Кристофер Мур - Грязная работа [litres]

Ответило ей какое-то шорканье в задней комнате. Ну зачем она выключила почти весь свет? Рубильник – в глубине склада, путь освещали только лампочки в витринах, которые почти не отбрасывали света на пол, а именно там что-то и шевелилось.

– У меня пистолет, и стрелять я умею, – сказала она и почувствовала себя дура дурой, еще не успев договорить. На сей раз ей ответил приглушенный скулеж. – Бодряк!

Нырнув под заслонку прохода в стойке, Кэрри кинулась на склад, по ходу обводя помещение стволом револьвера, как полицейские в телевизоре. Опять скулеж. В полумраке она различила Бодряка – пес лежал, как всегда, у черного хода, однако морда и лапы у него были чем-то обмотаны. Монтажной лентой.

Кэрри потянулась к выключателю, но что-то ударило ее под коленки. Она попыталась извернуться, и что-то двинуло ее в грудь, сбив на пол. Острые когти впились в запястья, и она выпустила револьвер. Затылком Кэрри стукнулась о косяк, и в голове словно замигал стробоскоп, потом что-то шарахнуло ее по черепу – больно, – и все вокруг почернело.

Когда Кэрри пришла в себя, везде по-прежнему было темно. Она не понимала, сколько провела в отключке, а шевельнуться, чтобы взглянуть на часы, не могла. “Боже мой, они свернули мне шею”, – подумала она. Мимо что-то проплывало, и каждый предмет тлел красным, едва высвечивая то, что их несло: крохотные черепа – клыки – когти – мертвые пустые глазницы. Сосуды души словно плыли над самым полом в сопровождении почетного караула падали. Затем Кэрри ощутила на себе чьи-то когти – эти твари касались ее, двигались под ней. Она попыталась заорать, но рот ей плотно заклеили.

Она почувствовала, как ее поднимают, затем различила дверь черного хода – та открылась, и Кэрри пронесли наружу в каком-то футе от пола. После чего вздернули почти стоймя, и она поняла, что падает в темную бездну.

Черный ход в ломбард был открыт, а в углу задней комнаты лежал обмотанный монтажной лентой бассет. Ривера осмотрел все помещение, не убирая пистолет и в одной руке держа фонарик. Никого не обнаружив, позвал из переулка Чарли.

Войдя, тот сразу включил свет.

– Ой-ёй, – сказал он.

– Что? – спросил Ривера.

Чарли показал на стеллаж с разбитым стеклом.

– Тут она держала сосуды. Когда я заходил, он был почти полон. А теперь – ну, в общем…

Ривера осмотрел пустой шкаф.

– Ничего не трогайте. Что бы тут ни произошло, вряд ли это дело рук того же негодяя.

– Почему? – Чарли заглянул на склад, где лежал связанный бассет-хаунд.

– Из-за него, – сказал Ривера. – Собаку не связывают, если хотят кого-то замочить и наоставлять везде кровь и обрубки тел. Не та ментальность.

– Может, она сама его связывала, когда сюда нагрянули? – сказал Чарли. – По виду она вроде как полицейская такая дама.

– Ну да, все полицейские любят собачий бондаж, – вы на это намекаете? – Ривера вложил пистолет в кобуру, вытащил из кармана перочинный нож и подошел к ерзавшему на полу бассету.

– Нет, не на это. Извините. Но пистолет у нее был.

– Наверняка она не выходила наружу, – сказал Ривера. – Иначе включилась бы сигнализация. Что это на косяке? – Он пилил ножом ленту на лапах бассета, стараясь их не задеть, и головой показывал на проход из лавки на склад.

– Кровь, – ответил Чарли. – И клочок волос.

Ривера кивнул:

– Там на полу тоже кровь? Ничего не трогайте.

Чарли посмотрел на трехдюймовую лужицу слева от двери.

– Н-да, похоже.

Инспектор освободил собаке передние лапы и теперь удерживал ее коленями, чтобы распутать ленту на морде.

– Там следы, не смажьте. Что это – частичные отпечатки обуви?

– Похожи на птичьи. Может, куры?

– Нет. – Ривера отпустил бассета, который тут же попытался напрыгнуть на итальянские парадные брюки инспектора и облизать ему физиономию в честь такого праздника. Ривера удержал пса за ошейник и подошел к Чарли. – И точно куриные, – сказал инспектор.

– Ага, – подтвердил Чарли. – А у вас на пиджаке собачьи слюни.

– Мне нужно об этом сообщить, Чарли.

– Собачьи слюни – решающий фактор для вызова подкрепления?

– К черту слюни. Собачьи слюни здесь ни при чем. Мне нужно об этом сообщить и вызвать напарника. Он и так разозлится, что я столько ждал. Мне нужно отвезти вас домой.

– Если не сведете пятно с костюма за тысячу долларов, собачьи слюни будут очень даже при чем.

– Сосредоточьтесь, Чарли. Как только вызову сюда опергруппу, я отправляю вас домой. Как мне звонить, вы знаете. Чуть что – сообщайте. Что угодно.

Ривера позвонил по мобильнику диспетчеру и вызвал патрульную и оперативно-следственную группы, как можно скорее. Когда он закрыл телефон, Чарли сказал:

– Так я больше не под арестом?

– Нет. Оставайтесь на связи. И не высовывайтесь, ладно? Может, даже имеет смысл несколько суток провести вне города.

– Не могу. Я Люминатус, у меня есть обязанности.

– Но вы не знаете, каковы они…

– Если я их не знаю, это не означает, что их нет, – ответил Чарли. Пожалуй, чересчур агрессивно.

– И вы уверены, что не знаете, сколько еще в городе этих Торговцев Смертью и где их найти?

– Мятник Свеж говорил, что по меньшей мере десяток, а больше я ничего не знаю. Кроме той женщины и старика в Миссии я на прогулках больше никого не засек.

В переулок въехала машина, и Ривера вышел к черному ходу встретить коллег. Затем повернулся к Чарли:

– Поезжайте домой, Чарли, – и выспитесь, если сумеете. Я буду на связи.

Чарли не сопротивлялся, когда патрульный подвел его к машине и помог забраться на заднее сиденье. Изнутри Чарли помахал Ривере и бассет-хаунду. Патрульный крейсер задом сдал из переулка.

В Городе Двух Мостов то был не день, а пиздец. – С первым светом зари на конструкциях моста Золотые Ворота расселись стаи стервятников и принялись глазеть на автомобилистов так, словно удивлялись, как это людям – хватает наглости до сих пор оставаться в живых и куда-то ехать. Вертолеты дорожной полиции, вызванные, чтобы снять на пленку пернатых захватчиков моста, вместо этого десять минут снимали спиральную тучу летучих мышей, вившуюся вокруг пирамиды “Трансамерика”, после чего, надо полагать, испарились в черном тумане, уплывшем по Заливу в открытое море. Утонули три пловца, состязавшиеся в Сан-Францисском триатлоне, и вертолет репортеров сумел заснять что-то под водой – некий темный силуэт, подкравшийся снизу к одному из пловцов и утащивший его на глубину. Многочисленные прогоны пленки выявили там отнюдь не зализанные очертания акулы – у существа обнаружился немалый размах крыльев и отчетливая рогатая голова. На скатов, наблюдавшихся ранее, совсем не походило. В парке Золотые Ворота внезапно поднялись на крыло все утки и покинули этот район; сотни морских львов, что, как правило, нежились на солнышке у Пирса 39, пропали тоже. А также из города, судя по всему, исчезли все голуби.