Э Смит - Красный Принц

Рам Джас Рами, Темная Кровь, наемный убийца из народа киринов, заплакал. Глаза у него покраснели, ноги начали подгибаться. Он посмотрел на Далиана, затем перевел взгляд на Гленвуда. Слабая улыбка появилась у него на губах, когда он взглянул на свою дочь – он увидел ее впервые за десять лет – и с глубоким вздохом отбросил от себя катану.

– Ты похожа на свою мать, – тихо произнес он, и Элиас одним ударом снес ему голову.

– Нет! – проревел Далиан, когда голова кирина отлетела в сторону, а его тело рухнуло на землю. – Я… Джаа… пожалуйста… – последние его слова были обращены к небесам. Затем сознание покинуло его.

Саара сошла с трона. На мгновение ее разум утих: ни один призрачный голос не беспокоил ее, ни один раб не вызывал головную боль. Наступил мир и покой. Она не видела ни крови, ни мертвых тел, ни Охотника на Воров, захваченного ее слугами. Она видела только Темную Кровь. Тело его распростерлось на полу, голова откатилась к ее ногам, а катана отлетела в сторону. С лезвия его меча, с его головы и тела текла кровь, но они были мертвы, недвижимы.

Он больше не казался опасным. Его необычная способность исчезла из мира, над его силой и волей одержало победу могущество Шаб-Ниллурата.

Затем тело пошевелилось. Оно резко дернулось, подпрыгнув в воздухе, затем снова шлепнулось на каменный пол. Раздвигая рассеченную плоть, из шеи вырвалось черное щупальце. Оно, извиваясь, прорастало из туловища, разбрызгивая вокруг кровь и черный ихор.

Элиас, напуганный чудовищной картиной, замахнулся на основание щупальца. Его лицо, все в порезах и крови, исказилось отвращением, но от все рубил и рубил мечом, пока наконец не отсек его, и мертвое тело снова застыло неподвижно. Затем за первым щупальцем выскочило второе, затем третье, потом еще и еще, пока шея не превратилась в извивающуюся черную массу.

– Элиас, назад, – приказала Саара. – Не подходите к нему!

Катакомбы к этому времени заполнились людьми, но все они попятились, ужаснувшись тому, что творилось на их глазах.

– Кейл, уведи девчонку, – повелела она.

Движения щупалец замедлились. Теперь они чувственно дрожали, медленно приподнимая тело в воздух. Одно из щупалец дотянулось до отрубленной головы и приставило ее обратно к телу. Одежда треснула по швам, обнажая черную жесткую кожу, похожую на кору Темного Отпрыска.

– Оставьте нас наедине! – приказала она. – Заберите Охотника на Воров, посадите его в клетку и позаботьтесь о том, чтобы он не умер.

За считаные секунды зал опустел. Остался только Элиас, но даже у него на лице был написан страх перед существом, в которого превратился Рам Джас Рами.

– Подойди ко мне, тварь, – произнесла она, жестом поманив его к себе.

Тело его пульсировало, а голова снова приросла к шее, образовав причудливую смесь человека и чудовища в одном теле. Существо, медленно раскачиваясь, ползло вперед. Из ног выросли щупальца, и оно стало более устойчивым, а лицо исказилось в человеческой гримасе невыразимого ужаса.

– Не бойся, тварь, – произнесла она, ласково улыбаясь. – Ты присоединишься к своим собратьям в своем служении.

Тварь скользнула по полу и остановилась у ее ног, лицом к чудовищной статуе на помосте, щупальцами касаясь окружающих предметов. Они огладили окровавленный пол, статую и наконец потянулись к Сааре. Она вздрогнула от прикосновения черных отростков, когда мертвенно-бледное, искаженное лицо вдруг оскалилось на нее. Зубы его обнажились, а невидящие глаза наполнились злобой. На мгновение ей показалось, что существо сейчас набросится на нее, но его щупальца вернулись к исследованию статуи.

Она отступила на шаг, и чудовище потеряло к ней интерес и шмыгнуло в темноту за алтарем. Там, в мрачных катакомбах Вейра, существо, ранее бывшее Рам Джасом Рами, присоединится к растущему лесу из Темных Отпрысков.

– Что это? – спросил Элиас.

– Я не знаю. Я что-то подобное читала в «Ар Краль Деш Джек»… о том, что темная кровь и раньше создавала странных существ. Он присоединится к тысяче отпрысков Шаб-Ниллурата.

«Если бы я только знала об этом, когда отдавала Зелдантора на съедение…» – подумала она. Если бы она просто отрубила мальчишке голову, теперь у нее было бы два таких восхитительных создания. Возможно, следует завтра утром отсечь голову Кейше?

Затем на нее снова нахлынула головная боль, и Саара Госпожа Боли покинула подземелье в поисках утешения.

Коричневый собор Ро Тириса именовали по-разному. Среди простого люда, обращавшегося туда за едой и лечением, его называли «Дом Доброты». Для аристократии, считавшей его ниже своего достоинства, это был «дом старого Джерарда». А другие церковники, заносчивые и самолюбивые, упоминали его как Скромный Собор.

Но для кардинала Церро из Дарквальда это место являлось домом. Он пережил в нем времена достатка и нищеты, вторжения и войн, мира и голода. И если в городе остаются люди, которым нужна поддержка, – он тоже останется в Ро Тирисе, пока Один Бог не призовет его к себе.

– Вы не можете просто засунуть голову в песок и думать, будто мир не заметит вас, – говорил ему брат Артус, Синий священник, недавно прибывший из Ро Хейрана.

Церро посмотрел на него, рассеянно поглаживая седую бороду.

– Я не знал, что занимаюсь именно этим, – ответил он. – Мое нежелание видеть на горизонте корабли флота захватчиков вовсе не говорит о моей наивности.

Артус тайно проник в город. Он понадеялся, что добросердечие Церро и его дружба с братом Даганэем не позволят кардиналу выдать его Пурпурным священникам. Союзников у них было немного. Кардинал Северин и лорд Маркос из Рейна стояли выше него в иерархии, но вряд ли согласились бы помочь принцу Александру.

Церро не любил заговоры, внезапные сложности, затруднения и неожиданности. Он любил мир. Но разговоры брата Артуса о вторжении и о Ястребах Ро вряд ли приведут его к миру.

– Он начинает гражданскую войну, – заметил кардинал и закрыл ставни на окнах, чтобы в комнату не проникал ночной холод.

– Нет, он освобождает Тор Фунвейр, – возразил Артус.

Церро нахмурился:

– Одно другого не исключает.

– А что бы сделал ты? Если отбросить прочь с десяток лет, а рукам вернуть былую крепость?

– Ты имеешь в виду – стал бы я сражаться? – уточнил Церро. – И не пытайся приплести к делу патриотизм.

Артус был еще очень молод – едва ли ему исполнилось двадцать лет, – но очень настойчив.

– Это земли народа ро, милорд, и у нас есть обязательства перед Одним Богом, – упрямо заявил священник. – Я не воин, но, будь я здесь, я бы выступил с оружием против предателей.

– Против каких именно? – уточнил Церро. – Ты говоришь о гвардейцах Тириса? О людях народа ро? О солдатах, чье единственное преступление состоит в том, что они выполняют приказы лорда Арчибальда?