Шеннон Мессенджер - Наследие

Софи не потрудилась дослушать конец фразы, слишком погруженная в фиолетовые воспоминания, на которых она сосредоточилась. Сцена была слегка выцветшей и размытой, так как лорд Кассиус не обладал фотографической памятью, но Софи все еще могла легко сказать, что она наблюдала, как его более молодая версия извлекает книги из своего шкафчика в атриуме первого уровня в Ложносвете.

Он был так похож на своего сына в этом возрасте, что Софи подумала бы, что она наблюдает за Кифом, если бы не знала, что Киф пропустил именно этот уровень.

Впрочем, лорду Кассиусу тоже недоставало легкой развязности Кифа.

На самом деле, когда она присмотрелась, то поняла, что его движения были торопливыми и напряженными, а выражение его лица было… нервным?

«Испуганным» — на самом деле, возможно, было бы лучшим словом для этого.

Она поняла почему через несколько вдохов, когда группа гораздо более высоких, гораздо более уверенных в себе учеников Третьего Уровня подошла к нему, выбивая книги из его рук и запутывая его волосы.

Лорд Кассиус ничего не ответил.

Ничего не сделал.

Но внутренне он поклялся, что все изменится.

Когда-нибудь он будет лучше всех… и тогда он покажет им всем.

На этом воспоминания заканчивались… но что-то в их внезапности было намеренным. Как будто лорд Кассиус отрезал все остальное, чтобы либо рассортировать где-то в другом месте, либо спрятать эту часть.

Итак… я предполагаю, что ты сказал о фиолетовых воспоминаниях, чтобы отвлечь меня от реальных вещей, которые ты не хочешь, чтобы я видела? догадалась Софи.

Или мне не нравится, когда кто-то видит мои моменты слабости, возразил Лорд Кассиус, что могло бы быть правдоподобным объяснением, если бы у него не было готового ответа.

Твои игры разума на меня не подействуют, сказала она ему. И я действительно не понимаю, зачем ты их играешь. Поиск в воспоминаниях был твоей идеей… ты хотел выяснить, есть ли что-то, что леди Гизела скрывала от тебя.

Да, я в курсе. Но это не значит, что я позволю кому-то вторгаться в мою личную жизнь… и, конечно же, ты поняла, что то, что украла моя жена, не будет окрашено в фиолетовый, красный, синий, зеленый или любой другой цвет, поскольку это означает, что я знаю об этом.

На самом деле, это был правильный момент.

Эта часть его разума была так организована… так контролировалась… что все пропущенное или неуместное было бы совершенно очевидно.

Ей нужно было найти остальное.

Части, которые он не мог сложить в сомнительное повествование, которое хотел показать миру.

Части, которые он пытался похоронить.

Это тоже не поможет, предупредил он, но Софи уже тыкалась в углы и тени… тесные укромные уголки, холодные, пустые участки и…

Там.

Крошечная трещина.

Изъян в его хорошо отточенной ментальной броне.

Все, что ей нужно было сделать это проскользнуть и…

… вниз, вниз, вниз катилась она сквозь темную, одинокую пустоту.

Мчась к морю кошмаров.

Но затем ее падение, казалось, замедлилось, и воздух вокруг нее сгустился, подталкивая ее обратно, пока она не увидела размытую серую дорожку.

Все в ней взывало к девушке.

Приветствуя ее.

Направляя ее.

Как будто лорд Кассиус предоставил ей возможность сбежать, чтобы избавить ее от теней.

Но это был еще один трюк.

Еще одна защита.

И Софи не боялась темноты.

Поэтому она оттолкнулась от барьера и нырнула прямо в трясину. Прошла мимо проблесков сомнения и страха. Пробилась сквозь волны отчаяния и безнадежности. Пока не прорвалась на другую сторону, приземлившись во взрыве света, цвета и звука.

Настоящий лорд Кассиус.

Не та жесткая конструкция, которую он любил представлять.

Это тебе не поможет, настаивал он, когда она сосредоточилась на ярких воспоминаниях, беспорядочно сваленных вокруг нее, как будто кто-то их выбросил. Мне может не понравиться эта часть меня самого. Но я все еще чувствую присутствие.

Почему тебе не нравится эта часть тебя самого? спросила Софи, пытаясь осмыслить увиденное.

Большинство воспоминаний были краткими вспышками — обрывками и кусочками, вырезанными из более длинных моментов.

И во многих из них фигурировал Киф.

Его улыбки и смех.

Его шалости, шутки и искусство.

Те же самые вещи, которые лорд Кассиус всегда пытался заставить Кифа изменить в себе.

И на секунду Софи пришла в ярость.

Как он смеет мысленно редактировать своего сына?

Кто он такой, чтобы отрицать реальность?

Но потом… она заметила тепло.

Оно не было сильным.

И не утешало.

Но оно было там… обернутое вокруг каждого отредактированного момента.

И она знала: ты любишь своего сына.

Конечно, люблю.

Эти слова прозвучали усталым вздохом, и гнев Софи вернулся.

ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО ХОРОНИТЬ?

Далеко-далеко она почувствовала, как Киф нежно, успокаивающе сжал ее плечо, что только усилило ее ярость.

Он заслуживает гораздо большего.

Ты понятия не имеешь, чего он заслуживает, возразил лорд Кассиус, и Софи не была уверена, передала ли она ему эту мысль, или он прочел ее эмоции. Все, что я скрываю — для его же блага. Любовь… все запутывает. Если бы твои создатели сделали тебя Эмпатом, возможно, ты бы поняла это… хотя это странно. Твой разум фокусируется на чувствах гораздо больше, чем любой Телепат, с которым я когда-либо сталкивался. То, как ты сейчас восприняла эту эмоцию… это было почти слияние наших способностей. Я не могу сказать, было ли это преподано тебе, или это как-то присуще или…

Он мысленно перебирал все возможные варианты, и на секунду Софи оказалась рядом с ним, гадая, научил ли мистер Форкл ее мозг работать иначе, чем у других, или это потому, что она была так молода и выросла среди людей, или это результат какой-то маленькой хитрости в ее генетике.

И тут она поняла…

Ты не будешь меня отвлекать, сказала она ему. Что ты подразумеваешь под «любовью, которая все запутывает»?

Темный гул сотряс все вокруг нее.

Я имею в виду именно это. И если ты мне не веришь… Задай вопрос, который все шепчут с тех пор, как Гизела показала себя миру.

Софи потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он имел в виду.

Ты имеешь в виду: Как ты не знал, что она была частью Невидимок?

Именно так. Как мог Эмпат — два эмпата, считая моего сына — не понять, что среди них есть предатель? Мы должны были почувствовать каждую ложь, каждый трюк. Но мы пропустили их всех. И хотя я хочу верить, что ты найдешь какой-то запас поврежденных воспоминаний, на которые я могу указать и обвинить в том, как она ввела меня в заблуждение, я боюсь, что реальность такова, что хотя для кого-то почти невозможно лгать Эмпату, для нас слишком легко лгать самим себе. Наши эмоции сильнее. Чище. Гораздо более ошеломляющим. И мы не чувствуем своих собственных телодвижений.