Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

– Нечего рассусоливать, – сказала Алина. – Они в гробнице Таев.

– Я ЗНАЮ. – Они двинулись по затемненному склону в гору к могилам.

– Первая часть нашей тухлой пьески самая легкая, – заметила Алина. – Заходим, берем амулет, и Мирен его уносит. Хрясь и хвать, так? Но есть часть вторая, где нам наступает трындец. Все ползущие на этом склоне стекутся по нашу душу, а мы будем зажаты на дне подземелья. Если у тебя рядышком отыщутся упыри, чтоб скинуть с нас часть драки, то, может статься, подохнем мы не все.

Крыс довольно усмехнулся:

– ГРЯДЕТ ВОЙНА, О ДА.

– Восхитительно. – Меч занялся пламенем. – А то кругом мир один, перднуть некуда, – проговорила святая.

Ракеты прочертили дугу в вышине над городом, воды залива отразили их пламя. Канонерки дозора, испустившие залп, стояли на рейде вдали от причалов оконечности Мойки – до сих пор вражеской территории. Там в темноте могли таиться веретенщики или даже скрываться под личинами крыс или чаек. Пушкари использовали для наведения полуразрушенный шпиль Святого Шторма, наметив траекторию полета чуть восточнее церкви, над доками и складами, в самое сердце старого города. Ракеты взвыли над куполом Морского Привоза так низко, что завопила напуганная толпа. Некоторые попытались сбежать, но сторожа-веретенщики не дали уйти никому. В долю секунды погибли сотни, располосованные в кровавые куски.

Ракеты упали за Привозом, на дальнем конце площади Мужества. Конторские здания, лавочные галереи, крытые рынки пожрала единая вспышка. Из этого ада тоже вознесся крик, но очень короткий. Нельзя было успеть понять – людской или веретенщиков.

Над городом завизжал второй залп. Взрыватели этих ракет сработали в воздухе на излете, окатывая пространство под собой противопожарной пеной. Ее нисколько не хватило бы справиться со всем огнем – уже горела Мойка, и такого пожарища не полыхало за всю новейшую историю Гвердона, – но был расчищен путь сквозь обломки: на смычке Дола Блестки с Морским Привозом неожиданно возникла дорога, мгновенно прорезавшая дюжину кварталов.

Сальники наступают рваным, вихляющим строем. Застрельщики. Позади них тяжелые войска, более дисциплинированные, но также внушавшие страх. Доспешные наемники, чья служба оплачена теми самыми ружьями, с которыми они идут в битву. За ними следовал городской, полностью человечий и смертный, дозор, во главе со смотрителем Набуром – как штемпель официального разрешения бомбить город. Гражданская необходимость – нужды целого города перевешивают судьбу нескольких зданий, пожалуй, и так свободных от чего-либо ценного. Алхимики обязаны подтянуть свое оружие к армии Черных Железных богов как можно ближе.

Гильдмистресса Роша ехала вместе с бомбой. То есть ехала по меньшей мере ее новая копия. Пока цела исходная форма, можно отливать новых Рош хоть целый век. Все равно, регулируя и настраивая созданное ею оружие, восковая фигура в алхимической повозке не могла унять трепет свежевыплавленных рук, несмотря на осознание непрерывности своей сути. Она старалась не обращать внимания на зарождающееся психическое биение внутри исковерканных остатков Черного Железного бога. Это восковое тело сменно, но и сама намоленная изложница, где содержалась основа ее души, находилась отсюда не столь далеко. Бог, прежде усеченный и скованный, ныне еще и обезумел в придачу и полон ненависти к своей мучительнице. Роша знает – если боги освободятся из плена, то эта штука рядом с нею в повозке восстанет безобразным воплощением гнева и покарает ее всеми мыслимыми способами страдания.

По подсчетам, такая участь ждет ее минут через двадцать.

В гору на Священный холм. Инженеры гильдии, выполнявшие прежнее распоряжение бережно снять колокола с соборных башен, теперь получили новый приказ за личной печатью Роши: пресечь колокольный звон любыми средствами. Одна бригада, безалаберная и не осведомленная о настоящей опасности, просто обрезала канаты и посчитала работу готовой. Они изумились, когда колокол начал сам собой раскачиваться вперед-назад, движимый незримой силой, и потрясенно замерли, когда в воздухе вокруг башни начали проступать бледные очертания, тень бога, коему ни разу не молились ни в одном из этих соборов. Ни один из тех инженеров не выжил – расчлененные останки троих нашли через неделю разбросанными по крышам на Долу Блестки, а двух других больше не видели никогда. На стенах соборов трескались иконы Хранимых Богов.

Кари услышала разрывы ракет и прибавила хода. Втроем – Онгент, Кари и Шпат – продирались сквозь истинно нескончаемые ряды складов, павильонов и заброшенных конторок в глубине Морского Привоза. Онгент, хоть краснолицый и одышливый, был наиболее энергичен и без конца понукал. Ему даже хватало дыхания подмечать занятные особенности архитектуры.

– Здесь был храм Черных Железных богов. Вон там располагались жреческие кельи и ритуальные палаты, где жертв подготавливали, прежде чем отвести вниз, туда, где сейчас главный рынок. Тогда там на дюжине постаментов стояли Черные Железные статуи с алтарем перед каждой. Под нами пролегают туннели и подземные резервуары, где содержались веретенщики. Когда богам подносили дань, веретенщик поднимался наверх и расщеплял, ох, жертву, перенося все – тело, душу и прочее – в духовный мир. Так обряд проходил крайне результативно. Их первосвященник – куда больше, чем священник, правильным переводом был бы «святой архипредстоятель» или «аватар» – получал долю их мощи. Полубог – или богиня. – Он искоса бросил взгляд на Кари.

– Если они внизу, – прошептала Кари, – тогда за каким хером мы лезем наверх?

– Мы выйдем на кольцо балконов, окаймляющее главный зал, – ответил Шпат. – Твою мать, – добавил он, когда все здание дрогнуло, с потолка посыпалась известь. Над ними прокатился шум нового взрыва. – Они целят в Привоз?

– Сомневаюсь. – Онгент любовно провел рукой по резьбе, полузаваленной остатками от старого кукольного театра. – Бомбардировка всех веретенщиков не убьет, а даже одного хватит доставить Черным Железным богам все собранные души. Роша не посмеет развязать бойню внутри пределов храма.

Резьба испорчена. Затерта временем, изрублена и воинственными церковникам, и бездельниками-сорванцами, измалевана дурацкими каракулями за триста лет, но некогда она изображала одного из Черных Железных богов, догадывалась Кари.

– Время есть, – объявил Онгент. – Дождемся Мирена.

– Когда мы похитим амулет, сколько времени у нас будет, пока веретенщики не сообразят, что происходит? – спросил Шпат. – Через сколько они начнут убивать людей?

– Мальчик мой, эти веретенщики – эманации богов. Они не живые существа, вспомни. Духи, облеченные в материю. Увы, им ведомо то, о чем знают боги. Как только Черные Железные боги узрят, как исчезает эрзац-Предвестница, и та дверь перед ними закроется, они начнут массовое приношение и постараются пробиться, наваливаясь грубой силой.