Екатерина Горина - Морок [СИ]

— Желаю выйти отсюда!

И снова огляделся. Он даже прошёлся снова по периметру невидимого жилища. Двери не было.

— Ну, пожалуйста, мне домой надо, к Лее. Как мне выйти отсюда.

И снова прошелся, теперь уже в обратном направлении. Двери не было.

Иннокентий распластался на невидимом полу, уставившись в небо. Там в вышине алеющего рассвета двигались небольшие точки.

«Ишь, как жалобно кричат. Хоронят кого-то. Кто-то сегодня попадет в Окраины», — подумал юноша. — «Отвезли б они меня обратно в Край, ну, что им стоит. Неужели, неправду про них говорят?»

— Гуси! Дикие гуси! — крикнул Иннокентий в вышину. — Заберите меня с собой. Отнесите меня к вашему королю!

Через некоторое время он заметил ещё одну стаю плачущих гусей. А за этой — следующую. Все они появлялись в небе ниоткуда и так же никуда исчезали.

И вдруг ему стало так одиноко. Будто он застрял посреди нарисованного чьей-то рукой полотна. Художник мастерски изобразил то, о чём мог бы мечтать каждый. Но всё это было неживым, ненастоящим.

— Если бы тут был Казимир, он бы запел, — сказал юноша, прислушиваясь, как горюет далеко внизу море.

Внезапная догадка осенила его:

— Нож! — заказал он у пустоты.

И нож тотчас был ему выдан. Не раздумывая долго, Иннокентий приставил левую руку к груди, нажимая на то место, куда должен быть нанесен удар, словно отмечая его болью. В следующее мгновение правой он нанёс себе один жёсткий и точный удар.

Они продвинулись уже далеко в лес. Общая тропа давно кончилась, приходилось выбирать, куда ступить ногой. Место было топкое и неприглядное, однако, если уж и заманивать куда нежить, то как раз подальше от людей. Ни к чему слабой человеческой психике такое смотреть.

— Началось! Началось! — закричал Богдан. — Светопреставление.

Он указывал то на Матильду, то на небо. И там, и там происходило необычное: Матильда упала на землю, содрогаясь в конвульсиях, а в небе наплывали на солнце тёмные тучи.

— Точно! Оно, — усмехнулся Казимир. — Тут, значит, лагерем и встанем. Только я не пойму, что с девкой-то.

Казимир подошел к Матильде, сел рядом на корточки и начал пристально вглядываться в её глаза. Казалось, что у девушки приступ падучей.

— Скорее, найдите камень ей под голову! — крикнул старик.

Богдан вскоре явил нужный камень. Девушку трясло на земле, руки были неестественно вывернуты, глаза заплыли белками, а изо рта шла чёрная пена.

— Почему пена черная? — спросил подошедший Ярослав. — Кровь ведь должна быть?

— Кровь — это если падучая. А тут у нас, кажется, совсем другое. Ну-ка вспоминайте, братцы, что пила недавно Матильда? Кто-нибудь помнит?

— Чай пила, как все, землянику я заваривал… — вспоминал Богдан.

— Ну, а кроме того, что все пили? Может, фунфурик какой особенный у неё был? — торопил Казимир.

— И фунфурик у неё был, — подтвердил Богдан. — Посмотри, руками пошарь, на поясе должен висеть у неё. Она из него прихлёбывала. Я спрашивал, что там. Она сказала, что это лекарство.

— А что? Болела она разве чем? — удивился старик.

— Как болела? Что-то было с нею не то. Она помереть боялась, — вспомнил Ярослав. — Помню, до своей смерти, вот как раз перед ней, Борис ей фунфурик и дал. Пей, сказал, и не умрёшь, всё хорошо будет.

— Ага! — воскликнул Казимир. — А сколько дней-то прошло? С тех пор?

— День шестой, наверное? — предположил Ярослав.

— Хорош, стервец. Девку испортил, — разозлился Казимир. — Всё теперь, братцы. Забудьте вы о девке. Где там у неё фунфурик был привешен?

Богдан кинулся к Матильде, которая на время затихла на земле, обшарил пояс и через мгновение протягивал Казимиру небольшую бутылочку тёмного толстого стекла Казимиру.

— Подойдёт! — кивнул головой Казимир. — Теперь, ребятки, не зевайте, проморгаем девку, горя нахлебаемся сами.

— Ты объясни хоть, — медленно проговорил Ярослав.

— А что тут объяснять? — пожал плечами Казимир. — Была у нас Матильда. Сильный маг, по всему, была. Только сама это не очень хорошо понимала, а вот Борька, тот всё понял, причём сразу. И Борьке глупая Матильда была ни к чему, которая время от времени ерунду какую-нибудь творила, вроде тучек на небе. Борьке нужен был сильный чёрный маг. Понимаете?

— Не совсем. Я ещё не понимаю, ты откуда так хорошо нашего Борьку узнал и то, что ему надо было?

— Это история долгая, я вам только скажу, что Борьку ещё до вас знал. А ещё скажу, что я вам не враг, только доказательств у вас нет. Придётся поверить. После всего расскажу, как и что было. Но не сейчас. Теперь про Матильду. Почему она стала духов вдруг видеть, почему чёрная пена изо рта валит, как дым из трубы, про фунфурик? Не понимаете ничего?

Богдан и Ярослав мотали головами и мычали, давая понять, что ничего для них в этой истории неясно.

— Так. Значит девка ваша — маг. Это вы знаете. А чёрный маг, который не умрёт долго, это — лич. У мага душа есть. Она, может быть, и злая у него, но она есть. То есть он и влюбиться может, и котёночка брошенного пожалеть, и цветами любоваться. И многим магам это мешает. Сами посудите, чтобы творить много и сильно, нужно на многое глаза закрыть. К примеру, захочешь половину Края огнем выжечь, чтобы другая половина напугалась и признала твою власть, а душа не даёт, мол, ишь какую мерзость удумал? А зайчиха с зайчатами в лесу погибнет? А аисту негде жить станет? Вот такая ерунда в голову лезет, когда у тебя есть душа, а ты пытаешься строить планы по завоеванию мира. А раз так, то от души нужно избавиться. Так? Так. А как избавиться? Ведь без души помрёшь? Ну, вот маги в обход этого правила своё выдумали. Если душу заключить во что-то, ну хоть в эту стеклянку, из которой она зелье пила, то маг сможет и жить без души, и искусство своё повышать, только теперь его ничто не остановит. Понятно? Вот такого мага из Матильды и сделал нам Борька.

— А ему это зачем? — удивился Богдан.

— Ну, он не думал, что помрёт, он рассчитывал, что будет личом управлять, — рассмеялся Казимир.

— Что-то я не пойму, — озадаченно проговорил Ярослав.

— Как управлять? А сейчас я тебя научу. Мы сейчас всё сделаем, что Борька собирался. Мы душу Матильды в фунфурик соберём. А фунфурик спрячем. Личу надо знать, где душа. Он от неё зависит. Если с душой что не так, лича и не станет. А мы с его душой, что захотим, то и сделаем. Пока она будет думать, что душа у нас, она нам зла не сделает. А, наоборот, даже помогать нам будет. Так что запомните, ни под каким предлогом нельзя ей сказывать, где фунфурик.

Богдан и Ярослав кивнули.

— Могила, — прошептал Богдан.

— Где? — удивился Ярослав.

— Мы — могила, не скажем значит никому, — объяснил Богдан.

— А-а, — протянул Ярослав.

— А теперь нам бы момент не проморгать, — Казимир поворачивал Матильду на бок. — Тут как кровь из уха пойдет, так мы её собрать должны. Помогай, ребята.