Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

— Зажрались, — констатировал Хален. — При таком отношении к деньгам у них должна быть чудовищная инфляция.

Бронк развел руками.

— Должна быть. Некоторые аналитики уже на протяжении десятков лет предрекают обвал системы. Мне не совсем понятно, каким образом островитяне, давно имея дело не с золотом и серебром, а с векселями и акциями, ухитряются сдерживать последствия работы столь сложной финансовой машины.

— Зато когда их система рухнет, никому из нас мало не покажется, — мрачно предрек Хален. — Надеюсь, я не доживу до этого дня.

— А будь они порасторопней, давно бы обнаружили где-нибудь земли, в которых есть алмазы, и тогда могли бы меньше этого опасаться, — вздохнула Евгения.

Бронк спросил:

— Что такое алмазы?

— Это драгоценный камень, самое твердое, что есть на планете. Он прозрачен как хрусталь и сверкает как солнце. В моем прежнем мире алмазы стоили дороже золота, дороже всего. Будь у нас помимо золота в качестве обеспечения хотя бы с десяток приличных алмазов, кризисы были бы не так страшны. Если бы мы выходили в океан, все было бы по-другому!

— В Матагальпе нет алмазов, Эви, значит, они не существуют, — мягко сказал Хален. — Ты наш алмаз, и если, не приведи случай, что-нибудь случится, мне придется рассчитывать на тебя. Но если обвалится финансовая система островитян, ничто нас не спасет, даже алмазы.

Она еще раз вздохнула, посмотрела на свет сквозь свой бокал с золотисто-коричневым напитком. Иантийцы додумались до коньяка, но даже если они найдут алмаз, то не догадаются его огранить.

Сериада продолжила расспрашивать Бронка.

— А на ком же они женятся? Если, как вы говорите, знать держится обособленно, то они все, должно быть, уже давным-давно породнились между собой!

— По большому счету так и есть. Но они с удовольствием женятся на знатных крусках, не брезгуют даже брать жен из шедизского Красного дома. Впрочем, вырождение им не грозит. Только подумайте, площадь двух островов в десятки раз меньше, чем любая из наших провинций, а живет там больше миллиона человек! Аристократии — несколько тысяч. В Совете вот уже лет тридцать как не было людей со стороны — все представители одних и тех же семей. Отец и дед Джед-Ара не по разу исполняли обязанности правителей государства, да и ему уже сейчас предрекают победу на следующих выборах. Поэтому, государь, я взял на себя смелость пригласить его в Киару с ответным визитом. Он обещал приехать осенью.

— Прекрасно, — одобрил Хален, разлил остатки коньяка по бокалам. — Давайте выпьем за наших новых друзей!

— Им ведь даже не о чем будет друг с другом поговорить, — грустно сказала Евгения час спустя, когда они поднялись в спальню и она, сидя у зеркала, расчесывала свои длинные волнистые волосы.

— Кому? — удивился Хален.

— Сериаде и этому Джед-Ару.

— Ах ты моя умница! — восхитился он. — Все поняла с полуслова!

— Какое уж тут слово! Бронк разве что стихи в его честь не прочел!

— А Сериада поняла, к чему он клонит, как тебе кажется?

— Вряд ли. Ты скажешь ей?

— Пока не решил. Я люблю ее, но совершенно не понимаю. Не могу представить, как она отреагирует, если заранее сказать, что Джед-Ар — ее потенциальный жених. К тому же мне бы не хотелось обнадеживать его раньше времени. Может быть, он окажется неподходящей партией. Бронку, конечно, можно доверять, но все же завтра я выясню у него всю подноготную этого парня, а потом посоветуюсь с Нетагором, который, по-моему, тоже упоминал в своих рассказах его имя. Поэтому пока мы ничего говорить Сериаде не будем. Но позже, перед приездом этого господина стоит ей сказать, как ты думаешь?

Евгения отложила гребень, повернулась к мужу. Он опустил взгляд с ее лица на глубокий вырез ночной рубашки и через минуту уже забыл, о чем спрашивал.

