Оксана Головина - На осколках прошлого [litres]

– Какими разбойниками?

Глаза Ванды распахнулись шире. Она даже забыла, что так и стояла перед ним едва одетой.

– Тот рисунок на твоей ладони. Я ведь предупреждал, что придется ответить, Ванда, – мрачно напомнил Рэйван.

Он отвернулся от гостьи на минуту, подошел к креслу и взял с него брошенную еще вечером куртку. Затем вновь вернулся к Ванде и набросил ей на плечи. Она благодарно запахнула полы куртки, для большей надежности обхватывая себя руками. Ванда напряженно смотрела на ректора, соображая, что ему ответить и как не выдать своего молчаливого друга.

– Так откуда он взялся? – потребовал ответа Кристиан, внимательно глядя на ее лицо.

– Я нарисовала его, – уверенно соврала Ванда. – Когда бродила по рынку, где-то заметила нечто похожее. Мне понравилось, вот и нарисовала. Я понятия не имела о его значении. Это просто рисунок птицы.

– Даже так? – мало веря в ее слова, сощурился Рэйван.

– Да, – твердо кивнула она.

Убить кого-то два раза наверняка невозможно. Но рисковать Ванда не желала. Лейтон хотел помочь, сделал ей подарок. Не хотелось, чтоб умаю влетело за этот поступок.

– И того томаринского разбойника, что принес ящик, ты не знаешь? – сердито потребовал ответ Кристиан и сложил руки на груди.

Его медальон холодно блеснул при этих действиях.

– Я никогда не слышала об этих разбойниках, – честно призналась Ванда. – Кто они и что за Томарин?

– Что было в ящике? – вопросом на вопрос ответил Кристиан.

– Ничего, что представляло бы угрозу или интерес для тебя, – доложила она. – Старые личные вещи.

– Те охотники требовали некую печать, – продолжал допрос Рэйван.

– Я не нашла никакой печати. Ее нет в ящике, – уверила Ванда.

Она прекрасно видела, что Рэйван мало верил в эти слова. Но был чем-то настолько захвачен и обеспокоен, что явно решил просто молча взять ее под наблюдение, проверив на предмет лжи. Теперь точно с нее глаз не спустит. Но как, в самом деле, были связаны разбойники с Лейтоном? Неужели умай когда-то был одним из них? Если вещи принадлежали ему, может, эти негодяи решили, будто Лейтон припрятал в них некую печать? Она почему-то была склонна верить умаю по самой непонятной причине.

– Так что ты там говорил о деловом сотрудничестве? – осторожно перевела тему Ванда, поджимая пальцы босых ног.

Рэйван словно куклу поднял ее, удерживая за талию, и опустил на ковре, убирая с холодного пола. Девчонка хотела отвлечь его от расспросов? Что ж, сейчас он подыграет.

– Ты позавтракаешь здесь, чтоб не тратить зря время, – тоном, не терпящим возражения, заявил Кристиан. – Затем отправишься со мной в город.

– Зачем? – насторожилась Ванда.

– У тебя ведь есть платье? – скептически спросил он, и уточнил, видя ее смятение: – Кроме формы.

– Выйти в город без ардовской формы это нарушение… – попыталась напомнить Ванда.

– Так есть или нет? – Рэйван терял терпение.

– Да.

Стыдно сказать, но в ее шкафу в родном Беренгарде ютилось всего три платья. Одно – самое любимое, что осталось в память о матери. Его надела в тот злосчастный день, когда впервые повстречала Рэйвана. Еще парочку как-то привез из Деспина отец. Одно было великовато, второе – мало. Но она дорожила ими, как подарками любимого родителя. Портниха конечно же постаралась подогнать наряды под фигуру госпожи. Но платья все равно остались неудобными, да и не привыкла она обряжаться в них, постоянно ходила в штанах и рубашке.

Ванда взяла с собой только то, что принадлежало матери, цвета нежного лердена. Когда покидала дом, вовсе не заботилась о том, как принарядиться и что может понадобиться в стенах Арда. Что подумает о ней Кристиан, когда снова увидит в том самом платье? Оно только напомнит о случившемся.

Да к тому же так неопытна и неловка в манерах. Что задумал Рэйван? Решил в отместку опозорить ее на весь Валмир, заставив прогуляться с ним по городу? Или снова придется махать кулаками? Только не в наряде матери…

– Что от меня требуется? – дрогнул ее голос.

– Быть милой и беззащитной. Как и подобает юной каэли, – усмехнувшись, проговорил Кристиан.

Наконец оказавшись в безопасности в своей комнате, Ванда быстро и нервно водила расческой по волосам, пытаясь привести их в порядок. Кристиан требовал ее возвращения не позже чем минут через пятнадцать, иначе грозился вновь перенести в свой кабинет, используя медальон. Который, надо признаться, Ванда начинала тихо ненавидеть. А также профессора Тэусса, создавшего этот проклятый артефакт.

– Быть милой? Серьезно? – возмущалась она, еще резче водя расческой по блестящим прядям.

Волосы мягкой волной спускались к ее талии и немного вились на концах. Ванда бросила расческу на покрывало и еще раз оглядела себя. Лерденовое платье все же пришлось надеть. Но как теперь показаться на глаза Рэйвану? Сегодня ночью, перед тем как она забылась тревожным сном, ей пришла в голову замечательная идея. Она придумала, как выполнить задание и ненавязчиво убедить ректора помочь в этом. Но что прикажете делать теперь? Посчитает, что надела этот наряд как вызов ему? Назло?

– Ну почему ты вечно куда-то пропадаешь, Ивон? – со стоном огляделась она.

Ведь можно было попросить соседку одолжить на время одно из платьев. Хотя… Ванда обреченно вздохнула. Не стала бы она просить Лейвр о таком унизительном одолжении. Не так уж они и близки.

– Дорогая Бейла, почему тебя нет со мной в этот час? – Ванда снова глянула в зеркало и гордо выпрямилась. – Ты справишься. Ты выстоишь.

Ванда решительно вышла из комнаты, направляясь по широкому пустому коридору к нужному залу. Оттуда она намеревалась по лестнице подняться в кабинет, где ее ожидал Рэйван. Находиться с ним и дальше в личной комнате она не могла. Об этом и заявила перед возвращением к себе. Раз уж так настаивал на ее приходе, то только официально и в кабинете.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Ванда аккуратно придерживала длинный подол платья. Легкая ткань играла всеми оттенками фиолетового. Наряд был ее драгоценностью, практически единственным, что осталось на память о матери. Ванда всегда жалела, что эта утрата так сказалась на ней, стирая почти всю память о проведенном вместе времени. Нерайн ушла слишком рано и стала для дочери скорее неким призрачным и щемящим ощущением тепла и тоски. Зато с ней оставался отец, и за это она должна быть благодарна небесам, что Ванда и делала.

– Потерялась, Синхелм? – послышался за спиной знакомый голос, вынудивший притормозить.

Как бы хотела она в эту минуту, чтобы вредный некромант перенес ее к себе! Только бы не поворачиваться сейчас и не встречаться с заместителем Дель.

– Нет, – кратко ответила Ванда, наталкиваясь на легкую усмешку Барта Амиаса.