Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

Сева пробирался к лазарету пустынными тропами, не желая пересекаться ни с допоздна шатающимися Огненными, ни со снежинками, которые точно пошли на очередной обряд. Солнце скатилось за стену леса, и наступила темнота. Он на ощупь нашел ручку, надавил. Он все еще был и неофитом Густава Вениаминовича, поэтому от прикосновения меченой ладони ручка скрипнула и опустилась. Сам целитель появлялся по первому требованию больных и всегда знал, что происходит в его отсутствие. И он наверняка хотел бы, чтобы его неофит взглянул на Водяную колдунью. Днем Сева принес ее сюда, но не нашел сил остаться. Реальность все еще плыла, путалась со сном, одна часть воспоминаний казалась дурным мороком, другая же просто пропала. Но Водяная колдунья билась в его руках – это он помнил. И ее разодранную в кровь спину он помнил тоже. И как услышал ее крик и как нашел ее в траве. Как поначалу растерялся – будто забыл, что в таких случаях надо делать, – и замер с ней на границе поля и леса, а потом прижался губами к ее губам и без всякого надрыва подумал: «Забирай все мои силы. И борись».

– Полина! – раздался возглас Алеши Попова. Наверное, тот тоже слышал, как она кричала, и бежал откуда-то издалека.

Теперь Сева тихо ступал вдоль стены, не зажигая кристалла-световика. Миновал приемную, толкнул дверь и попал наконец в сам лазарет. Длинная комната с десятком кроватей пустовала, если не считать дальнего угла, где тускло мерцали черные свечи с закатанными в воск пахучими травами и где Водяная колдунья лежала даже не на кровати – нет. На высоком столе. Неподвижная и… обнаженная. Ее хрупкое тело сплошь покрывали узоры знаков и рунограмм. Под спину была подложена пропитанная успокаивающей мазью ткань. Это все, что Сева успел рассмотреть. Он не стал глядеть на ее голые плечи, неприкрытую грудь, острые детские колени… в голову ударил нестерпимый жар, он схватился за виски и осел, прислонившись головой к ножке стола. Где-то открылась дверь, и послышались торопливые шаги.

– Сева? – спросил Густав Вениаминович, наклонившись над ним. – Я вас ждал сегодня на встрече с целителями, но теперь вижу, что к практикам возвращаться рано… Голова? Стучит в висках? Такое бывает, когда… Когда соединяется магия двоих человек.

– Я не чувствую в себе чужой магии… – признался Сева, все еще сжимая голову пальцами. – Только тяжесть!

– Да, возможно и такое. Но все же вы пришли взглянуть на Водяную… Успели рассмотреть, что я сделал? Я поменял два знака, а свечи…

– Я не могу… я не могу смотреть на Водяную колдунью.

– Не можете? – не понял Жаба.

Сева знал, что это было равносильно признанию. Что ж, Муромец перенес это нормально, может, и наставник войдет в его положение.

– У вас связь с Полиной, я правильно понимаю?

Сева зажмурился, понадеявшись, что объяснять все же не придется. Но, кажется, Жабе нужны были подробности.

– Если вы про то, что она помогала мне в обряде превращения…

– Иная связь, Сева.

– Нет! – выпалил Сева. – Но…

И это «но» объяснило гораздо больше. Целитель снова склонился над ним:

– Вам нужно отлежаться два дня. Только спать, пить успокаивающий отвар и никуда не выходить.

– Почему именно два?

– Потому что через два дня вы поведете Полину на целебную росу.

– Росу?

– Заиграй-Овражкин, не пугайте меня. Вы знаете, про какую росу я говорю. Вы разве не видите, что мир сошел с ума? Планеты встают в ряд тогда, когда мы все погрузились в траур, когда на носу Посвящение и когда Темные… – Он осекся. – Росеник уже зацветает, разве вы не чувствуете? Это последний шанс помочь Водяной колдунье… Следующего приступа она не выдержит.

«Но почему именно я?» – хотел спросить Сева, но понял, что ему незачем это знать. Он сможет немного времени провести с Полиной, а это главное.

– Ложитесь вон на ту кровать и засыпайте. Вам предстоит ночь плохих снов, – приказал целитель, вытащив откуда-то тонкое одеяло и прикрыв им нагое девичье тельце.

– А когда я проснусь, все это покажется бредом? Неправдой? Ведь так? – Сева почувствовал острую резь в глазах.

– Хотел бы я вам такое пообещать, – проговорил Густав Вениаминович.

Полина с трудом поднялась с кровати. За окном едва забрезжил рассвет. Она постаралась вдохнуть как можно глубже и сконцентрироваться на запахах: деревянных стен, легкого дымка ночных костров, влажного благоухания разнотравья. Но как только внимание вернулось обратно в тело, ноги ее едва не подкосились.

– Тихо-тихо. – Маргарита подхватила ее и закутала в льняной халат. – Ш-ш-ш. Стоишь?

– Стою, – вяло кивнула Полина.

– Умойся, станет легче. Ну, молодец. Я дождусь тебя, и вместе пойдем завтракать.

При упоминании еды Полину замутило, и она оперлась на раковину.

– Овражкин ждет тебя у крыльца.

– А? – Полина была так слаба, что не почувствовала ничего, кроме легкого любопытства. – Почему он?

– Не знаю. Жаба сказал, что Сева отведет тебя на росу. Не волнуйся, половина Заречья уже на ногах и собирает ее для будущих обрядов. Так что тебе вряд ли придется болтать с нашим неразговорчивым другом.

Полина пожала плечами.

Маргарита вывела ее на крыльцо и передала сонному Севе, который и впрямь уже сидел на ступеньках. Волосы его были взъерошены, лицо не выражало даже намека на сочувствие. Говорили, что новость о смерти Лисы превратила его в еще более молчаливого и замкнутого.

– Она еле стоит на ногах, – шепнула Маргарита, сдаваясь под его холодным взглядом.

Сева кивнул, и они с Полиной побрели поперек исхоженной тропинки.

В его присутствии Полина приободрилась. Она обхватила себя руками, ежась от утреннего холода. Невидимая тропка вывела к поляне, надежно укрытой со всех сторон деревьями, которые напоминали пухлые зеленые облака. Под ногами бежали реки незнакомых желтых цветов, и повсюду тускло мерцала роса, словно кто-то не скупясь полил траву из лейки.

– Подойдет, – пробормотал Сева.

Полина скинула халат.

– Что нужно?

– Нужно искупаться в росе. Можешь просто лечь. Можешь… кататься по траве, – сказал он без тени улыбки, словно ему и впрямь было все равно, что она станет делать. – Главное, чтобы как можно больше росы попало на кожу, а потом высохло.

– Снимать? – Полина указала на ночную сорочку.

Сева несколько мгновений смотрел на нее молча, а потом ответил:

– Не думаю, что это обязательно. Но… как хочешь.

Не в силах больше стоять, Полина присела и, справившись с головокружением, улеглась. Ледяные капли одна за одной начали скатываться с травинок и шлепаться на кожу и тонкую ткань. Она судорожно растерла их по рукам, пытаясь справиться с волной дрожи.

Сева стянул рубашку, постоял, будто раздумывая, что делать со штанами, в конце концов остался в них и устроился в траве неподалеку.