Сергей Малицкий - Правила колдовства [СИ litres]

– Не уверен, – признался Тис.

– Поймешь, – вздохнула Кайла. – И так, мою дочь убил не человек. Нелюдей в крепости, я не имею в виду имни, трое или четверо. Один из них – ты. И то, что ты полукровка, не имеет значения. Мы можем утвердиться на этом рубеже?

– Не знаю… – прошептал Тис.

– Твоя мать маола, – сказала Кайла. – Маола относятся к имни, хотя и выделяются среди них. В крепости несколько маола. Полукровки маола, такие как Гаота. Чистые маола – такие как Юайс. Возможно, Мисарта. Может быть, еще кто-то. Их не просто выделить. Так же, как непросто выделить имни, если они сами этого не хотят. Все таки все они все с достаточной степенью условности, но относятся к людям. Ты тоже полукровка маола. Но не в родстве с человеком. Кто твой отец?

Тис промолчал.

– Послушай меня, – понизила она голос. – Я кое-что знаю про твою историю. Наверное, меньше, чем знаешь ты. Но ты должен отдавать себе отчет, что в твоем прошлом кроется твоя уязвимость. Да, я знаю, что ты преодолел то, отчего ломались величайшие воины и могущественные маги. Я знаю, что ты отсек назначенное предопределение и предрешенное зло. Но кровь свою изменить ты не в силах.

– Гантанас тоже так думает? – спросил Тис.

– Гантанас слишком добр, – ответила Кайла. – Хотя, может быть, это и хорошо. Ты знаешь, что такое ритуальное изнасилование? Или ты даже о простом изнасиловании не догадываешься?

Тис промолчал.

– Когда врагу нужен маг или воин с заданными свойствами, он обычно похищает женщину, у которой в роду или у нее самой эти свойства есть, – продолжила Кайла. – Маола в этом случае – лучший выбор. Хотя бы потому, что маола долго живут, сильны, значит, усилия будут оплачены сторицей. Потом подбирается самец. Если угодно – отец. В обычном случае – маг, великий воин, имни с хорошей родословной. В идеале – тоже маола. Но в особых случаях – нечто потустороннее. Да, орудием изнасилования по-прежнему будет служить человек, но вселившаяся в него сущность, которая порой способна физически его изменить, одарит плод заданными свойствами. В исключительных случаях эта сущность способна вовсе исключить передачу родства со стороны насильника! Она сама становится насильником! Сама изливает в жертву свое семя! Твой отец не человек, Тис. У людей не бывает шипов на ладонях. У имни, кстати, тоже.

– А у кого бывает? – спросил Тис.

Кайла не ответила.

– У кого бывает? – повторил вопрос Тис.

Кайла молчала.

– Ну и что? – вдруг закричал он. – Ну и что?! Причем тут кровь?! Среди людей бывают и герои, и негодяи! Среди маола, наверное, тоже! Мою мать спас враг! Тот, кому на роду написано было быть ее врагом. Но он отдал за нее и за меня свою жизнь! Или я обречен стать негодяем?! Нет! Не бывать этому! Вот! Вот мои ладони! На них нет шипов! Нет и никогда не будет! Или вы хотите их вырастить? Зачем вы меня позвали?

Кайла молчала. Тис тяжело выдохнул и опустил голову на руки.

– Значит так, – сухо произнесла она, когда Тис отдышался. – Все, о чем мы с тобой тут говорили, должно остаться между нами. Ты по-прежнему под подозрением, поскольку силы, о которых мы говорим, способны скрываться даже от их владельцев. И я все еще не знаю, кто еще двое или трое.

– Ваш замысел с дикими рубинами не прошел, – буркнул Тис.

– Я иду разными дорогами одновременно, – ответила Кайла. – Но ты должен запомнить самое важное.

– Я слушаю, – прошептал Тис.

– Если это ребенок… – Тис вздрогнул, и Кайла повторила. – Если это ребенок, то его убивать нельзя. И это не воля Гантанаса. Это неотменяемое правило. Ребенка убивать нельзя, даже если он – ужасный демон в своей сути. Даже если он – личинка злого бога или одного из его слуг. Ребенка убивать нельзя, потому что это яд, который отравит всех. Если кто-то из тех, кто служит Стеблям, убьет ребенка, Стеблей больше не будет. Его стражи рассеются. Его четыре предела – исчезнут. Его слава – померкнет.

– Вы уверены в этом? – удивился Тис.

– Я неплохо вижу, – вздохнула Кайла. – Просто это… не моя работа. А то бы я углубилась в прорицание. Но не хочу. Не хочу знать будущее. Главное – что ребенка убивать нельзя. Знаешь, какой из этого следует сделать вывод?

– Нет, – замотал головой Тис.

– Ему нужно противостоять, – ответила Кайла. – Нечеловеку, который таится в ребенке, надо противостоять. Но там, где погибла Олла, не устоит никто. Возможно, даже такой воин, как Юайс. Или Роут. Или Деора. И уж тем более Пайсина. Не устоит Гантанас. Возможно, в силу возраста, не устоит Тид. Скорее всего, не устою даже я.

– И кто же… – пробормотал Тис.

– Ты, – сказала Кайла. – Только ты. Конечно, если ты и в самом деле не убивал мою дочь.

– Кому вы служите? – спросил Тис. – Вы ведь служите сейчас? Если есть служба, значит, есть кто-то, кто ее дает? Если у врага есть Храмы, Черный Круг, то что есть у нас?

– У нас? – с кривой усмешкой переспросила Кайла.

– У нас, – твердо повторил Тис.

– А ты не думал, что тот, кто убил мою дочь здесь в том числе и поэтому? – спросила Кайла. – Чтобы получить ответ на этот вопрос?

Тис замолчал. Кайла тоже молчала и смотрела на него своим пронзительным взглядом.

– У вас один глаз голубой, другой рыжий, – пробурчал он.

– Мне больше нравится, когда они у меня оба зеленые, – улыбнулась она и заморгала, возвращая взгляд к зеленому цвету.

– Как вы собираетесь найти убийцу? – спросил Тис. – Как вы добьетесь того, чтобы он вылез из раковины?

– Ты не должен этого знать, – сказала Кайла. – Я ведь все еще подозреваю тебя.

– Но как сделать, чтобы он больше никого не убил? – спросил Тис.

– Не знаю, – ответила Кайла. – Пока не знаю. Но я думаю об этом.

Тис вышел из класса до того, как вернулся Гантанас. Поднялся и пошел прочь, потому что Кайла вдруг замолчала, поднялась, подошла к окну и застыла, прижавшись лбом к холодному стеклу. Тис представил себе, что это он взрослый и умудренный прожитым человек, и это он должен кого-то искать и спасать в крепости, за стеной которой погребен его единственный ребенок, и понял, что ему нужно срочно на воздух. Глупо было бы подходить к соседнему окну и прижиматься к стеклу лбом так же, как сделала Кайла. Глупо, хотя и очень этого хотелось. Тис вышел на лестницу и пошел наверх.

Он думал подняться на верхний ярус северной башни и хотя бы минут пять постоять на холоде, но отчего-то вышел на верхний ярус средней башни. Вышел туда, где все еще пребывали в невидимости и дозоре павшие при защите крепости древние герои. Вышел туда, где не так давно была найдена мертвой Олла. Вышел и увидел Айрана. Старый стражник прохаживался по расчищенной от снега крыше, метлы и лопаты стояли тут же. Отчего пожилой воин неизменно занимал этот дозор? Зимой – холод. Летом – зной. Что ему не хватало в караулке или еще где?