Алекс Делакруз - Темный пакт

— А ты хорош… — протянул он, после чего я обернулся.

Встретившись со взглядом серо-стальных глаз, я понял, что соперничество на ближайший год мне обеспечено. Стараясь делать это максимально небрежно, я пожал плечами и покровительственно подмигнул. В ответ Валера широко улыбнулся и чиркнул себе большим пальцем по горлу, после чего направил на меня указательный палец, имитировав выстрел. Я в ответ лишь слегка склонился, изобразив рукой насмешливый изящный финт в сторону двери, показывая, куда ему стоит идти.

— Петушиться закончили? — раздался негромкий голос директрисы.

— Мы…

— Мы еще…

— даже…

— …не начинали…

— …петушиться, — в один голос закончили мы с Валерой, поначалу было сбившие друг друга.

В этом мире слово «петушиться» не несло никакого серьезного негативного оттенка. Тюремный быт здесь был совершенно чужд обществу, и то же понятие «шансон» означало авторские песни, а не напевы в три аккорда о натянутой ушаночке или романтике на киче. И, кстати, почему-то я железно уверен — если кто-то в местном обществе попытается способствовать продвижению блатной культуры, он максимально скоро окажется от общества огражден.

Между тем директриса после нашего синхронно-общего ответа раздраженно дернула щекой. Быстрым шагом она прошла к забывшим как дышать девушкам и, поочередно забрав у них печати ассистантов, подтвердила назначения. После того как гимназистки торопливо покинули помещение, остались мы втроем. Директриса при этом не делала никаких движений в нашу сторону, просто внимательно разглядывая меня, а потом Валерия.

— Итак, молодые люди, — ровным голосом начала она. — Вместо того чтобы показывать свои амбиции в сенате, вы решили оставить общественную жизнь гимназии в стороне.

В голосе директрисы сквозило нескрываемое огорчение, сильно сдобренное раздражением. Ну да, если она прочно занимает кресло гимназии, по бюджету и положению явно не сопоставимой ресурсом даже с частными школами-середняками, в то же время сохраняя конкурентоспособность, то наверняка отлично понимает все нюансы обучения. И мотивы нашего общего решения выдвинуться на должность старосты класса для нее полностью прозрачны.

Насчет сената, кстати. Частная гимназия для одаренных — это совсем не то место, где отсутствует амбициозная молодежь. Но должность старосты никакого простора для удовлетворения амбиций не дает — для этого есть клубы, от членства в которых мы оба столь успешно откосили.

Именно через клубы проходили выборы в сенат, составленный из учеников гимназии. И именно юные сенаторы катались с миссиями по стране и миру, а также участвовали в общественно полезной деятельности, в том числе имея вес и влияние при принятии решений о том, как будет жить учебное заведение. Своеобразная тренировка перед выходом в плавание взрослой жизни.

— Марьяна Альбертовна… — начал было Валера, но был прерван резким жестом.

— Валерий Георгиевич! — показательно поджав губы, продемонстрировала свое крайнее недовольство директриса. И заговорила, чеканя слова: — Вы оба прекрасно знаете, как велико для меня значение рейтинга учебных заведений, и при этом решили самоустраниться от участия в общественной жизни гимназии.

«Оба?» — крайне удивился я. После странной фразы директрисы мне стало понятно только то, что сейчас я один здесь чего-то не понимаю.

— Решили, какие молодцы, — ядовитым голосом продолжила директриса. — Но раз такие умные оказались, предупреждаю — тогда жду от вас спортивных успехов. Не будет побед в золотой императорской сетке…

— Марьяна Альбе… — Валера мигом растерял всю расхлябанность. Вид у него стал такой, словно ему прямо сейчас необходимо коня на скаку остановить, а он внезапно не готов.

— Не будет побед в золотой императорской сетке, — повторяя, повысила голос женщина, перебивая мигом посерьезневшего юношу, — я вам с инициацией подарю по волчьему билету. А ваши родители, Валерий Георгиевич, — еще сильнее повысила голос директриса, — мне только спасибо за это скажут. Вы, оба, все поняли?

— Поняли, — только и повторил Валера, подходя и протягивая ассистант для активации должности старосты. Стоило директрисе коснуться таблетки и подтвердить права доступа, как вихрастый парень почти моментально исчез из кабинета.

— Вы меня поняли, Артур Сергеевич? — перевела на меня взгляд директриса.

Был, конечно, вариант покивать и сделать, как Валера. Но по кратком здравом размышлении я отказался — во-первых, Марьяна Альбертовна может почувствовать фальшь, а во-вторых, происходящее мне не очень понятно. А я всегда руководствовался принципом, что лучше задать вопрос и выглядеть дураком, чем выглядеть дураком уже из лужи, в которую приземлился.

— Если честно, Марьяна Альбертовна, я совершенно не понял причину вашего огорчения, а также того, почему именно от меня требуется участие в общественной жизни гимназии, как и спортивные победы.

— Аэуа… — издала краткий невнятный звук Марьяна Альбертовна. Но ее замешательство длилось лишь краткий миг. — Хотите сказать, что Максимилиан Иванович вам ничего не объяснил? — ровным тихим голосом произнесла директриса. Тон ее при этом не оставлял сомнений в том, что кому-то совсем скоро придется попасть под залп критики по-настоящему тяжелой артиллерии.

— Для того чтобы я сейчас не находился среди информационного вакуума в процессе данного обсуждения, Максимилиан Иванович не наделил меня абсолютно никакими сведениями, — кивнул я.

«Абсолютно никакими» выделил сознательно — фон Колер последние дни особенно усердствовал в своей нудной дотошности, так что пусть теперь отдувается от разъяренной директрисы. Да, я такой.

— Вы любите проигрывать, Артур Сергеевич? — неожиданно поинтересовалась Марьяна Альбертовна.

— Нет, — просто ответил я.

— Проигрывать не любит никто. Победитель всегда только один, проигравших намного больше. В учебных заведениях императорского рейтинга существует негласная традиция распределения тех, кто могут выигрывать. В ваш выпускной год у меня в гимназии оказалось всего два человека — вы и Валерий. И вместо того чтобы принимать участие в жизни гимназии, вы оба решили самоустраниться от общественной деятельности.

Кажется, я начал понимать — совсем немного, правда. То, что озвучила сейчас директриса, было похоже на систему драфта игроков в НХЛ — когда клубы, занявшие низкие места в таблице предыдущего сезона, в следующем имеют первоочередное право на выбор молодых талантов.

— Мне непонятно вот что… — проговорил я, глядя в глаза директрисе. — В пяти классах выпускного года более ста человек. И среди них только двое тех, кто могут выигрывать?