Оксана Головина - На осколках прошлого [litres]

Умай кивнул.

– Яр наверняка был твоим другом и хранил эти вещи в память о тебе. И там есть нечто ценное?

Лейтон немного склонил голову, и глазницы его мягко осветились. Было в этом нечто печальное, даже бессильное, и Ванда прониклась сочувствием.

– Эта коробка имеет ценность только для тебя, верно? – спросила она осторожно, стараясь не ранить чувства своего странного приятеля.

Умай снова кивнул.

– В трактире на нас напали те, кого Яр назвал охотниками. Эти негодяи искали некую печать. Печать… Как же они ее называли? – Ванда была сердита на себя за то, что слово вылетело у нее из головы. – Печать ведь не в ящике?

В ответ ей отрицательно покачали головой.

– Рисунок на моей ладони стерся, когда я применила печать Катхам…

Будь у скелета брови, они, несомненно, приподнялись бы от удивления или даже возмущения.

– Да-да, я была настолько безответственна, что применила без разрешения боевую магию. Причем жалко и неумело, едва не спалив все, – ругая себя, сокрушенно проговорила Ванда.

Лейтон покачал головой и потянулся к ящику. Он ловко открыл его, и девушка, к своему удивлению, увидела пару наручей, лежавших поверх неких старых книг или тетрадей. На левом наруче Ванда заметила повреждение. Затем посмотрела на руку Лейтона, державшую снаряжение. Сложно было не обратить внимания на глубокую царапину на кости его предплечья, ровно там, где были повреждены и наручи.

– Они принадлежали тебе?

Лейтон медленно кивнул, затем завладел рукой Ванды и надел снаряжение на ее предплечье. Оно конечно же оказалось велико, о чем девушка и сообщила умаю. Но стоило надеть второе, как вспыхнули нанесенные на них рунные знаки, и наручи плотно обхватили предплечья Ванды.

Потертые, выполненные из темной кожи ханка, инкрустированные серебром, они холодили руки, сквозь тонкую ткань рубашки. Ванда посмотрела на свои ладони. Знакомые знаки вспыхивали на них, грозя вызвать жар и сопутствующие неприятности. Но рунический рисунок лишь становился четче и стабильнее в ее руках, вызывая неподдельное изумление.

– Что? Что это, Лейтон?

Умай неспешно закрыл ящик, игнорируя вопрос, и положил его на колени Ванды, отдавая свое сокровище.

– Лейтон, – снова взволнованно позвала она.

Прислужник поднялся, встала следом и Ванда, придерживая врученные вещи. Жестом Лейтон указал за темные высокие окна, куда-то в сторону тренировочных площадок Арда.

– Я знаю, что там находится, – кивнула Ванда. – Что ты хочешь сказать? Да, я скоро окажусь там. И это станет моим позором или шансом. Верно?

Снова кивок.

– Что мне делать, Лейтон? – прошептала Ванда устало.

Умай осторожно коснулся пальцем ее виска.

– Думать…

Затем Лейтон едва коснулся груди Ванды, там, где взволнованно билось сердце.

– Чувствовать? – повторила она, будто озвучивая все то, что не мог сказать ее молчаливый собеседник.

Напоследок Лейтон взял ее за свободную руку, сжимая ладонь Ванды в кулак.

– Действовать?

Они оба повернулись к окнам и так и стояли в почти полной темноте на последней ступени лестницы. Только бледное сияние умая было для нее единственным светом в этот час.

Думай. Чувствуй. Действуй… Почему, проговаривая про себя эти слова, она словно слышала чей-то голос? Ванда готова была поклясться, что когда-то уже слышала их. И отчего так отзывалось тоской сердце?

– Спасибо, Лейтон.

Кристиан устало прошелся по кабинету, провел ладонью по небритому лицу. Он тихо пробормотал проклятие, когда еще не зажившая кожа рук коснулась колючей щетины. В кабинете уже успели прибраться и даже заменить сгоревший гобелен. Сейчас вместо него на стене красовалась картина, явно подобранная Селмой. Слишком пестрая, по его скромному мнению, изображавшая купание в Валмидоре речных драконов. Хотел бы и он быть таким беззаботным, как эти рептилии. Но сейчас это желание становилось несбыточным. Именно об этом ему уже некоторое время докладывал прибывший помощник.

Вир не скинул глубокий капюшон, практически полностью скрывавший его лицо, и остался стоять неподалеку от двери. Кристиан велел ему подойти ближе, а сам остановился у своего рабочего стола.

– По последним данным, в Валмире, у достопочтенной каэли Эйлиш Мюрн, появился состоятельный любовник, – торопливо проговорил Вир.

– И в чем причина того, что я в три часа ночи слушаю о любовниках этой Мюрн? – нахмурился Кристиан, сложив руки на груди.

К его некоторому замешательству, один из рукавов рубашки при этих действиях треснул по шву, напоминая о недавней схватке, что не утаилось и от тонкого слуха ночного посетителя.

– Мой господин?..

– Без комментариев, Вир. Просто продолжай, и надеюсь, что в твоих словах есть хоть какой-то смысл, – велел Рэйван.

– Да, – склонил голову помощник. – Так вот, никто не видел этого человека в лицо. Но ходят слухи, что на подарки он щедр.

– И что с того? – спросил нетерпеливо Рэйван, прислонясь боком к подоконнику.

Ночная прохлада отлично освежала.

– По словам одного из слуг каэли Мюрн, которого удалось немного разговорить за щедрое вознаграждение, подарки доставляли его госпоже достаточно часто. И особенно она дорожит одним из них. Да так гордится, что носит его на своей груди.

– Что это, проклятье?

– Америтовая брошь с тремя голубыми камнями, мой господин, – договорил Вир.

– Брошь, говоришь? – сощурился Кристиан, не обращая внимания на тот факт, что оторванный рукав повис на его плече, открывая оцарапанную кожу.

– Все верно, – снова кивнул помощник.

Рэйван едва сдержался. Описание украшения идеально подходило под то, что уже несколько поколений принадлежало его роду. В Валмире, значит? Нарочно его дразнил? Кровь закипала в нем.

– Мой господин, – осторожно заговорил Вир, прекрасно видя настроение хозяина. – Каэли Мюрн в последнее время редко выходит в свет и не принимает гостей.

– Я должен видеть его! – Кристиан впечатал кулак в подоконник и тот скрипнул, пойдя трещинами.

– Вам не удастся попасть в этот дом по приглашению. За последний месяц Мюрн только раз покидала его, и то по причине собственного негодования.

– Что же его вызвало? – сухо поинтересовался Кристиан.

– Один из проезжавших стражей ударил плетью мальчишку из прислуги. Крепко зацепил и даже не остановился. Вот каэли и возмутилась. Велела оказать помощь и дать пареньку золотой, – пояснил Вир. – Страж тоже свое получил, как рассказывают местные. Жалостливая она, это факт.

– Гостей, говоришь, не принимает. Но жалостливая и от скуки под окнами вздыхает, разглядывая прохожих? – Рэйван потер подбородок тыльной стороной ладони.

– Что вы задумали, господин? – насторожился Вир.

– Так или иначе, я должен увидеть это украшение. А еще лучше, того, кто подарил его достопочтенной Мюрн. И клянусь, он еще пожалеет, что дразнил меня.