Алекс Делакруз - Темный пакт

— На ногу не наступай, — предупредил я Зоряну. — Хоть на одной прыгай, чтоб не разошлось, пока биогель полностью не схватится.

Уходя от разбитого автобуса, миновали зеленый лабиринт — в котором я благодаря памяти Олега легко ориентировался. Без приключений пересекли метров двести и залегли среди раскиданных валунов ландшафтного дизайна, у декоративного, выгнутого дугой мостика. Удачное место — позади высокий бетонный забор, ограничивающий локацию, слева распадок низины парка, хорошо просматриваемый, справа вид на лабиринт, из которого мы пришли. Прямо перед нами школа, но торец стены из красного кирпича практически глухой — лишь одинокая дверь, ведущая на кухню.

Последующие семь минут провели без движения. Это смертельный матч, цена ошибки велика — и менять выгодную позицию без нужды совершенно не стоит. А задача красиво выиграть рейтинговое соревнование у меня не стоит — выжить бы.

К счастью, риск при выходе из опасной зоны себя оправдал — и заведомо проигрышная ситуация превратилась в выигрышную позицию: приехав на автобусе сюда, мы оказались в стороне от остальных событий. И как по мне, если без нас оставшиеся гладиаторы друг друга перестреляют, это будет здорово.

За то время, пока лежали, по-прежнему часто гремел пулемет. «У него что, бесконечная тележка патронов с собой и несколько стволов на замену?» — мысленно спросил сам себя. Если даже было два-три короба, давно должны были кончиться — по ощущениям, больше тысячи патронов расстреляно, садит, как казенными не под отчет.

«Да все просто, по воздуху патроны прилетают!» — сам спросил, сам ответил; бушующий с пулеметом непалец наверняка получает посылки дронами. Имя горца, кстати, по-прежнему окрашено в оранжевый цвет серьезного ранения.

Патроны присылают, а аптечку нет? Оранжевый цвет — это как пуля в животе у Божены — рана серьезная. Занял где-то позицию и лупит в белый свет? Или ведет беспокоящий огонь? Вряд ли — потому что самой первой в рейтинговом списке — смуглянка Саманта, с шестью убийствами. Если горец где-то окопался на одном месте с пулеметом, смуглянка должна быть рядом, так что немного картина происходящего не сходится.

В живых остались всего четыре полных пары, а также две неполных — Шартрез и Шатран. Из первой Андреас Керн был жив, но тяжело ранен, а вот Ингеборга — наглухо, как и Лена Новак из Шатрана. В списке уже четыре окончательных трупа, а еще ведь не факт, что все, кого в этом мире задержал анабиоз «Холодного сердца», будут возвращены к жизни.

— Вижу!.. — вдруг шепнула Зоряна.

Вскинувшись, посмотрел налево, по направлению ее взгляда. Как раз половинка Шатрана — Якуб Сковрон, чернокожий парень с желтыми волосами и болезненными глазами. Бежал он один, цепь намотана на левую руку, второй наручник пустой.

— М-мать! — произнес я ошарашенно.

Клаудия сказала, что попытка разорвать цепь ведет к моментальному наказанию, и это единственное правило. Других нет, и если я без последствий в матче завалил ведущую и вывел из строя обоих охранников-корпоратов, то почему нельзя сделать что-то менее выдающееся? Например, отрубить погибшему напарнику руку… или, если он будет против подобной перспективы, помочь напарнику отправиться в анабиоз.

Желтоволосый Якуб находился от нас метрах в двухстах. Он передвигался короткими перебежками, внимательно осматриваясь. В руках дробовик со сложенным прикладом, через плечо портупея с длинными красными бочонками патронов 12-го калибра.

— Ждем… — едва слышно шепнул я Зоряне. — Лицо в землю, не смотри на него.

Даже не обладая эмпатией, можно почувствовать на себе чужой взгляд. Поэтому я смотрел больше по сторонам. Алгоритм простой — если кто-то есть рядом и убьет Якуба, то я прикончу его убийцу. И осматриваясь по сторонам, внимания чернокожему с желтыми волосами и глазами в этом случае уделяю немного, чтобы не почувствовал мой взгляд. Мне он сейчас к тому же не опасен — даже если у него пули в дробовике, против АК на такой дистанции… я его как мишень на стрельбище исполню, хоть с лежки, хоть с высокой стойки безо всякой опаски.

Резкий звук снова заставил вздрогнуть — очередная зона становится закрытой. Даже и время знаешь, а не привыкнуть никак. Когда Зоряна продемонстрировала экран ассистанта, фыркнул беззвучно — кто бы сомневался: конечно, там, где мы. Весь парк и плац перед школой.

Якуб замер, спрятавшись в корнях дуба. Затаив дыхание, я тоже ждал. Тянулись долгие секунды, складываясь в минуту.

— Ах ты ж… сучка крашеная, — не выдержал я вскоре.

Если желтоволосый решил просидеть под корнями дуба до момента, когда закрытие зоны будет близко, и только потом рвануть к границе, — дело дрянь. Если честно, я сам так хотел сделать, но наличие противника во фланге мешает.

Что делать? Дать пару очередей — корни дуба не проблема, пятно белой рубашки и желтых волос я вижу. Но это значит обозначить позицию. А если…

В этот момент Якуб, избавляя меня от мук выбора, выбрался из укрытия и побежал — прямиком к школьной двери. Я прицелился — не в него, а в дверной проем. Это единственный вход в школу — манит и пугает одновременно. Манит зайти через него, а дальше лабиринты кухни, столовая, кабинеты — можно хорошо затеряться. Но то, что это единственный вход отсюда, пугает.

Якуб явно думал так же, но вместо того чтобы обегать школу, подставляясь под многочисленные окна фасада, решил рискнуть. Забежав на крыльцо, он открыл дверь и зашел внутрь. Течение времени для меня снова замедлилось — через полукруг прицела я наблюдал, как медленно-медленно желтоволосый заходит в помещение, держа на изготовку дробовик. Секунда тянулась вечностью, я ждал до последнего момента, ожидая выстрелов изнутри.

Не дождался — и вот легкое касание спуска, короткая очередь. Пули ударили желтоволосого в бок, отшвырнув на стол из нержавейки. Дверь осталась открытой, теперь через нее просматривается часть кухни.

Никого, кроме неподвижного тела.

— Ждем, — только и прошептал я Зоряне.

Мне не нравилась эта дверь, и очень не хотелось туда идти. Но обходить школу или двигаться туда, откуда пришел Якуб, не хотелось еще больше.

Три минуты. Четыре. Семь. Девять.

— Олег, — не выдержав, прошептала Зоряна.

— Сидим, — негромко ответил я. — Жить в запретке можно минуты три. Сразу не идем, ждем.

Десять минут. Резкий протяжный звук, и все вокруг словно залило густым желтым светом. Несколько прожекторов сверху — вероятно, на дронах, с направленными неоновыми лампами обозначили очередной закрытый участок.

Первый десяток секунд совсем ничего не ощущалось, никакого дискомфорта. Потом появилось ощущение, словно в инфракрасной сауне — становилось все теплее и теплее. При этом я физически чувствовал, как нервничает напряженная Зоряна. Да, мне легче — и умирал уже один раз, да и знаю, что относительно рядом команда спецов-конфедератов, готовая меня вытащить.