Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

Эладора застыла, крольчишка перед волком. Она только сопела и всхлипывала, снова и снова, пока упырь вновь не завладел ее голосом:

– ОНА У ВОДЫ. КАМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК ТАМ ЖЕ. ОН БОЛЕН И УМИРАЕТ. – Упырь похабно облизнулся, словно донельзя довольный собой. – Я ВАС ОТВЕДУ.

Каменный человек, вместе с Кариллон. Каким-то образом упырь знает, где они. Шпат, кажется, ошивался с другим упырем, помоложе. Как его – Мышь, или Крыса, или типа того? Ясное дело, молодой Шпата и сдал.

Келкин мыслил схожими путями.

– Приветствую тебя в надземье, древний. Твое содействие в этом вопросе крайне благотворно, и пусть давняя дружба между нашими народами продлится вечно.

Упырь ответил устами самого Келкина, как и предупреждал священник.

– ШЛИТЕ НАМ КОСТНЫЙ МОЗГ ОТЦОВ И МАТЕРЕЙ ВАШИХ, И МЫ ПРОДЛИМ НАШУ ПРЕКРАСНУЮ ДРУЖБУ. МЫ ПЕРЕДУШИМ ВАШИХ БОГОВ, И СТАРЫХ, И НОВЫХ. – Келкин побагровел от негодования и силился вставить слово. Женщина в доспехах похлопала старейшего упыря по крупу, словно велела собаке лежать и прекратить накидываться на гостя.

– Эй, ну хватит. – Упырь зарычал на нее – из его собственного рта донесся первый звук с его появления. – Клянусь вам, зверюга умеет разговаривать. Ему просто нравится людей пугать. – Она положила руку себе на грудь.

Келкин собрался и отдышался.

– Алина Хамбер, не правда ли? Святая Алина Тайного Пламени.

– Грехи мои тяжкие, айе.

Патрос повернулся к старейшине-упырю.

– Вы уверены, что этот веретенщик не миновал ваших часовых? – Упырь наклонил голову жестом одновременного почтения и согласия. – Воздадим хвалу богам, – сказал патрос. – Это, должно быть, пережиток темных эпох, а не начало нового вторжения. Во дни ушедшие наши святые перебили множество таких беглецов. Небось этот – последний.

– Его притягивает к той девушке, – заметил Ашур. – Найдите ее, и мы отыщем эту погань.

Келкин фыркнул.

– Хорошо, хорошо. Если, э-э, наш союзник соблаговолит, мы покажем моим людям, где прячется девчонка Тай. – Алина взглянула на епископа Ашура, как бы ища подтверждения, и жрец кивнул. – Мы заберем ее обратно в тюрьму. Завтра утром срочное заседание комитета общественного порядка. Я предоставлю там все сведения и выдвину Роше ультиматум. Она не выстоит против меня, церкви и взбудораженной ею же толпы горожан. Ох, я давно нарывался на эту драку, – задорно добавил старик, глаза его сверкали, созерцая будущую картину: как Дроупа и прочих сторонников гильдии алхимиков низложат в парламенте. Его предвкушение заразно – Джери вообразил, как огромный скандал свергает гильдмистрессу и раскалывает монолитную мощь гильдии. Келкин опять выпустит когти и вернет управление парламентом себе. Снова взлетит ввысь и поднимет за собой своих сподвижников, таких как Джери.

Черт возьми, а они ведь и впрямь могут выйти победителями !

– А как насчет веретенщика? – спросила Эладора.

– Сперва арестуем Иджа и девчонку Тай. То есть сына Иджа, – поправился Келкин. – Потом выследим и его.

– Я способна его убить, милашка, – добавила Алина. – А вот кого не способна – мне такие не попадались.

Как ни странно, это было лучшей новостью за неделю для Джери.

Ашур привел несколько практических и религиозных доводов против плана Келкина, и закипел спор: старый политик и молодой богослов пререкались, а древний упырь то и дело вставлял свои едкие замечания. Но Джери понимал – каркас замысла возведен. Проторговавшись некоторое время, они наконец достигнут согласия. А в подземелье нечем дышать от упыриного смрада.

Джери взял Эладору под руку.

– Пойдемте. Подготовим наш экипаж. – Она замешкалась, оглядываясь на Келкина. Джери потянул ее за собой. – Решено, главное решено. Есть еще мелочи, но Келкин утрясет все дела.

– Ща бы на свежий воздух, – забубнила Алина, отправляясь за ними. – Второй раз за неделю меня посылают тереть с проклятыми упыринами. Спрашиваю вас, неужто так трудно запустить через Могильник дерьмовую эфирографную линию? А вы знали, что у ползущих есть своя личная ветка рельсов? Прикиньте, даже у гнид-червяков есть свой транспорт, а я давай херачь пешком со Священного до самого говняного днища нашего города, а потом опять наверх! Думаете, там ступенек хер да маленько? Как же! У упырей все как положено – колодцы прут до самых ихних поселков из говна и плесени. В следующий раз лучше пусть перережут мне горло и выкинут на хер в трупную шахту. – Она ругалась и брюзжала всю дорогу к дворику. – Ну хоть этот дылда-мудозвон встретил меня на этот раз на полпути. Ага, на полпути к говняному сортирному днищу – но хоть так.

Ум Джери мчался вскачь. Шпат и Кариллон снова попадут в камеру – боги, оно того будет стоить, чтоб хотя бы поглазеть на харю Набура, когда глава стражи заявится со своим предписанием. Келкин вновь у руля города. Онгент на свободе и в громадном у Джери долгу. Черт, может, он даже Дредгеру отстегнет долю – тот верно сказал, что причина в сборе трофейного сырья.

– О чем говорило это существо, когда оно говорило о костных мозгах отцов? – спросил он у Эладоры.

Ответила ему Алина:

– Ты же знаешь, что они едят наших покойников? Ежели тебе закатят церковные похороны, то после того, как отвопят плачеи и все умотают в кабак, тебя опустят в большую шахту. И упыри покушают досыта. Схавают костный мозг и осадок твоей души. Это навроде дань такая, понимаешь. В обмен они сторожат ворота, обосраться какие огромные – в самом низу, где падлы-веретенщики томятся взаперти до судного дня.

– Ого. – В памяти всплыли похороны матери. Понимал ли он, что сердобольные монашки после всенощной у тела собирались скормить ее останки упырям? Он пожал плечами. Старые церковные учения эхом пронеслись в голове, напоминая, что тело лишь оболочка. А быть съеденным упырями получше некоторых вещей, на которых он насмотрелся, воюя.

Алина пожала плечами.

– В наши дни об этом много не говорят. После того как Келкин пустил в город другие веры. Оно малость того… – она неопределенно помотала рукой, – смущает, кажись.

– А жрецов, кстати, сжигают, – вставила Эладора. – И сафидистов. Этот обычай древнее. В самых старых строфах Завета огневые феи уносят души умерших на небеса.

– Сафидистские дрочилы молят о святости. Знали бы они только, каково с этой святостью приходится моим коленям, запели совсем другие бы…

Алина осеклась.

Затем из ее обнаженного меча проступило пламя, и туннель озарился священным светом. Она проревела в голос, точно солнечный луч пробил нависшую тучу:

– ЧТО ЗДЕСЬ У ВАС ЗА ХЕРНЯ?

Нечто, бросившееся к ним, обладало более-менее телом Болинда, но поверх него красовалась морда рэптекина, тащившего карету Келкина, а также копна тонких золотистых волос, и когти, и щупальца, распустившиеся, как тычинки цветка. Эладора вскричала и кричала без умолку, узнав его по улице Желаний. Веретенщика.