Э Смит - Красный Принц

Кардинал сел на кресло-качалку и разлил по чашкам чай из старого чайника. Несмотря на напряженный разговор, вел он себя очень гостеприимно.

– Если ты предпочитаешь сладкий чай – у меня есть мед.

– Что? – запнулся Артус, удивленный внезапной сменой темы.

– И я могу раздобыть каких-нибудь продуктов, если ты голоден, – добавил Церро. – Путь из Ро Хейрана долог. Я не знаю, что там сейчас подают в придорожных тавернах, но…

Молодой Синий священник раскрыл рот от изумления. Он, прищурившись, посмотрел на кардинала.

– Я не голоден, милорд. Я жажду завершить все приготовления к прибытию генерала.

Церро недоверчиво хмыкнул.

– У слова «прибытие» множество значений. Я думаю, пока нам лучше… просто попить чаю.

– Над этим городом больше нет знамени народа ро! – воскликнул Артус, ударив кулаком по столу.

Церро снова хмыкнул, подошел к окну и раздвинул простые тканые занавески.

Он посмотрел на Ро Тирис. Коричневая церковь находилась в Каменном городе, небольшом районе, где жили нищие и обездоленные. Над внутренними стенами и над резиденцией дома Тирис он видел новое знамя. Черный флаг с изображением искривленного дерева развевался над Королевской башней.

Арчибальд и кардинал Северин ввели военное положение. Запуганное население, в памяти которого еще живы были публичные казни, повиновалось им, не решаясь спорить. Городская стража слушалась любого, кто занимал королевский дворец, и до сих пор не выказывала сопротивления. Пурпурные священники и каресианские воины выполняли все прихоти Арчибальда, и в городе стало опасно даже упоминать имя Одного Бога. Только лорд Маркос, недавно прибывший глава Белой церкви, выступал против нового режима, но его рыцари Рассвета находились в Арноне, и он ходил по лезвию бритвы.

С другой стороны, Церро постарался пореже напоминать о себе обладающим властью и статусом, но остался настолько любим народом, что его смерть неизбежно вызвала бы ненужные волнения. Он кормил бездомных, лечил больных, провожал умерших в последний путь, но проповедь учения своего бога свел к минимуму, и до сего времени его никто не трогал.

– Мне не нравятся их знамена, – признал он. – Но я не уверен, что этого достаточно. Люди умирают по тысяче причин… и я считаю патриотизм худшей из них. Добродетель порочных. Мы все одинаковы, даже каресианцы и кирины. У всех нас в венах течет красная кровь.

– Я слышал, у Псов черная кровь, – ответил Артус.

– Серьезно? А ранены едят на завтрак младенцев. Может, не стоит верить случайным сплетням, молодой человек?

Артус отпил глоток чая.

– Милорд кардинал, нам нужна ваша помощь.

– Я знаю. Атаковать город – совсем не то же самое, что его защищать, – ответил Церро.

– Освобождать, – поправил его Артус. – И жители вас уважают. После битвы им понадобится ваша мудрость.

– После битвы, – задумчиво произнес Церро. – Разумеется. После битвы.

– Если, конечно, вы не сможете просто открыть нам ворота или убить лорда Арчибальда, – попытался сострить юный священник.

– Хм-м… знаешь ли ты, что цель шутки – вызвать у человека смех или по крайней мере улыбку?

Он снова повернулся к окну, и Артус на мгновение смутился.

Что он собирался делать? Пить чай, пока все не вернется на круги своя? Отсиживаться в часовне и наблюдать, как принц Александр взрывает защитную дамбу и врывается в Королевскую гавань? В Ро Тирисе жили двести тысяч человек. Большинству из них все равно, кто там у власти, пока у них есть еда, деньги и их близкие. Все перекормленные, избалованные правители одинаковы… Будет ли Красный Принц другим? Церро хотел бы в это поверить. Он, по крайней мере, хотя бы номинально следовал заветам Одного Бога. Он был суровым и благородным человеком, бывшим рыцарем. Он снимет с древка проклятое знамя и вышвырнет прочь Черных воинов Каресии. Но сколько народу при этом погибнет? Сколько невинных солдат и мирных людей?

Церро надул щеки, выдохнул и отхлебнул глоток чая. Сладкий напиток освежал, и терпкий аромат заполнил ноздри. Закрыв глаза, он представил себе мирное время. Время, наполненное солнечным светом, нежным ветерком и низкими ласковыми волнами.

– Я помогу вам, – ответил он, не открывая глаз.

– Я знал, что вы поможете, – ответил Артус. – Даганэй очень вас уважает… иначе бы он не послал меня сюда.

– Каков план принца Александра? – спросил Церро. – И что от меня требуется, кроме заботы о тысячах умирающих после битвы людей?

Артус тоже подошел к окну. Для Синего священника он был хорошо сложен, с накачанной шеей и мозолистыми руками.

– Генерал Тирис будет здесь через неделю. У него семь тысяч воинов на… не знаю скольких кораблях. Они уничтожат дамбу. Если корабли поплывут через каналы, их в щепки разнесут катапультами. Как только он доберется до города… ну тогда гвардейцам лучше будет сдаться.

Семь тысяч воинов? Церро даже не представлял себе, что в Тор Фунвейре осталось столько солдат… неподконтрольных Семи Сестрам. А уничтожить защитную дамбу казалось и вовсе невозможным.

– А потом? – спросил он.

– Нам нужно, чтобы вы собрали тех, кто еще верен Одному Богу, Тор Фунвейру и дому Тирис, для грядущих сражений.

Церро покачал головой, отгоняя острое желание лечь спать и проснуться, когда все уже закончится.

– Как только я совершу молитвы по мертвым и умирающим, я буду в распоряжении принца Александра.

Огонь горел, а Гигант чувствовал себя все сильнее. С каждым языком пламени, лизавшим его чешуйчатую шкуру, Джаа смотрел на мир и чувствовал: огонь больше не обжигает, холод больше не замораживает, камень не ранит, а тени не мешают зрению.

Пламя танцевало, принимая причудливые формы. Он посмотрел на него и создал из него чертоги, наполненные огнем и страхом. Все низшие существа будут бояться только его одного. Он приручил огонь, заставил его подчиниться своей воле и вознесся из обычного мира в чертоги за его пределами.

Он предал своих союзников, использовал их, а затем выбросил, чтобы увеличить свою силу. Он принес в мир предательство и алчность, и его последователи будут так же искусно владеть ими, как последователи Рованоко искусно владеют топорами.

Он вдохнул огонь в мир и создал южные пустыни. Он развернул огромные крылья и вызвал великие песчаные бури. Его рык принес в мир власть и подавление, страх и боль. Он отверг старших Гигантов и развязал битву против их последователей, чтобы в итоге выиграть Долгую Войну.

Далиан был все еще жив. Ему оказали помощь, только чтобы убедиться: он не умрет в ближайшее время, но не позволяли ему самостоятельно встать. Раненую руку изогнули в культю и плотно обмотали тканью. Ребра тоже обернули бинтами, не давая истечь кровью от раны в боку. Он бессильно лежал на холодной стали, окруженный решеткой. Далиан не мог сфокусировать взгляд на клетке, не мог вспомнить, как в нее попал. Ему оставалось одно – молиться.