Шеннон Мессенджер - Хранители Затерянных Городов

— Каждый раз, когда ты должна будешь заплатить за что-либо, просто дай им это. Фонд, созданный в день твоего рождения, был активирован.

Потребовалась минута для того, чтобы осознать слова «Фонд, созданный в день рождения».

— У меня есть деньги?

Делла кивнула.

— Стандартные пять миллионов.

— Долларов?

— Ластеров, — поправил Фитц, смеясь. — Один ластер, вероятно, стоит миллион долларов.

— Что такое доллар? — перебила Биана.

— Человеческие деньги.

Она поморщила свой маленький совершенный носик.

— Фу.

Софи проигнорировала оскорбление. Как эльфы могли позволить себе отдавать так много денег?

— Здесь мы делаем вещи по-другому, — объяснила Делла. — Деньги — это то, что у нас есть, но это не то, в чем мы нуждаемся. Никто никогда не должен ходить без них.

Софи не могла поверить в это.

— Но… зачем тогда кому-то работать… если у них уже есть деньги?

— А что еще нам делать с нашим временем?

— Я не знаю. Что-нибудь веселое?

— Работа — это весело, — поправила Делла. — Помни… мы не ограничены семьюдесятью или восьмьюдесятью годами. Как только ты привыкнешь к этой идее, думаю, ты найдешь в нашем пути намного больше смысла.

— Возможно, — согласилась она, все еще уложить эти мысли в моей голове.

— Все готово? — спросил Олден, возвращаясь в комнату.

Делла кивнула.

— Ты мог бы поменять свое мнение?

Олден покачал головой, и лицо Деллы вытянулось. Фактически, все выглядели… печально… кроме Бианы, у которой на лице читалось облегчение.

— Что происходит? — просила Софи, пытаясь игнорировать панику, поднимающуюся в ее груди.

Олден медленно, тяжело выдохнул.

— Пошли, Софи. Нам нужно поговорить.

Целую стену в офисе Олдена занимало окно с изогнутым стеклом. Из него открывался прекрасный вид на серебристую гладь озера. Оставшуюся часть комнаты занимал аквариум от пола до потолка. Софи ждала, сидя в огромном кресле, смотря на Олдена, который сидел за черным столом, заваленным книгами и свитками. Ее охватило тревожное чувство, будто она тонет.

Софи вздохнула и напомнила себе, что не тонет, а затем перевела взгляд на газеты, сваленные в кучу у кресла. Заголовки статей были обведены красным и перечеркнуты.

— Интересуешься новостями?

— Ищу тебя. — Он достал еще одну газету из ящика стола и показал статью с обведенной фотографией ее самой.

— Не знаешь, кто прислал это тебе? — спросила она.

— У меня есть несколько догадок. Не стоит беспокоиться.

— Снова эта фраза.

Нотка раздражения слышалась в ее словах.

— Потому что это правда.

Она вздохнула.

— Ладно, если ты знаешь это, то может, скажешь, как репортер узнал обо мне? Мои родители были очень расстроены из-за этого.

Ее сердце бешено забилось, когда лицо Олдена стало расстроенным.

— Догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, — сказала она, едва он успел открыть рот. Она должна была сказать это первой. Это был единственный способ пережить это. — Ты хочешь сказать, что я не связана родственными узами с моей семьей. — Она ощутила толчок в груди, будто слова, сказанные ею, забрали с собой часть ее.

— Да, я хотел это обсудить. — Тень промелькнула на его лице. — Но что мы действительно должны обсудить, это то, почему ты больше не можешь жить с ними.

Слова плавали в голове, отказываясь пониматься.

Олден подошел к ней, прислонился к стулу и взял ее за руку.

— Мне так жаль, Софи. Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным, и нет никакого прекрасного решения. Ты не можешь постоянно скрывать свои способности… тем более что они становятся все сильнее. Рано или поздно кто-нибудь станет подозревать, что ты — какая-то другая, и мы не можем допустить, чтобы это произошло, ради твоей безопасности и нашей. Теперь, когда Совет знает, что ты существуешь, они приказали, чтобы ты переехала сюда. Полностью и незамедлительно.

Она почувствовала, как кровь отлила от лица, когда его слова впитались.

— Ох.

Слишком простое слово, чтобы передать все эмоции внутри нее, но это лучше, чем ничего. Часть ее отказывалась верить ему, отказывалась принимать те невозможные вещи, о которых он говорил. Другая часть хотела топать ногами, кричать и плакать до тех пор, пока он не вернет ее домой, к семье.

Но тоненький голосок разума не давал ей этого сделать.

Глубоко-глубоко в душе, под страхом, обидой и болью, она знала, что он был прав.

Каждый день, с тех пор как ей исполнилось пять лет, она проживала в страхе, что ее раскроют. Она не знала, как долго сможет скрывать это. Головные боли от телепатии были практически невыносимы, и если бы они усилились…

Не говоря уже об одиночестве. Она никогда не чувствовала себя частью той семьи. У нее никогда не было друзей. Она не принадлежала к миру людей, и она устала притворяться обычным человеком.

Но осознание того, что он был прав, не уменьшало боли, не делало все происходящее менее пугающим.

— Я смогу навещать свою семью? — спросила она, ища что-нибудь, за что можно ухватиться, чтобы страх окончательно не овладел ею.

Олден не смотрел на нее, когда качал головой.

— Извини. Боюсь, это невозможно. Мы не без причины называем места, где живут люди, «Запретными городами». Доступ строго воспрещен. К тому же, они будут думать, что ты мертва.

Она даже не заметила, как оказалась на ногах.

— Вы собираетесь похоронить меня?

— Пока твоя семья и остальные люди убеждены, что ты… да.

Она была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. Ее разум был заполнен ужасающими картинами ее надгробия с надписью «Здесь покоится Софи Фостер». Но одна картинка была хуже всех остальных.

Она закрыла глаза, отчаянно пытаясь прогнать это изображение, но оно становилось более отчетливым: ее родители, склонившиеся над могилой с дорожками от слез на щеках.

— Ты не можешь так поступить с моими родителями, — прошептала она, сдерживая собственные слезы.

— Мы должны. Если ты исчезнешь, они никогда не остановятся, пытаясь найти тебя. Это привлечет слишком много внимания ко всему.

— Но разве ты не знаешь, как это отразится на них?

— Я хочу, чтобы было по-другому.

Она отказывалась признавать это. Эльфы могли путешествовать по лучу света, читать эмоции и проникать в разум. Должен быть способ, чтобы ее семья не страдала.

Ее поразила отвратительная мысль:

— Ты можешь заставить их забыть меня? Сделать так, будто меня никогда не существовало?

— Это сложнее, — закусил губу Олден, — но может быть сделано. Действительно ли так будет лучше? Их переселят. Они потеряют свои работы, свой дом, всех друзей…

— Так лучше, чем считать свою дочь мертвой.

Ее слова, казалось, ударили его, и он отвернулся, уставившись вглубь аквариума.