Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

Мне было жутковато на это смотреть, но вампирша смеялась и целовала Демона, словно все было в порядке. В конце концов она сама направила его в себя — он скользнул внутрь и громко застонал, распахивая черные глаза. На лице было написано изумление.

Она приподняла бедра, помогая ему входить глубже, и вновь опустила, давая выйти. Но Демон уже и сам уловил принцип. С громким рычанием он впился в ее шею зубами и оперевшись ладонями прямо на осколки на полу, принялся вбиваться в ее тело быстро, беспорядочно, почти не держа темп.

Но Златица вскрикивала каждый раз, когда он входил до конца — и как-то сумела наладить ритмичность движений. Закинула ноги ему на пояс, обняла руками — и теперь было самое время отвернуться, потому что приличные люди не подглядывают.

Но кто тут был человек, в самом деле?

Разве что я.

Но меня это зрелище притягивало почему-то даже сильнее, чем Люция. Он отошел к Марию, ждать тех, кого призовет вампирская песнь. А я стояла и смотрела, как Демон трахает свою вторую половину. Жадно и голодно — словно это было необходимо ему для выживания. Его дыхание все учащалось, хлюпающие звуки и шлепки тел разносились на весь холл, Златица стонала уже непрерывно — и все чаще и ритмичнее, пока вдруг не выгнулась под ним в судороге, а голос ее не взлетел под потолок в переливчатом крике.

— Какая она у тебя крикунья, — прокомментировал Люций, тоже прислоняясь к двери рядом с Марием.

— Хочешь ее сегодня? — спросил Марий, который больше не пел, а, щурясь, всматривался в темноту на улице.

— У меня своя есть.

Марий посмотрел на него как-то странно. Перевел взгляд на меня. Пожал плечами и никак не прокомментировал.

В этот момент на дорожке у дома появилась первая девушка. Лет двадцати пяти, в обычных джинсах и футболке, пыльных кроссовках и с высоким хвостом на макушке. Настолько ничем не примечательная, что я бы не обратила на нее внимания, встретив где-нибудь в кофейне. Но сейчас, после слов Мария про отчаявшихся и одиноких, я присмотрелась к ней получше. К тому, насколько она на самом деле непримечательная. Нарочито, ненормально, будто тщательно тестировала каждый штрих, подбирая их так, чтобы не выделяться из толпы.

— Иди сюда, — голос Мария журчит той характерной восточноевропейской теплотой, которой нет в других, более красивых, но менее уютных мужчинах.

Девушка подходит к нему — ее глаза совершенно ясные и чистые, будто и нет никакого колдовства. Только почему-то она не замечает Люция рядом, а Люция сложно не заметить с его внешностью! И криков в доме — тоже будто не слышит.

— Раздевайся.

Она тянет вверх свою футболку, оставаясь в скромном бюстгальтере телесного цвета без кружев и украшений, скидывает кроссовки — Марий делает к ней шаг и, пока она непослушными пальцами расстегивает джинсы, спускает лямку с плеча, касается губами кожи, а чуткие пальцы высвобождают грудь.

Девушка едва слышно стонет, запрокидывая голову и дрожа, и с трудом справляется с железной молнией на ширинке. А дальше уже не может.

Руки ее падают вдоль тела, и Марию приходится не только облизывать ее соски и расстегивать лифчик окончательно, но и тянуть вниз туго сидящие джинсы вместе с простыми хлопковыми трусиками.

Спустив их до колен, он ныряет пальцами между бедер покорной своей жертвы и тихо приказывает:

— Переступи.

Девушка быстро и неуклюже выпутывается из спущенных штанов, пока он ласкает ее — и последний рывок, когда она отпинывает их ногой, совпадает с оргазмом, сотрясающим ее тело как электрический ток.

— Что он ей подарит? — я уже давно отвлеклась от Демона со Златицей и наблюдала за представлением в дверях. — Песнь вампира это же про дар?

— А что, хороший секс — этого уже мало? — ехидно усмехается Марий. — Иди, девочка. Помоги моим половинкам получить настоящее удовольствие.

И девушка направилась к парочке, неистово совокупляющейся на осколках люстры. Демон трахал Златицу, поставив на четвереньки, ему явно не нужны были подсказки, а она резко подавалась к нему бедрами и подвывала. Подошедшую девушку он схватил когтистой лапой и впился в ее горло, высасывая кровь так быстро, что она побледнела на глазах.

— Песнь вампира не про дар, — пояснил Люций. — Она про страх. Если переживешь свой самый сильный страх, найдешь сокровище в сердце.

— А чего она боится? — я видела, как она упала прямо на пол, обессилев от потери крови, а Демон будто и не заметил.

— Быть использованной, — ответил мне Марий.

В тумане, сгустившимся за это время вокруг дома, появился следующий посетитель. Мужчина лет сорока, сильно лысеющий, с жесткими чертами лица.

Он быстро подошел к Марию, все так же не обращая внимания больше ни на кого, опустился перед ним на колени, расстегнул его штаны и взял в рот член.

Я подняла брови.

— Даже не знаю, что предполагать. Он боится быть…

— Отвергнутым, — Марий нажал на затылок мужчины, заставляя его взять свой член до горла, но тут же отстранил и указал на комнату.

Я помотала головой. Златица с Демоном были все еще захвачены друг другом и тоже отвергли несчастного. Зато он обнаружил бесчувственную девушку и решил, что уж она-то его точно не отвергнет.

Из тумана вышли две совершенно одинаковые темнокожие девицы в ультра-коротких шортах и топиках, совершенно не скрывающих тяжело подпрыгивающие груди.

— Все еще не хочешь остаться? — хитро посмотрел Марий на Люция. — Только представь, что они сейчас устроят, когда я разрешу им любить мужчин, которых они боятся.

Я обернулась на Люция. Выражение его лица было скорее скучающим и брезгливым, чем вожделеющим.

— Ты все еще не понимаешь, что я делаю, да? — спросил его Марий, жестом отправляя девиц в дом. Там становилось тесновато, я уже не могла разглядеть, чем именно занимается Демон и немного сердилась на себя за то, что мне не все равно.

— Что же? — рука Люция проползла по моей спине, пересчитывая позвонки, но голос было холодно-любопытствующим. Таким тоном профессор спрашивает, что ты думаешь по какой-то сложной теме вроде теории струн, а потом тщательно, с глубоко скрытым презрением раскатывает тебя в тонкий блин.

— Мы завтра сольемся. Отправимся туда, где прячется последняя наша часть прямо с утра. Сегодня — последняя наша ночь по отдельности. Тремя разными личностями со своими вкусами и предпочтениями. Мы можем касаться кожей кожи и ощущать друг друга как других, чужих, понимаешь? А завтра уже не сможем. Это как гладить самому себя или когда тебя ласкает кто-то другой.

В этот момент я подумала, что Люций бы использовал в метафоре секс и мастурбацию. Марий — интеллигент.

— Нет, — сказал Люций равнодушно. Но пальцы на моей спине замерли, словно он задумался.