Шеннон Мессенджер - Наследие

— Да, я тоже, — призналась Софи. — Хотя это заставляет меня задуматься…

— О чем? — настаивала Оралье, когда Софи не договорила.

Софи покачала головой.

— Я не должна думать об этом прямо сейчас.

— Ну, я не знаю, что ты имеешь в виду, но это явно расстраивает тебя. — Она провела большим пальцем по запястью Софи, чтобы напомнить ей, что она может чувствовать все, что Софи чувствует сейчас. — Может быть, стоит хотя бы поговорить об этом.

Софи вздохнула и потянулась, чтобы вытащить зудящую ресницу.

— Я как раз думала о том, что леди Каденс рассказала Биане и Стине. Она сказала, что, по ее мнению, Черный Лебедь не наделил бы меня такими же способностями, как у моих биологических родителей, потому что тогда людям было бы слишком легко понять, кто они такие. И если она права… их генетика, вероятно, все еще влияет на меня определенным образом, понимаешь? И так много вещей во мне похожи на Эмпатов, так что… может быть, это и есть один из моих родителей.

Оралье замолчала.

— Не волнуйся, я не собираюсь отвлекаться на все это, как раньше, — пообещала Софи. — Я сказала Стине, Биане и Кифу, чтобы они перестали придумывать теории и расспрашивать людей о том, являются ли они моими биологическими родителями, пока все не уляжется с гномами-карликами.

Оралье нахмурилась.

— Подожди… это значит… ты думала, что леди Каденс — твоя мать?

Щеки Софи вспыхнули, когда она кивнула.

— Не то чтобы я хотела быть с ней в родстве или что-то в этом роде. Но… она — Полиглот, так что, казалось, стоит посмотреть… но Биана и Стина были довольно убеждены, что она говорит правду, когда она сказала, что это не так. И если она также права в своей теории, то способности на самом деле ничего мне не говорят… если только я не права в том, что способности все еще влияют на меня определенным образом. В этом есть смысл, не так ли? Особенно если это Эмпатия?

— Нет, — ответила ей Оралье… так твердо и сразу, что Софи должна была бы разочароваться.

Но.

Но.

Она… также почувствовала небольшое изменение в пульсе Оралье.

Три пропущенных удара.

И у самой Софи сердце екнуло, когда она вспомнила, что это значит.

— Итак… — медленно произнесла Софи, желая убедиться, что ей не померещилось, — ты не думаешь, что один из моих биологических родителей может быть Эмпатом?

— Честно говоря, я не придала бы этому большого значения, — сказала ей Оралье, освобождая запястье.

Но прежде, чем она это сделала, Софи снова почувствовала это.

Три пропущенных удара.

Оралье могла солгать по любому поводу.

Но… Софи не могла заставить себя не думать о том, что Оралье — Эмпат.

Светловолосый Эмпат.

Который всегда поддерживал Черного Лебедя.

И тот факт, что она была членом Совета, определенно объяснял, почему ее личность должна была храниться в секрете.

И чем больше эти мысли крутились в голове Софи, тем более прочными они становились.

Тем более оседлыми.

Окончательными.

Реальными.

Поэтому, прежде чем она успела подумать или передумать, Софи бросилась вперед, схватила Оралье за запястье и выпалила:

— Ты — моя мама… да?

И когда Оралье сказала:

— Нет! — было еще три пропущенных удара.

— Да, — выдохнула Софи, все еще не отпуская запястье Оралье. — Ты… моя биологическая мать.

Оралье встретилась с ней взглядом, и Софи осмотрела лицо Оралье… ее черты… хоть какое-то сходство.

Какое-то окончательное подтверждение.

Но оказалось, что Софи в этом не нуждалась.

Потому что на этот раз Оралье сказала ей:

— Да.

И не было никаких пропущенных ударов сердца.

Просто пульс бился так же громко, быстро и беспорядочно, как у Софи.

И долгое время они просто смотрели друг на друга.

И смотрели.

И смотрели.

Пока Оралье не сказала:

— Софи, я…

И Софи ждала, когда она закончит фразу.

И ждала.

И ждала.

И ждала.

Но все, что она получила в конце, Оралье сказала ей:

— Я… не могу этого сделать.

— Мне все равно! — крикнула Софи, крепче сжимая руку Оралье.

Оралье могла бы тащить ее по полу, если бы захотела… но она не могла убежать от этого разговора.

Только не после…

Софи мысленно перебирала каждую улыбку, которую Оралье дарила ей все эти годы.

Каждое доброе слово, которое она когда-либо говорила.

Раньше они так много значили.

Но теперь их никогда не будет достаточно.

Слишком много было лжи.

Горы лжи… громоздились в голове Софи.

Душа ее.

Давя ее.

— Знаю, ты сердишься, — пробормотала Оралье… и Софи невольно рассмеялась.

— Ты сама это поняла? — спросила она. — Или потому, что ты — Эмпат?

Эмпат. Эмпат. Эмпат.

Ее биологическая мама была Эмпатом.

Ее биологической мамой была Оралье.

ЧЛЕНОМ СОВЕТА Оралье.

И с этим словом пришла еще одна лавина осознаний.

Обвинений.

— Ты позволила Совету угрожать изгнать меня! — огрызнулась Софи. — И ты позволила им навязать мне ограничитель способностей Декса! И ты позволила им изгнать меня! И…

— У меня один голос, Софи, — перебила ее Оралье. — Один. Голос. Из двенадцати. Я сделала все, что могла… но я могла сделать только это.

— Верно, — тихо сказала Софи. — Ты должна была убедиться, что никто никогда не узнает правду, потому что если бы они узнали, то…

Голос покинул ее, когда она осознала всю реальность своего положения.

Никто никогда не мог узнать.

Это было то же самое осознание, которое она испытала, когда думала, что ее отец был Член Совета Бронте… только намного хуже.

Потому что Оралье была любима народом.

Жизненно важна для Черного Лебедя.

Крайне важна для Совета.

Она была единственной, кто мог держать всех честными.

Несмотря на то, что она лгала, лгала и лгала.

И если Софи расскажет кому-нибудь правду… если Оралье вышвырнут из Совета…

Потеря.

Хаос.

Этого не могло произойти.

Даже если это означало…

Оралье вздохнула.

И мягкий звук был хуже пощечины.

— Это, должно быть, так утомительно для тебя, — сказала Софи. — Тебе пришлось встречаться с дочерью лицом к лицу и признавать, как сильно ты портила ее жизнь.

— Портила? — повторила Оралье.

Ее тон был ровным.

Бесстрастным.

И несправедливым.

Она никак не могла успокоиться по этому поводу.

— Я несопоставима! — выкрикнула Софи, нуждаясь в чем-то, что можно было бы бросить или пнуть…

Украшенный драгоценными камнями стол.

Свободной рукой она перевернула его, и все, что на нем было, с грохотом покатилось по полу.

Ее перчатки.

Устройства Декса.

Диадема Оралье.

Она приземлилась у ног Софи, и ей захотелось наступить на него всем своим весом, прыгать вверх и вниз, пока металл не превратится в гнутый клубок, а драгоценности не превратятся в крошечные блестки.