Шеннон Мессенджер - Наследие

— Дело в том, — повторила она, — что я действительно не могу тебе этого сказать. Я не могу никому рассказать. Ты бы понял почему, если бы знал, но…

Фитц фыркнул.

— Ты ведь знаешь, на кого ты похожа, верно? Разве это не та чушь, которую Форкл постоянно твердит тебе, когда ты спрашиваешь о своих биологических родителях?

Софи снова вздрогнула.

И это ее выдало.

— Подожди, — сказал Фитц, его глаза расширились, когда он изучал ее. — Так вот в чем дело?

Софи резко тряхнула головой, пытаясь остановить его от дальнейших размышлений.

Но Фитц уже принял решение.

— Ты узнала, кто твои родители… вот почему ты так расстроена! И я понимаю, Софи. — Он снова взял ее за руки, мягко притягивая ближе. — Это, должно быть, невозможно переварить. Понимаю, почему ты еще не готова говорить об этом… так что не волнуйся, я не собираюсь давить на тебя. И я не буду спрашивать, кто они такие.

— Хорошо, — сказала Софи, удивленная резкостью тона.

Но Фитц…

Фитц улыбался.

Не огромная глупая ухмылка или что-то в этом роде, но…

Он выглядел таким довольным.

И как бы сильно она это ни ненавидела, ей нужно было, чтобы он понял…

— Я не могу сказать тебе, кто они, Фитц, — сказала она, убирая руки. — Не сейчас и ни когда-либо потом. Хотя, для протокола, я вычислила только одного из них. Каждый из них не знает, кто другой, помнишь?

Брови Фитца сошлись на переносице.

— Значит ли это, что ты разговаривала с одним из них?

Прежде чем она смогла найти способ уклониться от этого вопроса, он сделал вывод, что она действительно надеялась, что он этого не сделает.

— Погоди. Это Член Совета Оралье?

Софи снова покачала головой, ненавидя эту ложь… но она должна была прекратить это.

— Я же сказала, что ничего не могу тебе сказать… А ты, кажется, только что сказал, что не будешь спрашивать.

В ее голосе снова послышалась резкость… на этот раз еще более резкая… и Фитц определенно это заметил.

Его челюсти даже сжались на секунду, а лицо было сплошь покрыто резкими тенями и углами.

Но он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем произнести:

— Извиняюсь. Ты скажешь мне, когда будешь готова.

Софи не удержалась от смеха.

Уродливого, сопливого хихиканья.

Потому что он просто… не слушал.

— Нет, не скажу, Фитц. Я же сказала тебе… я никому не могу рассказать. Как ты думаешь, почему я так расстроена? Я не могу никому рассказать… и мне придется смириться с тем, что это значит.

Фитц моргнул, обдумывая это, и, казалось, не заметил слез, набежавших на ее глаза.

Казалось, что он смотрит прямо сквозь нее, когда решил:

— Это определенно Член Совета Оралье.

И Софи не знала, хочется ли ей кричать, рыдать или трясти его изо всех сил, пока он, наконец, не услышит то, что она пыталась ему сказать.

Но она слишком устала для всего этого.

Новые слезы потекли по ее лицу, когда она умоляла:

— Пожалуйста, перестань гадать, Фитц. Пожалуйста. Это будет ужасно. Только, пожалуйста. Пожалуйста, отпусти это. Пожалуйста.

— Хорошо, — пообещал он, сокращая расстояние между ними и заключая ее в объятия. — Я оставлю это.

— Спасибо, — прошептала Софи, погружаясь в его объятия.

И в эту одну спокойную секунду все было хорошо.

Или настолько хорошо, насколько возможно.

А потом Фитц спросил:

— Но… как насчет подбора пары?

И Софи откинулась назад, встретившись с ним взглядом, пытаясь найти в себе силы произнести слова, которые он, несомненно, уже знал.

Но после того дня, который у нее был, у нее ничего не оставалось.

Фитц медленно кивнул, и его лицо снова стало похожим на морщины и тени.

— Так… значит, таков план? Ты просто собираешься держать все это в большом секрете и жить с последствиями… и ты не думала, что должна сначала обсудить это со мной?

— Обсудить это с тобой? — повторила Софи.

— Хм, да… ты не единственная, на кого это влияет!

И вот она.

Правда, вокруг которой они танцевали, наконец, заставила их взглянуть правде в глаза.

— Ты… не хочешь, чтобы я была несопоставимой, — пробормотала Софи.

— Конечно, нет! Никто этого не хочет, Софи, что бы тебе ни говорили. И ты тоже этого не хочешь… ты же знаешь, что не хочешь.

— Не знаю, — согласилась Софи. — Но у меня нет выбора.

— Неужели? Потому что мне это кажется довольно простым. У тебя пятьдесят процентов пути туда, чтобы все исправить.

Звук, который она издала, был чем-то средним между вздохом и усталым смехом.

— Вовсе нет, Фитц. Сколько раз я должна повторять? Я не могу рассказать. Никому.

— Значит… ты действительно хочешь сказать, что защита этой тайны важнее твоего будущего?

— Вроде того? — сказала Софи, желая рассердиться, но вместо этого чувствуя себя очень, очень грустной.

Ей не хотелось объяснять следующую часть, но она выдавила из себя эти слова.

— У меня все еще есть будущее, Фитц. Это будет немного сложнее, но… что еще нового?

Она знала, что в этот момент в основном пыталась убедить себя.

Но ей было очень, очень, очень нужно, чтобы Фитц согласился с ней.

— Я… не думаю, что ты все продумала. Но, конечно же, ты этого не сделала. У тебя был долгий день с большим количеством огромных вещей. Итак… мы можем просто согласиться не принимать никаких решений прямо сейчас?

— Мы? — повторила Софи.

— Ну, да. Как я уже сказал — это касается нас обоих, не так ли? Разве мы не должны решить это вместе?

Он действительно произнес эти слова довольно сладко.

Нежно.

Может быть, даже немного нежно.

Но они все равно ошибались.

— Нет, Фитц… это моя жизнь. Я принимаю решение.

Фитц выпрямился.

— Вот так просто.

Она кивнула.

— И ты больше не будешь об этом думать, — настаивал он. — Ты только что приняла решение, и все… все улажено?

Софи снова кивнула.

— Если бы ты понял, почему…

— НУ, Я НЕ ПОНИМАЮ! — перебил Фитц. — Потому что ты мне не скажешь! И, по-видимому, я даже не должен догадываться… и я просто должен быть супер в ладу с этим тоже! Как будто это не собирается также разрушить все для меня.

И это было все.

Прямо там.

Это была холодная, жесткая реальность, которую они оба пытались скрыть.

Было что-то жутковато успокаивающее в этом.

Как будто с них сняли какое-то гигантское ядовитое облако, очистив голову Софи настолько, чтобы она могла сказать:

— Так что… я думаю, это ставит нас в никуда, не так ли?

И на секунду она затаила дыхание, надеясь, что ошиблась.

Но Фитц вздохнул и сказал:

— Думаю, да.

И его глаза были душераздирающе печальны, когда он поднес свой домашний кристалл к лунному свету и медленно исчез.

— Софи? — спросила Эделайн, медленно опускаясь на холодную влажную траву. — Что случилось?