Марина Дяченко - Ведьмин зов

Ее инициировала та самая бабка, о которой она ему рассказывала. Майя описывала инициацию как длинный путь по красной нитке — по натянутому канату. На последней части пути канат порвался, Майя упала в пропасть, но потом поднялась снова — будто заново родилась.

Что было потом, она помнила обрывочно. Помнила актовый зал, огонь на своей ладони и Мартина, идущего к ней по проходу между рядами.

— Я прошу прощения, — повторяла она через каждые пару слов. — Я не хотела.

— Ты можешь сейчас зажечь огонь на ладони?

— Нет. Я ничего такого уже не могу… Простите меня.

Сцену в школьной раздевалке она не помнила — но, когда Мартин спросил ее, начала рыдать. Он пересилил себя и погладил ее по плечу:

— Не бойся, я не отдам тебя никаким чугайстерам.

— Они сюда не войдут?

— Пусть попробуют.

Он сел за компьютер и снял маленькую квартиру в двух кварталах:

— У тебя будет свой дом. Я тебя отвезу.

— Я не хочу одна. — Она задрожала.

— Я буду приходить каждый день. Ничего не бойся. Я тебя защищаю.

Всю ночь он не смыкал глаз и еле дождался утра. Она сидела на стуле в кухне, положив руки на колени, иногда подрагивая, будто от холода. Он предложил ей чай, понимая, что это глупо, но она выпила две чашки, и ее бледные щеки порозовели:

— Спасибо. Мне лучше.

— Пойдем. — Он посмотрел на часы. — Там будет хорошо, там никто тебя не обидит…

— Но… они ведь ждут меня во дворе, — прошептала она, отчаянно глядя на него сквозь растрепавшуюся светлую челку. — Они за мной пришли.

Начинался день: для кого-то курортный, для кого-то рабочий. Парковка под домом наполовину опустела; Мартин выехал сквозь придомовой шлагбаум и тогда увидел их.

Желтый микроавтобус без окон стоял у тротуара. Трое в безрукавках из искусственного меха, с серебряными удостоверениями на шеях прохаживались с гуляющим видом, но, едва завидев машину Мартина, непринужденно преградили дорогу:

— Служба «Чугайстер» провинции Одница. Будьте добры, откройте багажник.

— На каком основании? — Мартин не шелохнулся.

— Тревога по нави. — Старший из тройки ближе подошел к водительскому окну. Уставился на Мартина сквозь стекло — на чугайстере были тонкие очки, меняющие оттенок: то розовые, то желтые, то медовые. Очки странно искажали его взгляд и, наверное, производили на людей гипнотическое впечатление, но Мартин посмотрел в ответ непробиваемо, бетонно, равнодушно:

— Я верховный инквизитор этой провинции. Чтобы обыскивать мою машину, вам понадобится очень веское основание.

Старший чугайстер смотрел еще секунду, потом махнул рукой по направлению к микроавтобусу. Тот отклеился от тротуара и встал поперек дороги перед машиной Мартина.

— Например, такое? — спросил старший чугайстер.

— Мы ведь не станем драться? — Мартин обнажил зубы в улыбке. — Я позвоню в полицию… и своим тоже позвоню. И они приедут.

Старший чугайстер снял очки. У него были умные, внимательные, чуть воспаленные глаза.

— Инквизиция — государство в государстве. Но служба «Чугайстер» — над государством. Мы стоим между живыми и мертвыми. Мы защищаем живых. А вы на чьей стороне, Мартин Старж?

Мартин оскалился шире и щелкнул кнопкой, открывающей багажник. Двое чугайстеров уже стояли наготове и одновременно заглянули внутрь; портплед, инструменты, аптечка, прочиталось на их желтоватых лицах. И запасное колесо.

— Оно того стоило? — брезгливо спросил Мартин у старшего из тройки. Тот снова надел свои очки:

— Номер службы «Чугайстер» — четыре единицы. Извините за беспокойство.

Фургон без окон отъехал, освобождая дорогу.

— Клав, — сказала Ивга за завтраком, — мне надо на пару дней съездить в Ридну.

— К тетке?

Ивга преодолела соблазн сказать «да». Ее тетка в Ридне временами приглашала в гости и слегка обижалась, что племянница не едет. Ивгино отрочество прошло в скитаниях, страхе и сиротстве, ни мать, ни братья не готовы были терпеть в доме ведьму, и только с теткой она до сих пор поддерживала кое-какие отношения.

Мать умерла пять лет назад. Братья с семьями до сих пор жили в поселке Тышка Ридненской области. Рядом с географической точкой, которая, по иронии судьбы, сейчас интересовала Ивгу больше всего на свете.

— Нет, — сказала Ивга. — Командировка от городского лектория. Они мне оплатят перелет, гостиницу…

— Там сейчас ужасная погода. — Он отодвинул тарелку. — Сыро, ветер, дождь со снегом. Лекторий может подождать до весны?

— Лекторий может. — Ивга вздохнула. — Я не могу. Мне нужен материал.

— И что, пары дней тебе хватит? — Он смотрел с непонятным выражением. Как всегда, когда Ивга не могла его понять, она начала тревожиться:

— Один маленький исторический объект. Рисунки на камнях, туристическое место. Не очень популярное. Зато красиво, горы…

Он провел ладонью по седым волосам на макушке:

— Так… ну да… — Он взял свою чашку, рука чуть дрогнула. — И когда ты едешь?

Ивга осторожно, беззвучно выдохнула:

— Завтра. Я буду звонить очень часто, чтобы ты не волновался.

— Я не волнуюсь. — Он отхлебнул кофе, не глядя на нее. — Там, конечно, холодно, мерзко в это время года… Но дороги хорошие.

Он по-прежнему на нее не смотрел. Она не могла даже представить, какого усилия от него требовал этот поступок — отпустить ее сейчас. Быть последовательным в своем доверии.

— Клав, — сказала Ивга. — Ты великий человек, и я не шучу сейчас.

Он с трудом улыбнулся:

— Когда вернешься… Давай пригласим в гости Мартина с его девушкой. Чудесная девушка, она тебе понравится.

— Госпожа Север, с таким характером непонятно, как вы собираетесь работать в команде. Вы наемный работник в этом проекте! Никто не спрашивает вашего мнения по поводу концепта, просто будьте добры поступать, как предписано договором!

Соглашаясь на эту работу, Эгле знала, что не будет легко. Но такой катастрофы не предвидела.

— Вы переносите все действие на двадцать лет позже?!

— Этого требует драматургия!

— Но историческая фактура…

— Сколько людей в кинозале разбирается в истории костюма? Двое из тысячи? Трое?!

— У меня репутация, — сказала Эгле. — Я могу доработать то, что уже сделано, чтобы фальшь не бросалась в глаза… Но не могу подписаться моим именем под явной халтурой!

— Тогда дорабатывайте!

Да чтобы вы сдохли, подумала Эгле, и все, кто присутствовал в совещательной комнате, шкурой почувствовали ее пожелание. Выходя, она услышала за спиной: «Слушайте, а нанимать ведьму…» Она хлопнула дверью, отсекая конец фразы.

Рисунок ткани, оттенок перламутра, стеклянный блеск меховой вставки. Структура вышивки. По годам: сто лет назад, двести, триста, позавчера. Им все равно, конечно. Ее идея, послужившая приманкой в этот проект, все равно уже изменилась до неузнаваемости. Непонятно, что ее держит здесь, кроме договора.