Евгений Перов - Черные клинки. Ветер войны

Кассандра тоже времени зря не теряла. Не считая здоровяка, которому она пустила стрелу в глаз, девушка успела разделаться еще с одним бандитом. Она дралась с отчаянием обреченного на смерть, когда уже нечего терять. Удары были хаотичны, девушка больше думала о нападении, чем о защите, но безумная ярость в ее глазах пугала мужчин гораздо более сильных, чем она сама.

— Эта тварь мне пальцы оттяпала! — возопил лысый громила, шаря рукой по полу.

Другой не заметил его, отступая, и упал на спину, громко, приложившись затылком о пол.

Ивейн едва не пропустил очередной удар, но успел прижать подбородок к груди. Вместо носа кулак врага попал в верхнюю часть лба. Сломанные пальцы хрустнули. Ивейн всадил противнику нож в кишки, выдернул, всадил еще раз — в грудь. Он почувствовал, как лезвие царапнуло кость, немного отклонилось и вошло глубже. По самую рукоять. Разбитой рукой противник попытался отпихнуться, еще не понимая, что уже мертв. Ивейн резко выдернул нож, и его лицо обдало фонтанчиком крови из пробитого сердца.

Оставшиеся на ногах бандиты отступили. Их осталось всего пятеро. Остальные лежали мертвые или ворочались на полу с ранениями разной тяжести. Один, которому Кассандра отсекла пальцы, попытался встать, но Ивейн ударил его ногой в челюсть. Хрустнули позвонки, и бедолага распластался с неестественно вывернутой головой.

— Довольно! — рявкнул хозяин трактира.

Кассандра вытерла кровь с разбитой губы.

— Ну уж нет, жирный говнюк, я только начала.

Она шагнула вперед и застыла — будто вмерзла в пол. Ее глаза расширились. Ивейн проследил за взглядом — тут же его собственные внутренности сковало холодом.

Из темного прохода позади барной стойки, бряцая железом, выбежали четыре городских стражника. Каждый держал винтовку. Сзади послышался шум открываемой двери. Еще полдюжины хранителей порядка вбежали в трактир и наставили оружие на Кассандру и Ивейна. Последним вошел командир в полированном до блеска нагруднике.

Ивейн отбросил нож и медленно поднял руку, демонстрируя пустую ладонь. Браслет ласковым, почти нежным теплом напомнил о том, что еще не все кончено. Но тут он посмотрел на Кассандру.

Девушка застыла на полушаге. Ее кулаки, сжимающие кинжалы, побелели, лицо исказилось, как от жуткой боли. Ивейн боялся издать звук. Стоит ей пошевелиться — какой-нибудь особо впечатлительный стражник вполне может и выстрелить. А где один — там и остальные. Ивейн понимал, что не сможет остановить все пули. Будь стражник один или два — он мог бы попытаться. Но десять! Даже лучшие из халду не справятся с таким количеством.

— Подними руки, Кассандра, — как можно более спокойно сказал он.

Словно борясь с ветром, девушка посмотрела на него взглядом полным боли и отчаяния.

— Брось оружие, — он постарался придать голосу твердость. — Верь мне.

Кассандра качнула головой, по-прежнему не выпуская свои кинжалы. Ивейн сделал осторожный шаг в ее сторону, держа руку над головой.

— Ваш спутник говорит очень разумные вещи, госпожа, — холодно сказал командир, стряхивая с плаща воду.

Кассандра снова мотнула головой. Ее глаза блестели. Ивейн сделал еще один шаг. Он чувствовал, как дула винтовок стражников следуют за ним.

— Я вытащу нас отсюда, и у тебя будет еще один шанс, — сказал он настолько тихо, чтобы его могла слышать только Кассандра. — Верь мне, — повторил он.

Одна рука девушки дрогнула. Ивейн, двигаясь очень медленно, заслонил собой ухмыляющегося Залу.

По щекам Кассандры потекли слезы.

Ивейн осторожно положил ладонь на ее сжатый кулак и вынул из него кинжал. Она не сопротивлялась. Ивейн бросил оружие на пол. Проделал то же самое со вторым кинжалом. Только тогда он перевел дух, чувствуя, что и стражники самую малость расслабили руки, сжимающие винтовки. Впрочем десять стволов по-прежнему смотрели на них. Их владельцам ничего не стоило изрешетить свои цели.

— Послушайте, командир, — заговорил Ивейн, — я состою в личной охране императора, кроме того я — паладин Ордена. Думаю, вам ни к чему лишние проблемы. Если ваши люди опустят оружие — мы просто уйдем.

Командир провел тыльной стороной пальцев по одной из своих роскошных бакенбард.

— Я вижу ваш мундир, юноша. Думаю, — он успешно скопировал тон Ивейна, — его величество подумает дважды, прежде чем покровительствовать грабителям и… — он указал рукой на тела, без движения лежащие на полу, — убийцам.

С каждой стороны приблизилось по стражнику. Оба держали в руках стальные наручники. Тот, что находился ближе к Ивейну, явно озадачился, увидев пустой рукав.

— А что касается Ордена, — командир потеребил вторую бакенбарду, — никогда не доверял этим шарлатанам. В любом случае — после того, как мы доставим вас в Корпус, у вас будет возможность объяснить все дознавателям. — Он пожал плечами, — это их дело разбираться, кто прав, кто нет. А наше — наводить порядок в городе, — командир стражников оскалился, видимо, очень довольный собой.

При этих словах лицо Кассандры стало еще бледнее, но она по-прежнему не проронила ни звука.

— Послушайте, — вспылил Ивейн. Как же хочется вбить эту надменную ухмылку командира стражников вглубь его же черепа. Пожалуй, он так и поступил бы — не будь рядом Кассандры. Но ее безопасность — единственное, что важно сейчас, — этот человек, — Ивейн указал на Залу, — преступник…

Командир поднял руку.

— Послушай лучше ты меня, недоносок, — в уголках его полных губ собралась слюна, лицо побагровело, — клянусь, если ты произнесешь еще хоть слово, мы отделаем тебя и твою девку до беспамятства. Сопротивление аресту, слыхал?! А потом оттащим вас в Корпус волоком. Там запрем в камере для убийц и насильников!

Ивейн вначале услышал металлический щелчок и лишь потом осознал, что это защелкнулся замок наручников вокруг его запястья.

Раб

Удивительно — как быстро может меняться восприятие человека.

Всего с месяц назад Пулий бросал собакам не до конца обглоданные кости, чурался сослуживцев, которые пропускали банный день, а теперь — совершенно не замечал зловония своих товарищей по несчастью. За пару недель эти люди стали ему самыми близкими во всем мире. Да и может ли быть иначе, когда пьешь из одного бурдюка, делишь на всех один кусок хлеба и справляешь нужду спина к спине? Холодными ночами Пулий прижимался к другим пленникам, чтобы хоть чуть-чуть согреться, а утром, не менее рьяно, чем прочие бедолаги, сгребал с пыльной земли помои и объедки.

Затем головорезы выстраивали рабов в шаткую шеренгу и гнали целый день напролет. Если кто-то падал, остальным невольникам приходилось тащить его — все они были привязаны к одной веревке, а веревка — к седлу охранника.