Шеннон Мессенджер - Эверблейз

Но она не могла позволить ему пойти.

— Ты не можешь этого сделать, Грэйди, — взмолилась она, подбегая к нему.

— Поверь мне, могу.

Он пошел, чтобы встать в свет… но Софи схватила его за руку, таща его обратно.

— Я могла ошибиться.

— Могла? — спросил он.

Она потерла запястье, вспоминая жало последнего ожога Бранта. И она переиграла воспоминание о пожаре, которое видела в его уме… то, как так сильно поднялся огонь. Так внезапно. Почему Брант был в безопасности, в то время как Джоли оказалась окружена?

Это имело смысл, если только он зажег огонь.

— Нет, это правда, — прошептала она.

— Тогда отпусти меня.

— Но его, вероятно, там даже не будет, — напомнила она ему. — Я уверена, что он будет с другими на Горе Эверест.

— Возможно, — согласился Грэйди. — Но я подожду, на случай, если он придет.

Когда она все еще его не отпускала, его выражение лица стало безрадостным и решительным… будто он окаменел.

— Не заставляй меня вынуждать тебя делать это, Софи.

Она поняла, что он имел в виду, и отпустила его руку.

— Не говори Эделайн, — прошептал он.

Она рванула за ним, когда он шагнул в свет, не полностью уверенная, что она делала. У нее было достаточно времени, чтобы надеяться, что Бранта там не будет. И тогда сила света понесла их вперед.

— Ты не должна была этого делать! — прокричал Грэйди, когда они вновь появились на скалистой земле холодного, мрачного утеса. — Отправляйся домой, сейчас же!

— Без тебя не пойду!

— Поверь мне, Софи, ты не захочешь здесь быть.

Она вздрогнула, когда повернулась к квадратному, безоконному дому Бранта.

К дому, который Грэйди и Эделайн приспособили для его потребностей.

К дому, который они посещали каждый год, принося ему его любимое печенье, считая его сыном.

— Шестнадцать лет, — сказал Грэйди, взяв камень и швырнув его в стену.

Тот ударился с оглушительным лязгом и разлетелся на дюжину кусков.

Софи застыла, ожидая, что Брант хлопнет дверью и выйдет, чтобы противостоять им.

Но дверь оставалась закрытой, а дом — устрашающе тихим. Только рев ледяного ветра и ударов, когда Грэйди бросал камень за камнем.

Наконец, запыхавшийся и не нашедший больше камней, он отвернулся, чтобы высушить слезы рукавом.

Софи задушила его объятием, надеясь, что если она прижмет его достаточно крепко, то сможет удержать.

— Все это время, — прошептал он. — Я думал, что он был сломлен горем.

— Возможно, так и было.

Она все еще могла видеть, сжимавшегося в углу Бранта, качающего в руках заколку Джоли. И он писал ей сотни и сотни стихов о любви и писем.

— Что если это был несчастный случай? — спросила она спокойно. Она знала лучше, чем кто-либо, каким нестабильным мог быть Пирокинез. И он закончил тем, что обжег себя. — Что если он потерял контроль над своим самообладанием, и огонь просто… появился?

— Я люблю это в тебе, Софи, — сказал Грэйди, проводя пальцами по ее голове… осторожно, чтобы не касаться ее ободка. — Ты всегда надеешься на лучшее.

— Но что, если я права?

— Даже если так… а я не думаю, что это так… как быть с тем несчастным случаем, что он устроил с тобой? — Грэйди отделился, взял ее за руки и провел пальцами по ее запястьям.

По запястьям, на лечение которых у мистера Форкла ушел час.

— Возможно…

— Ну, думаю, это означает, что заварных пирожных больше не будет, — произнес горький голос позади них.

Хватка Грэйди походила на тиски, когда он потянул Софи за себя и повернулся к Бранту лицом.

Брант прислонился к металлической двери, выглядя отлично и непринужденно в его странной желто-оранжевой одежде, будто он знал, что этот день настанет… и готовился к нему.

— Думаю, что больше нет никакой нужды притворяться, не так ли? — спросил он, переключившись на полый, скрипучий голос, который Софи узнала бы где угодно. Его травмированные губы сложились с намеком на улыбку, когда он посмотрел ей в глаза. — Что? Ты не рада снова меня видеть? А я думал, что ты так упорно работала, чтобы найти меня.

— На самом деле, я упорно работала, чтобы остановить тебя, — сказала она ему.

— Хм… и не слишком удачно, не так ли? — Он провел пальцами по лбу, имитируя ее ободок. — Я должен сказать, что это хитрое изобретение — единственное хорошее решение Совета. Ну, это и исцеление Финтана. Оба этих решения очень хорошо сработали для меня.

От его усмешки Софи чуть не стошнило.

— Следи за собой, Брант! — предупредил его Грэйди.

— Почему? Значит, я могу подождать еще шестнадцать лет, чтобы ты, наконец-то, выяснил, что происходит? Скажи мне… как ты думаешь, что я делаю каждый день? Сижу в той холодной коробке, именуемой домом, пялясь на стены, ожидая ежегодного визита? На самом деле, я все время выхожу. Удивительно, насколько мало пепла помогает мне проскальзывать мимо гоблинов.

Софи судорожно вздохнула.

— Ты — тот преступник, который оставил след на пастбищах… и ты был в Святилище, не так ли?

Его самодовольная улыбка была единственным ответом, который он дал.

— Что ты хочешь от Силвени? — потребовала она, жалея, что Грэйди использовал все камни, и больше нечем было бросить в Бранта.

— Существо, ради которого Совет сделает что угодно? — спросил Брант. — Действительно, что мне с ним делать?

Прежде чем Софи смогла ответить, кулак Бранта взлетел и ударил его в лицо. Он отшатнулся назад, врезавшись в стену… и когда он выпрямился, красные ручейки стекали вниз по его испещренному шрамами подбородку.

— На твоем месте я бы этого больше не делал, — предупредил он Грэйди.

— Или иначе что? — спросил Грэйди, заставляя Бранта с силой двинуть локтем себе в живот и сложиться пополам. — Ты никого не одурачишь, Брант. Я видел безумие, которое ты скрываешь под поверхностью. Я наблюдал за тобой, цепляющемся за стены, ползущем на животе и падающем в лужу собственных слюней.

Зубы Бранта окрасились красным, когда он улыбнулся.

— Или возможно я просто хотел посмотреть, вытрешь ли ты мне слюни!

За это он получил еще два удара по лицу, но боль только заставила его засмеяться.

— Это заставляет тебя чувствовать себя лучше, Грэйди?

— Ничто никогда не заставит меня почувствовать себя лучше! — прорычал Грэйди. — Ты украл все…

— ВСЕ БЫЛО УКРАДЕНО У МЕНЯ! — Вспышка заставила Бранта ловить ртом воздух, и он схватился за грудь, глядя на бледное, пустое небо. — Все, что я когда-либо хотел — это занять мое законное место в обществе. Но Совет не позволил бы мне. Поскольку они боялись этого.

Он щелкнул пальцами, и красно-оранжевый огонь загорелся на его руке и пополз по его коже.

— Смотрите, вы оба сжались! — сказал он, когда протянул к ним ладонь. — Разве вы не можете видеть его красоту? Это дар.