Сильвия Лайм - Рубин царя змей [litres]

– Да, к счастью, – согласилась девушка и на этот раз улыбнулась гораздо более искренно. – Тебе мама сказала, да?

– Ага, – кивнул он. – Говорят, какой-то богатый муссер заходил, – заговорщически добавил он. – И откуда узнал о твоей лавке? Думаешь, сработали твои мешочки с фамилией?

– Не знаю, – слегка покраснела Иллиана.

Углубляться в тему богатого гостя не хотелось. Ведь девушка была почти уверена, что незнакомец, скупивший у нее все самые редкие приправы, являлся слугой мирая по имени Торриен.

– Я думаю, так и есть, – кивнул парень, не замечая, как притихла его собеседница. – Дарилла сказала, что он был странно одет, словно не местный. Как думаешь, откуда он появился? Какой-нибудь заморский купец?

Иллиана прикусила губу, задумчиво перебирая кисточки на скатерти стоящего рядом стола.

– Не знаю, – ответила неуверенно. – Может, он вообще из Верхнего города. Всяко может быть.

– Из Верхнего? – помрачнел Фендор. – Что ему делать здесь, если он из Верхнего? У них там наверняка своих магазинов специй хватает.

– Не знаю, – повторила девушка, уже ругая себя, что вообще ляпнула про город нагов. Она совсем забыла, что ее друг терпеть не может мираев. – Может, и не из Верхнего. Это я так… предположила.

– Да уж, – фыркнул парень, откинувшись назад на диване. – Нам только хвостатых тут не хватало. Мерзких гадов.

Иллиана сжала зубы, не в силах терпеть такие выражения. И вдруг неожиданно для себя спросила то, о чем никогда прежде не осмеливалась заговаривать:

– За что ты так взъелся на мираев? Живут себе и живут от нас за огромной стеной. Ни мы их не видим, ни они нас. Может, это зависть, Фен?

Парень побледнел, затем побагровел.

– Ни мы их не видим, ни они нас, говоришь?

Подался вперед, и его травянисто-зеленые глаза блеснули.

– Именно. А разве не так? – переспросила девушка.

– Ты помнишь, что у меня нет ни отца, ни матери, Илли? – вкрадчиво поинтересовался он.

Она вздрогнула, осознавая вдруг, что зря завела эту тему.

– Помню, а что?

– И ты, конечно, не знаешь, что с ними произошло? – стиснув зубы, продолжал он.

– Ну… я слышала, что твой отец покончил с собой, – неуверенно произнесла Иллиана. Обсуждать такие близкие сердцу друга темы совсем не хотелось.

– Все правильно, – кивнул Фендор, опустив голову и уперев взгляд в переплетенные между собой пальцы рук. – Он сделал это после того, как мою мать забрали в Верхний город. Просто однажды пришло письмо, что отныне Шалейна Линтар является собственностью какого-то мирая. Змей выплатил нашей семье огромную сумму. И просто забрал ее. Понимаешь? Приехал в своем дурацком паланкине, посадил к себе и увез!

Последнюю фразу он просто выкрикнул. Обыкновенно спокойные и веселые глаза покрылись алой сеткой ярости.

– Понимаю, – вздрогнув, кивнула Иллиана и обхватила себя за плечи.

Ей было жаль друга. Да, она знала, что мираи поступают именно так. Делают то, что считают нужным. Но прежде это никогда не касалось ее лично.

– Ты сильно переживал, да? – спросила она тихо, дотронувшись до ладони Фендора.

Парень бросил на нее такой быстрый и нервный взгляд, что девушке показалось: он вот-вот ее ударит. Но он даже не отдернул руки. Пару раз глубоко вздохнул и словно успокоился. Только в глазах еще полыхала горькая злость.

– Когда ее забрали, мне было два года. Отец говорил, что я долго плакал, пока не забыл ее. А потом, когда мне исполнилось десять, отца не стало. В то время я уже работал на конюшне помощником конюха, и он, видимо, решил, что я в состоянии сам позаботиться о себе. С тех пор я живу один в том самом огромном доме, купленном на деньги от продажи матери…

– Мне жаль, Фен, – тихо проговорила девушка. – Я не знала.

Парень поднял на нее мутный взгляд и кивнул.

– Мало кто знает, я не рассказываю об этом.

А потом через некоторое время добавил:

– Мираи – зло для нас. Если бы их не было, мы жили бы лучше. Например, ты не задумывалась о том, почему между нашими городами стена?

И, увидев, что девушка недоуменно качает головой, продолжил:

– Потому что Верхний город скрывает несметные богатства. Всем известно, что золото у них разбросано едва ли не вдоль дорог. У них нет нищеты, они даже не болеют. Гессайлаховы отродья… Понятное дело, что всем этим благосостоянием они вовсе не собираются делиться с нами! Но разве это честно?

Иллиана нахмурилась. Почему-то ей самой этот вопрос прежде не приходил в голову. И сейчас слова друга казались вполне логичными, правильными. Впрочем, делать собственные выводы она пока не торопилась. Город, который она видела лишь в скупых рассветных лучах, до сих пор казался красивой сказкой, рушить которую не хотелось.

– Молчишь, – хмыкнул Фендор. – Ты знаешь, что я прав. И пусть бы эти безбожники жрали и гадили своим золотом за огромной стеной, но не трогали нас. Не трогали наших женщин… и матерей. Но нет. Им ведь мало своих богатств…

Иллиана молчала некоторое время, не зная, что ответить расстроенному парню. А затем проговорила, стараясь хоть немного его утешить:

– Наверно, ты прав, Фен. Наверно, в этом и смысл – держать нас по разные стороны стен. Мы слишком разные. Хотя… боги у мираев все же есть.

– Правда? – приподнял бровь Фендор.

– Да… Иль-Хайят, кажется, зовут их богиню, – пожала плечами девушка и встала с кресла. Пора было заканчивать этот разговор. Еще целый день впереди, работа не ждет.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился вдруг он.

Иллиана обернулась и поймала мрачный, подозрительный взгляд.

Прохладная дрожь прокатилась по спине.

– Где-то слышала, – ответила она неуверенно. – Фен, если ты не возражаешь, я пойду работать. Уже давно полдень на дворе.

– Да-да, конечно, – кивнул парень и заторопился к выходу. И уже у дверей спросил: – Ты не хочешь сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером?

Иллиана замялась. Фендор хоть и был хорошим другом, но… не вызывал у нее совершенно никаких эмоций.

– Может быть, Фен, если не буду слишком занята.

Но вечером она так никуда с ним и не пошла. Отвертелась каким-то важным делом и осталась дома. Поднялась в свою комнату и в лунном свете достала из шкафа мирайское платье, подаренное Торриеном. Долго разглядывала его, поглаживая дорогую, усыпанную жемчугом ткань. А затем, вздохнув, плотно завернула в мешок и убрала в самый дальний угол старого сундука, надеясь больше никогда-никогда на него не смотреть. Может, и вовсе забыть о его существовании. О его и о Торриене…

Но забыть не удалось. Ровно через неделю, в течение которой каждое утро она просыпалась с воспоминаниями о проклятом наге, почтальон принес ей письмо. В простом конверте без опознавательных знаков. Но, беря его в дрожащую руку, Иллиана уже чувствовала, от кого оно.