Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

– Кто-то должен остаться с тобой на случай, если тебе станет хуже…

– Я останусь, – заверила Маргарита.

– Лучше кому-то из нас, – сказал Митя, имея в виду себя и Анисью. – Чтобы не вызвать лишних вопросов о том, куда все мы запропастились. Что скажешь, Анисья?

– Ладно, я останусь с Полиной, так и быть, только ты сам будешь объяснять Марьяне, где так долго пропадал.

Полина почти не помнила, как ее отвели назад, как подсадили и втолкнули в люк, как потом проводили по коридору мимо библиотечной двери. Окончательно пришла в себя она только тогда, когда уже шла вдвоем с Анисьей и навстречу им неожиданно выскочил Алеша Попов.

– Все в порядке? Я потерял вас, думал…

– Алеша, ты как раз вовремя! – с притворным спокойствием сказала Анисья. Полину всегда удивляло, с каким достоинством и любезностью Анисья умела держаться со своими ухажерами, пусть и бывшими. – У нас небольшие трудности. – Она понизила голос. – С Полиной только что чуть не случился приступ… Ты понимаешь, о каких приступах я говорю, верно? Но Полина не хочет, чтобы об этом узнали. – Она перевела взгляд на Полину, и та кивнула. – Если кто-то будет спрашивать, ответь, что мы просто пошли ко мне посекретничать.

– Конечно, я никому не скажу. Но постойте! – Он догнал их. – Из-за чего это случилось? Неужели на пустом месте?

«Из-за чего?» – подумала Полина. Из-за самого проклятия? Или из-за того парня… глупенького, невинного, убитого ради нее? Полина закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Гамаюн почувствовала ее вину в смерти мага? Вдруг все тайные дороги Росеника теперь для нее закрыты? Она снова вспомнила испепеляющий взгляд птицы, трагичный рот, неожиданно превратившийся в раззявленную пасть. Что спасло ее от этого существа? Вот это самое странное! На мгновение удалось вернуть то удивительное ощущение – словно не было никакой воли, не было никакого здравого смысла, а только намерение вечно смотреть в черную пустоту глаз. Повзрослевшее тело откликалось непреодолимым желанием, ничего не зная о том, что душа страдает от неразделенного чувства и не может позволить телу делать то, что ему вздумается. Где-то внутри становилось так горячо, что на ладонях выступила влага. Севино лицо в тот миг склонялось над ней, становясь все ближе и ближе…

«О, нет! – Она едва не вскрикнула. – Что, если это я сама тянулась к нему в бессознательном порыве?»

Краска тут же хлынула к щекам.

«Я теперь просто не смогу на него посмотреть, – в отчаянии подумала Полина. – Как жестоко было с его стороны заставлять меня поддаваться чарам! Но… он же сделал это, желая мне помочь…»

– Так это твоя комната? – спросил тем временем Алеша Попов. – Я могу войти?

– Ненадолго, – великодушно позволила Анисья.

Полина упала на диван, удачно оказавшийся возле двери, силы ее покинули. Какое-то время Анисья тихонько болтала с Поповым, но в конце концов их внимание вновь обратилось к Полине.

– Что происходит во время приступов? – Алеша сел прямо на пол, а Анисья поднесла ей стакан воды.

– Я бы не стала донимать Полину подобными вопросами. Сейчас не самое…

Она не договорила: в комнату ворвался сверкающий информационный ком и, пролетев по кругу, врезался в Анисью. Секунду она слушала послание, потом нахмурилась и воскликнула:

– Некстати! Это от мамы, она ищет меня. Сидите здесь и никого не впускайте. Не донимай Полину вопросами.

– Тебе уже лучше? – спросил Алеша, и Полина с удивлением обнаружила, что он все еще сидит перед ней и даже держит в своей руке ее руку. Казалось, дверь за подругой захлопнулась в прошлом столетии, а не несколько минут назад.

– Лучше. – Она попыталась улыбнуться. – Извини, я… задумалась.

– Тяжело быть Водяной, да? – спросил он и вдруг поцеловал ее пальцы.

Она долго глядела на него молча, но руки не отняла, хотя улыбка и сползла с ее губ. Минуты текли. Анисья давно должна была вернуться, но ее все не было.

– Полина, я хотел извиниться. И все никак не…

– За что?

– За то, что произошло между мной и Анисьей в прошлом году.

– С какой стати ты должен за это извиняться?

– Я ведь хотел быть с тобой. Я думал, ты знаешь. Но тебе оказалось совсем не до меня… А Анисья…

– А Анисья всем нравится, – закончила Полина.

– Не в этом дело, но… да, надо признаться, когда такая девушка, как Анисья, обращает на тебя внимание, это немного кружит голову… Я что-то совсем не то говорю!

Алеша замолчал. Его сбивчивая речь вдруг придала Полине смелости. Она еще несколько минут подбирала слова и раздумывала, стоит ли это говорить, но в конце концов решилась:

– Представляешь, ты был самым первым воспитанником в Заречье, с кем я заговорила.

– Правда?

– Только я не знала твоего имени. Ты же представился Поповым и сказал что-то про волосы единорога. Примерно год я мысленно называла тебя именно так: Попов-волосы-единорога.

– Серьезно? Вот идиот! – Алеша рассмеялся и снова прижался губами к ее руке.

Дверь отворилась бесшумно. Полина краем глаза заметила ее движение, и на пороге, застав в самом разгаре романтичную сцену с поцелуем руки, появился Сева. Это длилось всего мгновение – дольше Полина просто не выдержала бы его взгляда, но миг тянулся, как вечность.

За Севой возникли Митя и Маргарита.

– Анисья сказала никого не впускать, – сказал Алеша.

– И правильно сделала! – ответил Митя. – Вот так впустишь кого-нибудь, а он уже целуется с нашим фамильным привидением!

Сама Анисья вошла тотчас же.

– Алеша, ты не мог бы нас оставить? Извини, семейный совет!

Алеша поднялся. Он выглядел задетым.

– Увидимся, – робко проговорила Полина ему вдогонку, но вышло это неуверенно и даже жалко. Она стушевалась и постаралась быстро переменить тему. – А где Василиса?

Она знала, что Заиграй-Овражкин все еще смотрит на нее и наверняка смотрит насмешливо, ухмыляясь и над Поповым, склонившимся перед ней, и над ней самой, недавно попавшей в сеть его чар и не сумевшей этого скрыть.

Сева и впрямь смотрел. Холодея от того, как быстро она скользнула по нему взглядом и отвернулась. Вид ее обнаженной спины мешал ровно дышать. То, как она скребла ногтями по его груди, хватала и тут же отпускала ткань рубашки, то ли отбиваясь, то ли наоборот прижимаясь к нему, лишало покоя. Он знал, что уже этого не забудет. На миг он представил ее тело, прижатое к своему, учуял запах волос и кожи, услышал прерывистое дыхание. Это было невыносимо. Невыносимо! И всю дорогу по подземелью до особняка Велесов и обратно он мог думать лишь о том, что снова увидит ее и что, возможно, что-то между ними изменится. Он столько раз проваливал попытки приворожить ее с помощью колдовства, а тут внезапно сработали его врожденные чары, словно сирена нащупала слабое место в Водяной броне и запустила туда пальцы. Единственное, чего он точно не мог представить, так это то, что за этот час Полина обзаведется поклонником и позволит ему целовать свои руки.