Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

Однако ни о каком шантаже не шло речи. Не ставилось никаких требований. Я понятия не имел, чего добивался отправитель письма. Я ждал, но второе письмо никак не приходило. Я надеялся, вдруг это случайный, малознающий псих, но опасность довлела чересчур весомая, чтобы ничего не предпринимать. Я начал прорабатывать список имен и наткнулся на языковеда Ульдину Маникс. Она пользовалась известностью, благонадежная, из хорошей семьи. Она подтвердила содержание письма, рассказав нам, что Джермас нанял ее перевести некоторые книги, избежавшие сожжения в ходе Черной Железной войны. Маникс всякое повидала в этом особняке, многое услыхала, и Джермас уплатил ей за молчание. Однако стоило на нее надавить, как она обрела благоразумие и разговорилась. Назвала нам новые имена.

Джермас Тай был… Я до сих пор не уверен в том, что он поклонялся Черным Железным богам или собирался их как-то использовать, но он продолжал творить немыслимые вещи. Приносил в жертву людей. И еще хуже.

Я понимал, что, обратись я к дозору, все будет кончено и с ним, и со мной. Я бы сходил к Джермасу сам, но что хорошего это бы принесло? Ничто никогда не меняло решений этого человека, если он сам выбирал путь – не имело значения какой. Даже этот путь нечестивых безумств.

Поэтому я смог и сделал только одно. Я сделал то, что мы совершим этой ночью.

Келкин настоял на том, чтобы самому править экипажем, и вел карету, словно надеялся врезаться, дребезжа по крутым склонам Могильного холма и тесным улочкам нижнего Дола Блестки на ужасающей скорости. Он самозабвенно орудовал бичом, нахлестывая чешуйчатые бока рэптекина, неумолимо гнал его вперед, пока животное не заверещало от боли. Внутри каждый стук о булыжники мостовой слал новый прострел мучений в помятые кости Джери. Лицо Эладоры побелело от страха. Один Болинд казался невозмутимым, только большой живот непотребно колыхался в такт гремящему путешествию экипажа.

Направлялись они вовсе не на гребень Священного холма, как предположил Джери. Дворцы Хранителей располагались там, наверху, высоко над городом, но Келкин выбрал кружную дорогу к подножию. Через окно Джери увидел трубы квартала Алхимиков и сверкающий дворец гильдии. Где-то в этом индустриальном безлюдье держат профессора Онгента. А еще где-то здесь останки колокола Башни Закона, и, если их предположения верны, трофей с Колокольной Скалы.

Боги и чудища! По крайней мере, подумал Джери, странная местная Божья война покамест втиснута в некие рамки. Даже от его похождений на Колокольной Скале не веяло таким неразбавленным потусторонним ужасом, какого он навидался в наемниках. По всем статьям, веретенщик – отвратительная жуть. Сам Джери его не встречал. Ловец попытался представить орду этаких созданий, осаждающую город, но единственный мысленный образ рисовался по исторической книге Эладоры, а там создание выглядело чернилами, пролитыми на картинку старинной битвы с мечами и копьями.

Но все же то, как рассказывала про улицу Желаний Эладора, пояснило ему достаточно. Именно так о той войне рассказывали другие ветераны.

Девчонка Тай – святая. Трещинка в мироздании, которую эти Черные Железные боги стремились расширить, пока она не станет большой, и тогда они в нее проползут. Онгент провидел это до Джери, допреж любого другого. Тошнотворная мысль о том, что это его вина, личная, зародилась у Джери в мозгу, просаднила вниз по груди и засела в глубине живота, по пути проморозив сердце. Оставь он девчонку Тай за решеткой, можно было бы ограничить угрозу. Да, это не предотвратило б закладку бомб, но версия Эладоры подразумевала какую-то связь Кариллон с веретенщиком. Вдруг, убей они веретенщика, все бы закончилось, толком не начавшись. Черные Железные боги забились бы в свои колокола и побоялись вылезать.

– Эй, Болинд.

Громила не шелохнулся. Джери ткнул его, и Болинд приоткрыл один глаз. Неужели эта скотина в самом деле спит, в такой момент?

– Чего?

– Ты взял с собой свою ручную гаубицу? – Болинд обожал чудовищно большой пистолет, одного выстрела хватило бы завалить бакланью башку.

– Не-а.

– Что же ты припас?

Болинд долгую минуту ничего не говорил, потом поднял сжатые кулаки и ухмыльнулся – давняя шутка, однако сейчас она Джери взбесила, как и блеск чересчур широкой улыбки Болинда.

Карета резко заложила влево, вдоль глиняных выработок. Промелькнули заводские постройки, а затем, прогрохотав к забору из пожелтевшего камня, экипаж остановился.

– Раннее Восстановление, – произнесла Эладора, указав на старые ворота. – Построено сразу после войны с Черными Железными богами.

Келкин привязал рэптекина и высыпал ему корма. Алые мясные обрезки плюхнулись на землю.

– Сюда. – Он спешно повел их к старым воротам и толкнул створку. Не заперто. Как только все ушли с улицы, закрыл обратно. За входом лежал небольшой дворик, обставленный по бокам двумя высокими зданиями без окон, а третьей стороной упиравшийся в отвесную стену Священного холма. Там, прикрытый калиткой, располагался другой проем, на взгляд Джери, неприятно смахивающий на вход в канализацию.

– Полагаю, туда нам и лезть?

Келкин буркнул утвердительно.

– О страсти моей восторг, – пробормотал Джери с охоткой висельника, ступающего на эшафот.

Калитка не заперта и здесь. Туннель за ней был сухим и прохладным и, пролегая под Священным холмом, вел в чрево горы. Келкин расправил плечи и зашагал в темноту. Эладора, дрожа, посеменила за ним.

Он обратился к Болинду:

– Побудь здесь, ладно? Присмотри за каретой, и чтобы никто нас не потревожил.

– Я должен пойти с вами.

– Нехер тут пререкаться, времени нет. – Болинд нуждался в хорошем пенделе, просто напомнить, с какой целью Джери взял его на работу – явно не ради искрометных выводов и тактических озарений. Но не сейчас.

– Стоять, – приказал Джери, как отдают команды собакам, и проследовал в туннель за Эладорой. Оглянулся на Болинда, стоящего в проходе плотной тьмой на фоне сумеречного дворика.

Впереди Келкин освещал курс фонарем. Луч враскачку ощупывал стены; святые с неживыми глазами наблюдали за их продвижением.

– Перестань трястись, девчонка, – рявкнул Келкин на Эладору, – здесь тебя никто не съест.

– Это упыриные туннели, – сказала она, и Джери задумался. Он ничего не понимал ни в скульптуре, ни в зодчестве, но знал, что упырьи туннели набиты дерьмом и падалью и покрыты жуткой настенной резьбой – костяными осколками по позеленевшему камню. Этот же туннель походил на церковный склеп.

Прямо по ходу загорелся новый огонь, в ответ фонарю Келкина.

Они прибыли в закругленную пещеру, перекресток под холмом. Три других туннеля разбегались по трем направлениям.