Рекомендации Нетагора Халена удовлетворили, и потому, когда гость с Островов прибыл в Киару, семья приняла его с обычным, не обремененным церемониями радушием.

Поскольку визит был дружеским, Джед-Ар явился без огромной свиты, что сопровождала его три с половиной года назад, когда он привез подарки Мата-Хоруса на свадьбу царя и олуди. Евгения, как ни старалась, не смогла вспомнить и признать его лица, но Хален без угрызений совести изобразил при встрече дружескую радость. На дворе стояла прекрасная золотая осень. Деревья только начали желтеть. Тучные стада антилоп лениво жевали траву на пастбищах, пока над ними с печальными криками летели в сторону океана первые журавли и гуси. Было так безветренно, что облака с утра до вечера висели на одном и том же месте, будто нарисованные на выцветшей небесной простыне. Хален возил Джед-Ара охотиться и выходил с ним в море на веслах. По вечерам устраивали большие приемы. В столицу уже начали съезжаться на зиму лучшие музыкальные ансамбли, которых привечали Евгения и царевна, и в замке каждый день наслаждались музыкой и танцами.

Гость был — сама вежливость. Он владел иантийским языком в достаточной мере, чтобы в первые же дни по-дружески доверительно поведать Халену, как отец перед смертью взял с него обет не жениться и не заключать помолвки до тридцати трех лет. «Батюшка был большим оригиналом. Он нашел свое счастье лишь в третьем браке, с моей матерью, и с тех пор до самой смерти питал уверенность, что лишь к этому возрасту мужчина способен ясно представить, какая жена ему нужна. Я не могу поддержать его в этом убеждении, — по тонким губам Джед-Ара скользнула улыбка, — однако данная в присутствии всех родственников клятва вынуждает меня еще два года оставаться одиноким».

Хален был раздосадован тем, как легко гость разгадал его планы, однако с понимающим видом кивнул: ему тоже пришлось ждать жену много лет. Историю с обетом он слышал от Нетагора. Отец Джед-Ара действительно был личностью незаурядной, и даже через много лет после его смерти о годах его правления и семейных историях по Островам ходили легенды. Все же это признание сняло ту неловкость, которую испытывали Хален и Евгения в присутствии гостя.

К Сериаде Джед-Ар был очень внимателен. Его усилия пропадали даром. Она заливалась краской при каждом его взгляде и упорно не поднимала глаз. Казалось невозможным вытянуть из нее хоть слово. Его это не смущало, и, рассказывая очередную байку о великолепном городе Иль-Бэре, он обращался одновременно и к царице, и к царевне, не забывая одарить снисходительной улыбкой их девушек. Он особенно благоволил к Пеликену, который заслужил его расположение умением стильно одеваться и тонко шутить, и оба они подчас куда-то исчезали по ночам.

Евгения не могла определить своего отношения к Джед-Ару. Он был представителем совершенно иной культуры и к тому же казался ей чересчур взрослым, серьезным, опасным. Хален и Бронк с пониманием относились к его жеманной речи и привычке не называть вещи своими именами, а красиво ходить вокруг да около. Ее же каждый раз напрягало несоответствие между вкрадчивыми манерами островитянина и брутальностью, которая назойливо била в глаза. Он тщательно, как женщина, следил за своим лицом, и его кожа была нежна, словно у ребенка. Всегда чистые блестящие волосы падали ниже плеч, а борода была разделена на две части и завита мелкими кольцами. Специальный слуга ухаживал за его руками и ногами, красил ногти в красный или черный цвет. Одевался Джед-Ар так роскошно, что царица не удержалась и спросила, где ткут его шелка, подобных которым она не видала в Ианте. Но его тихому голосу удручающе не соответствовал острый, все подмечающий взгляд, а мягкость движений слишком контрастировала с развитой мускулатурой. Под обличьем домашнего кота прятался хищник, и если Евгения поняла это только через несколько дней, то Халену все было ясно с самого начала. И хотя дружба с Джед-Аром у него так и не завязалась, Хален быстро решил, что гость достоин его сестры.