Дебора Хьюитт - Полуночник [litres]

– Кто ты? – прошептала она.

Он подошел к ней вплотную, двигаясь плавно, как птица, и внимательно заглянул ей в глаза.

– Думаю, тебе известно мое имя. Обычно меня зовут Смерть.

– Туони, – сдавленно пробормотал Кроули.

– Я не Туони, – ошарашил их юноша. – Туони являлся первым Повелителем мертвых. Я являюсь последним.

– А что, такое возможно? – воскликнула Алиса.

Слова юноши настолько ее потрясли, что она забыла про все свои страхи.

– То есть ты – второй Повелитель мертвых? – осмелел и Кроули. – Второй Линтувахти?

– Ну да. – Юноша встал между ними. – Мрачный Жнец – это миссия, а не конкретная персона.

Алиса вспомнила слова Августа. Линтувахти, говорил некромант, – профессиональная обязанность Повелителя мертвых, а не его имя. Разные люди восходят на трон, но всех их величают королями. Но «король» – это всего лишь титул, профессиональное звание.

– Туони забросил свои обязанности, и мне пришлось взять бразды правления в свои руки.

Юноша натянуто улыбнулся. Уголки его губ задрожали от напряжения, и по всему было видно, что улыбаться он не привык.

– Но почему Туони так поступил? – удивилась Алиса.

Юноша не ответил.

– Ты похитила у меня этого полуночника, – напомнил он. – За тобой должок.

– Я… – Алиса побледнела.

– Ты сломала одну из моих клеток, Алиса. Клетка уже заросла, но ее надо заполнить.

– Я достану тебе какого-нибудь полуночника. – Кроули с непроницаемым лицом выступил вперед. – Дай мне немного времени.

– Какого-нибудь я не хочу. – Склонив голову набок, юноша с интересом наблюдал за Алисой. – Думаю, ее полуночник будет мне в самый раз.

Он взмахнул рукой, словно сокольничий, подзывающий сокола, и грудь Алисы пронзила жуткая, разрывающая боль. Она пошатнулась и, хватаясь за сердце, привалилась к обледенелому подоконнику.

– Нет! – зарычал Кроули и бросился к ней, загораживая ее от Смерти.

Поздно. Белое ледяное облачко ласково коснулось лица Алисы, и она увидела своего полуночника. Он кружил перед ней, и сквозь застившую глаза пелену она любовалась его полетом.

Птах подлетел к юноше, уселся у него на руке, и глаза Повелителя мертвых разгорелись от счастья.

– Как же прекрасен твой полуночник.

– Уверена, ты говоришь это всем девушкам, – прохрипела Алиса.

Юноша расхохотался:

– Гляди!

Он вытянул руку, и на ней появился еще один полуночник: величественный и горделивый, не чета ее маленькому пухленькому птаху. Глаза полуночника Линтувахти горели белым огнем. Глаза же ее полуночника были черными, как угольки. И все-таки они были похожи: оба белые-белые, как только что выпавший снег.

Алиса рассеянно улыбнулась, превозмогая боль. Ее полуночник… Такой милый… Наконец-то она может как следует его разглядеть: и взъерошенные перышки на кончиках его крыльев, и крохотный клюв, напоминавший миниатюрный шарик. Он купался в лучах солнца, проникавшего в палату, и его огромные блестящие темные глаза, казалось, тонули в белоснежно-белом океане перьев.

– Я никогда не видел ничего подобного, – признался юноша. – Белый полуночник. Пожалуй, я оставлю его себе. И ты тоже пойдешь со мной. Без него ты не можешь здесь оставаться.

– Нет, прошу тебя! – взмолился Кроули. – Это я заставил ее выкрасть у тебя полуночника… Возьми моего птаха.

– Ах, – досадливо покачал головой юноша. – Видел бы ты ее полуночника, ты бы понял, почему я ни на кого его не променяю.

– Почему они оба белые? – задыхаясь, спросила Алиса.

– Ты и вправду не знаешь? – Юноша снова растянул губы в непривычной для него улыбке. – Ты и вправду не знаешь, почему у наших полуночников одинаковый цвет оперения?

«Братство Бледного Пера», вдруг пришло в голову Алисы, ищет потомков Линтувахти… Нет. Она тряхнула головой. Ее родители Патриция и Майк… Конечно, биологически они вовсе не ее родители, но… Нет!

– Не может быть, – прошептала она. – Ты лжешь.

– Я никогда не лгу, – возразил он. – Я понял, что ты приходила в Зверинец. Ты оставила заметный след, Алиса Уиндем. У живых и мертвых разная аура, но у тебя… Ты не принадлежишь ни живым, ни мертвым. Тебя, можно сказать, вообще не существует. – Он улыбнулся: – Так ты не догадываешься, кто ты такая?

На Алису навалилась жуткая слабость. Ноги ее подломились, и она, чтобы не упасть, схватилась за подоконник.

– Туони, – еле слышно проговорила она, – почему Туони отошел от дел?

– Душа Туони рассталась со своим полуночником и вырвалась на волю, сея разрушения и смерть. Расставание превратило Туони в убийцу, однако со временем ему приелась эта роль. – Алиса скривилась. Ей припомнился дом Марианны, картина с десятой казнью, постигшей Египет, и белоснежный полуночник, глядевший с торжеством на ползущую по Египту черную тень. Полуночник наблюдал за тем, как покинутая им душа уничтожает все на своем пути? – Я же совсем другой. Полуночники и души, которые они охраняют, являются ко мне, когда наступает их время. – Юноша ласково потрепал своего полуночника. – Я их страж. Я забочусь о них, я их оберегаю.

– Марианна, – прохрипела Алиса. – Марианна сказала, что когда-то Линтувахти исполнял роль палача, но все это в прошлом. Теперь Линтувахти выше этого. Но… Все изменилось не потому, что он перестал убивать, да? А потому, что ему на смену пришел новый Линтувахти. Тот, прошлый, был убийцей, а ты… нет?

Юноша кивнул:

– Я и мой полуночник – единое целое. Туони превратился в убийцу, когда разлучился со своим птахом.

– Но ты тоже ее убиваешь! – закричал Кроули.

Алиса вскинула голову и крепче стиснула грудь. Серебристая нить, что связывала ее с полуночником, растянулась и поблекла. Еще немного, и она разорвется.

– Но раз я не на Сулка-топи, значит, я… не умру без своего полуночника или даже без своей души, если… полуночник оставит ее без попечения, – просипела Алиса. – Я стану такой же, как… она.

Алису указала на кровать с Эстель. Вот что ее ждет – кома и аппаратура, поддерживающая жизнь.

– Нет, – сурово оборвал ее юноша. – Твое тело умрет, потому что ты должна сопроводить меня на Сулка-топь. Ты в любом случае должна туда отправиться. Там же твой дом.

– Нет, – пошатнулась Алиса. – Нет… Такого просто не может быть! – Она тяжело вздохнула, собираясь с силами. – Расскажи мне про Туони. Пожалуйста.

Линтувахти задумчиво поморгал и вдруг затянул размеренным речитативом:

«И послал Господь язву на Израильтян от утра до назначенного времени; и умерло из народа… семьдесят тысяч человек. И простер Ангел руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но Господь пожалел о бедствии и сказал Ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку твою» [13].