь, заливая траву, окрашивала ее в густой темный цвет.

– Республика не приемлет лжи. – Марий наклонился и медленно, тщательно вытер гладий об одежду трупа.

У него артефакт правды или что-то еще?

– Дамы наево, каваеы напгаво, – снова заканючил прыщ. – Наставник… – Он пощелкал пальцами, изображая плетения чар. В ответ Марий отрицательно качнул головой. Значит, мелкому уродцу доступа к силе не дали?

Дети начали беспорядочно строиться, спотыкаясь друг об друга. Девочки – налево, мальчики – направо. Претор немного подумал и воздушными силками притянул ко мне Кантора и Фей-Фей, поставив их сбоку. В глазах Тира страха не было вообще. Была приглушенная ярость, сожаление и холодный расчет. Он уже придумал, что делать? Фей-Фей молча давилась слезами, которые чертили вертикальные дорожки на грязных щеках – Хейли остался там, вместе со всеми.

Кантор подошел ближе, встал спиной к моему боку и кончиками стянутых сзади пальцев погладил меня по платью.

– Забирай, ровно по четыре на луч, – сказал Марий. Помолчав, добавил: – И одного мага. Должно хватить, – раздавал он указания прыщавому уроду.

Парней уводят, чтобы распределить по лучам? Они будут играть роль фокуса? Фей забилась рядом, намереваясь уже шагнуть вперед, но Тир крепко наступил ей на ногу. Хоть какая-то от него польза.

– Наставник, мое… вы обещали… – Прыщ тыкал пальцем в Маршу, облизываясь.

Марий коротко поощрительно кивнул, и парни пошли во второй выход, подталкиваемые сзади остриями пик – с ними он отправлял больше половины «пустых».

Оставшись одни на поляне, девчонки сбились в беззащитную кучку, стараясь как можно меньше привлекать внимания.

Марий поднял голову, оценивая положение созвездий и что-то еще, только одному ему ведомое, и шагнул ко мне. Стазис спал мгновенно, я застонала, не удержавшись на ногах, и меня подхватили крепкие руки, баюкая и растирая онемевшие конечности.

– Вот так, девочка моя, сейчас пройдет, сейчас будет легче, – шептал он мне в макушку. – Ш-ш-ш… – Он повелительно приложил палец к моим губам, запрещая говорить, когда я дернулась. – Ш-ш-ш… помолчи. – Он прижал меня спиной к себе, крепко обняв сзади, и развернул нас в сторону Керна.

Город пылал. Я видела несколько очагов пожаров – точно в районе казармы горит ратуша, старый ремесленный квартал. Почти как тогда, правда…

Тогда? Площадь?

– Они не придут, девочка моя, – те, кого вы так ждете. – Теплое дыхание коснулось уха. Он что, недавно пил аларийский самогон? – Они даже не смогут покинуть город. Я просил послать знак с небес, там, в храме, когда ты вошла. Вся в свете пламени огня Великого, ты была неземная… Я просил знака, и тебе огонь ответил. Ты помнишь, знак легиона и ровно шестнадцать огней, шестнадцать, Вайю! Я следовал за вами до площади, – он тихо вздохнул, – видел, как жрец вручил тебе амулет. Потом… – Он поперхнулся, сработал обет молчания. – Потом ты спасла меня – один раз и другой, когда я уже попрощался с жизнью. Великий снова дал знак, оградив своей силой в твоем лице. Ты спасла меня, девочка.

Великий! Если бы я знала…

– Это и был знак. Явственнее не бывает, я выжил именно для того, чтобы выполнить свою миссию. Если бы Великий не хотел, я бы умер там. Империя не должна больше существовать. Во всех легионах, Вайю, везде у нас есть сторонники, у нас есть армия. Будущее за Республикой, за нами. Я следил за тобой, я собирал всю доступную информацию, я знаю, как Высшие обращались с тобой, Вайю. Этого больше не будет, больше никто не посмеет смеяться и унижать тебя. И этот бойкот… Они все умрут, Вайю! Ты умница, – короткий поцелуй в висок, – никаких артефактов, никаких эскапад, я боялся, что ты опять придумаешь что-то. Браслет, – он покрутил на моем запястье черную полоску, которую дал Тиберий, – защитил бы тебя от всех, кто под воздействием, но ты способна найти выход из любой ситуации. Я боялся, – он поцеловал запястье под браслетом, – я так боялся! Ты зря потратила долг жизни, – еще один поцелуй за ухом, – юнцы были готовы с самого начала вечера. Сегодня я бы никому не позволил издеваться над тобой. – Марий резко развернул меня, поставив прямо перед собой. – Скажи мне хоть что-нибудь, Вайю!

Но я молчала, опустив глаза. В голове было совершенно пусто. Ни эмоций, ни мыслей – ничего. Абсолютная пустота. Фей и Кантор затихли сзади, не шевелясь.

Сказать что-нибудь… Керн пылает. Легион раздирают внутренние распри. Рунный круг…

– Я ненавижу Империю, – с трудом разомкнула сухие губы. – Не-на-ви-жу. Я ненавижу Империю. – Второй раз это было гораздо легче произнести. Это была правда. Та самая правда, которую я старательно гнала от себя, но сейчас я достала эту темную часть со дна своей души. – Я ненавижу Империю! – кричала я, запрокинув голову в небо. – Я ненавижу их, – едва слышным шепотом. – Они убили всех. Половину верховного Совета я бы уничтожила своими руками. – Это правда. Истинная правда звенела в воздухе, потому что Марий улыбался мне – тепло, радостно и гордо.