Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

— Все намерения мои отныне связаны с твоим счастьем, мой господин. Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.

Евгения не знала, что за слова срываются с ее языка, говорит она правду или лжет. Хален говорил когда-то, что единственным шансом на лучшую жизнь для Шедиза стала бы смерть Процеро. Но теперь она видела, что даже смерть этого человека ничего не изменит. Он отравил все, что его окружает. Умри он — и завтра на трон взойдет другой такой же правитель. Все так же будут перешептываться злые придворные по пыльным углам, все так же будут ежегодно подниматься налоги, останутся переполненными тюрьмы, и тощие крестьяне продолжат гнуть спину на господ, которые думают лишь о том, как уплатить в казну очередные непомерные сборы да как дожить до конца года, не подвернувшись под мстительную руку собственного господина.

Золотой вилкой Процеро подхватывал с тарелки драгоценных моллюсков, привезенных с берегов Матакруса. Магические знаки на серебряном кубке должны были защитить его от яда. Евгения видела, что он сам не раз протягивал этот кубок своим министрам и генералам, чтобы через несколько минут с наслаждением наблюдать за их предсмертной агонией. Он присвоил себе чужие миллионы, десятки чужих поместий, сотни чьих-то жен и детей. Уже много лет он не отличал добро от зла и делал только то, чего желало его насквозь прогнившее сердце, а изощренный ум в это время создавал прочную сеть шпионов и наушников, благодаря которой оставалась крепкой его власть. В Шедизе брат доносил на брата и отец на сына; здесь все боялись всех, и каждый со страхом и ненавистью смотрел на Красный дом, где жирный паук держал в лапах все до единой нити своей паутины.

Процеро громко разглагольствовал о предательстве жителей западных провинций, бунт в которых столь успешно подавил в прошлом году Нурмали. Зеленоватые призраки сгрудились между ним и Евгенией, покачивались перед нею, молили о помощи. Она без аппетита ела сладкую ореховую пасту и раздумывала о том, чем сможет здесь помочь. Главная ее цель была — не искать справедливости, а всего лишь постараться за время визита ничем не прогневать шедизского владыку. Этот заискивающий перед нею червяк может в одну секунду плюнуть ядом, а ей не нужны проблемы с соседями…

— Что ж, я вынужден отпустить тебя. Отлери, наверное, уже разнес полдворца. Ступай к нему. Пусть мой друг Нурмали охраняет твой покой. Смотри, любезный Нурмали, я полагаюсь на тебя, как на себя самого!

Отлери действительно рыскал по залу как хищный зверь. Увидев Евгению, он бесцеремонно схватил ее за руку и повел за собой.

— Мои братья жаждут побеседовать с тобой, госпожа. Сколько лет мы прожили в надежде увидеть тебя! Все давно собрались в Доме владык времени, приготовили доклады. Идем же скорей, скорей!

Именно этого Евгения больше всего боялась. Шедизская мудрость всегда была ей ненавистна. Она не сумела понять до конца ни одной из написанных шедизскими учеными книг. При мысли о ждущих ее докладах она похолодела. Но делать было нечего, и она позволила усадить себя в паланкин и доставить на другой конец Этаки, в Дом владык времени, как пышно именовали свой институт святые отцы и ученые. Здесь трудились философы, математики, предсказатели, разгадывали в событиях далекого прошлого намеки судьбы, старались по ним определить будущее. Ее встретили приветственными гимнами, с поклонами проводили на почетное место в центре огромного зала. Больше сотни пожилых мужчин в богатых одеждах пожирали ее глазами. К их чести, в этих взглядах не было и намека не похоть. Для них она была чем-то вроде ожившей статуи или героини старых веков, вышедшей из книг, чтобы ответить на их вопросы. Евгения глядела на эти серьезные лица, пряча за улыбкой растерянность. К счастью, Отлери предложил первым делом заслушать доклады.

— Сегодня у нас наконец, с большим запозданием открывается ежегодное научное заседание, на котором лучшие умы делятся своими мыслями, — сказал он ей. — Узнав, что ты приедешь, мы решили перенести его, чтобы ты смогла послушать и высказать свое мнение.

И Евгения с умным слушала, время от времени подавляя желание расхохотаться. Шедиз был страной абсурда. За стенами Дома владык времени тысячи людей умирали прямо на улицах от голода и холода. Последнее холодное лето сгубило урожай. Родичи докладчиков сидели в тюрьмах за неуплату налогов или неосторожные слова в адрес правителя. А они проводили годы за письменными столами, сочиняя трактаты, в которых здравого смысла было меньше, чем в детской песенке.

— Ну пора ли нам разработать еще один способ измерения времени помимо астрономического? — говорил один. — Ведь ясно, что нельзя сравнивать продолжительность жизни, к примеру, мыши с жизнью человеческой. Длительность ее в годах ничтожна; мышь живет два года, а человек — пятьдесят, шестьдесят лет. Но что получится, если измерить жизнь мыши в ударах ее сердца? Крохотный орган сокращается со скоростью, которую нам сложно и вообразить, и по этому показателю мышь не намного отстает от нас. Подумайте также и о том, что планета вращается вокруг себя и вокруг солнца. Скорости эти постоянны, но всегда ли они были постоянны? Что, если тысячу, сто тысяч, миллион лет назад скорость вращения была выше или ниже сегодняшней? Как подходить тогда к измерению прошедшего с тех пор времени? По нашему сегодняшнему времени с тех пор прошел, скажем, миллион лет, но если смотреть оттуда, из той точки, то наше настоящее отстоит от нее на полтора миллиона лет либо же, наоборот, на полмиллиона… Не найти ли нам эталон, неизменный во все времена?

— Помните поговорку: «Хочешь хорошей погоды — достань теплую одежду»? Я посвятил два года доказательству действия судьбы на нижайшем, бытовом уровне, — рассказывал другой. — Любой крестьянке известно, что не стоит забывать на крыльце обувь. Оставишь туфли в солнечный день под открытым небом — дождь промочит их насквозь. Я проверил истинность подобных поверий и провел также несколько собственных оригинальных экспериментов, в первую очередь связанных с погодой, с результатами которых хочу ознакомить вас, коллеги. Итак. В начале прошлой зимы я специально не стал убирать осеннюю обувь. Дождался, когда выпал толстый слой снега и ударили первые морозы, и только тогда сложил осеннюю обувь в коробки и убрал в чулан. Как и следовало ожидать, очень скоро — через пять дней — началась оттепель, и обувь пришлось доставать обратно. Весною я провел подобный опыт со своей коляской. Стоило мне ее с вечера помыть, как ночью случался дождь, и на следующий день после первой же поездки коляска оказывалась вся в грязи. И наоборот, если я не мыл ее, дороги просыхали. Проверил я также и поговорку «Не хвастайся перед судьбой, чтобы судьба не посмеялась». Действительно, рассказывая заранее подробно о своих планах на ближайшее будущее, вы провоцируете судьбу изменить их. Таким образом, я вынужден прийти к выводу, что…