Оксана Головина - Тьма и пламя [= Сердце Томарина (с 18-ой по 30-ю главу) + Танец огня)] [litres]

– А если нет? – вяло отозвался Димер.

Тео придвинулся ближе к Трин, внимательно разглядывая площадку и прикидывая возможную последовательность для первой попытки.

– Попробуем еще раз. И еще, и еще. Пока не получится, – проговорил он твердо, пресекая возражения товарищей. – Гай, это твой участок. Ян – ты следишь здесь и здесь…

Тео продолжал распределять камни между ними, вынуждая всех сесть в круг. Со стороны могло показаться, что они решили призвать демона, ползая по дороге и бормоча нечто невразумительное.

Трин слушала внимательно, не желая подвести товарищей. Но то ли от недосыпания, то ли от усталости голова шумела и не давала толком сосредоточиться на важных словах.

– Трин, – позвали ее.

– Да?

– Трин…

Она повернула голову к Тео, с удивлением заметив, что старший их группы сейчас говорил с Димером.

– Трин, когда я скажу… – послышалось снова, но слова заглушил глухой нарастающий шум, вынудивший глянуть в противоположную сторону.

Неожиданно жаркий, обжигающий воздух ударил в лицо, останавливая дыхание и заставляя глаза слезиться. Трин схватилась руками за землю, чувствуя, какой горячей была та под ладонями. Горячей. Мягкой. Камни исчезли. И снова этот запах гари…

– Трин, когда я скажу бежать, ты должна немедленно послушаться! – крикнули ей, хватая за руку повыше локтя и хорошенько встряхивая. – Ты слышишь меня?!

Она слышала. Голос был знакомым, как и лицо склонившегося над ней юноши. Но не могла толком разглядеть его из-за слоя копоти, покрывавшей кожу. Только голубые глаза блестели взволнованно, а пепел так укрывал светлые волосы, что те казались седыми.

– Трин… – Испачканная ладонь дрожала, когда он прижал руку к ее щеке.

Лес горел, укрывался едким дымом, воздух раскалялся. Звуки разразившегося боя оглушали, как и треск ломавшихся деревьев, обугленных до черноты. Земля дрожала под их ногами, словно пыталась стряхнуть обезумевших людей.

– Там, у реки, – торопливо заговорил юноша. – Помнишь? У самой воды ты будешь в безопасности. Трин, ты слышишь меня?

– Мама… Мама осталась там… – Она схватилась маленькими руками за его порванную рубаху.

– Она сильная. Она обязательно выберется. Трин, я обещаю…

Врал. Она знала, что врал. Ни капли магии в руках матери не было, как и у державшего ее мальчишки. Ни один смертный не мог выжить в этом огне.

– Я не хочу уходить без тебя, Яр!

Она зашлась сухим кашлем, и все поплыло перед глазами, наполнившимися слезами.

– Я догоню. Я буду следом за тобой. Я обещаю… – Свободной рукой он зажал рану на животе, стараясь не думать о крови, сочившейся между пальцами. – Беги, Трин… Куда ты, туда и я. Всегда. Верно?

– Всегда… – эхом повторяла она. – Всегда…

Не желала уходить, но память жестоко оборвала нить, давая только возможность увидеть, как тот, кого считала братом, падал в черную траву. Она так устала… Но не посмела нарушить обещание и остановиться. Бежала вперед, не разбирая дороги. Ее просто не было. Бежала по горящему лесу, дрожа всем телом. Глаза впервые вспыхивали ярким золотом, пробуждая ее силу. Бесполезную, такую бесполезную сейчас. Сознание путалось, рисуя несуществующих чудовищ, преследовавших ее среди леса, окутанного плотным дымом. Или такова была истинная суть тех, кто пришел забрать их жизнь? Хотелось закричать на весь лес и испепелить каждого, кто посмел вторгнуться на ее землю. Враги. Все враги. Предатели. Все…

Зазвучал и другой голос. Тихо, едва слышно. Будто потянул за руку, отводя по безопасному пути. Этот голос она уже знала. Слышала его столько раз. Он пел, и мелодия лилась, заставляя Трин повторять уже полюбившуюся колыбельную. То был голос матери. Все, что осталось у нее, это голос…

И вновь все таяло перед глазами, вынуждая падать на горячую землю у кромки леса, сознавая, что пути отступления нет. Конечно же враг знал, что оставшиеся в живых попытаются пробраться к реке. Вон она – там, внизу, шумела, звенела холодной водой. Ее же мир сгорал дотла.

Приподнялась на руках, волосы спутались, липли к лицу и не давали толком смотреть. Но все же увидела. Темный силуэт воина возник в дыму. Враг приближался неспешно. Знал, что бежать никто не станет. Был уверен, что уже победил. Страх, ненависть хлынули по венам, и прилив силы буквально вскипятил ее кровь. Трава вспыхнула под ладонями, опадая черным пеплом.

Враг. Это был ее враг. Истинное зло. Тот, кого уже столько времени пыталась вспомнить, терзая и без того измученную память. Шаг. Еще шаг. Фигура воина поражала размерами. Он казался исполином, да и был таковым для лежавшей на земле пятилетней девочки. Тяжелый плащ развевался за спиной, и край его был опален. Еще шаг… Знакомое движение правой руки, удобнее перехватившей боевой тонукан. Меч не достал из ножен. Да и зачем? Ведь отменно владел собственной стихией.

Она поднялась с земли. Очередная схватка разразилась неподалеку. Чьи-то крики и лязг оружия оглушали, вызывая желание зажать уши и больше не слышать ни звука. Она сжала кулаки, не отводя взгляда от убийцы. Она будет слушать. И будет смотреть. До последнего мгновения. До последнего вздоха. Чтобы никогда не забыть это лицо. Чтобы даже умерев и переродившись тысячу раз, не забыть и не позволить своей ненависти остыть. Она не имела права забыть…

– Во имя короля! – зазвучал глухой голос. – Во имя народа Камеладера…

Руны вспыхнули под пальцами мага. Узор нанесенных заклинаний растекался по тонукану, останавливаясь у двух лезвий, закрепленных на обоих концах. Она знала это оружие. Ведь столько раз тайно брала со стены оружейной комнаты в замке. Знала и воина, занесшего над нею тонукан. Сейчас знала. Не тогда. Та Трин впервые глядела в горящие глаза Фемира Синхелма и наблюдала за тем, как пламя играло бликами на лезвии.

Она готова была принять смерть. Но сильнейший удар заклинания отбросил мага в сторону, вынуждая свалиться среди горелых веток. Разглядеть неожиданного спасителя не давал дым. Он клубился, окутывал, путал, кружил голову и вновь обрывал нить воспоминания. Но лишь затем, чтобы плести очередной кусок узора, не давая Трин опомниться.

Пугающий бой продолжался. Средь пелены дыма перед нею сражались двое, заставляя лес пылать с еще большей силой.

– Удел мертвых – быть преданными земле, – звучал голос Синхелма. – Напрасно ты воскрес… Сними маску. Неужели считаешь, что не узнаю в ней? Только не я…

Маска была сорвана и брошена на землю неподалеку от Трин. Она потянулась за вещью, поднимая ее и сжимая в руке, будто последнюю надежду. Бесполезно лепетала заученное защитное заклинание, будто оно и в самом деле могло придать силы и уберечь того, кто бился за нее. В этот раз боги даровали ей мимолетную возможность, и она смогла разглядеть лицо мужчины.